Джеффри Линдсей - Двойник Декстера

— Красивые снимки, — подтвердил я. — Ну и что дальше?

— И что? — повторил Худ, и Доукс вновь издал нечленораздельный, но радостный звук. Слов я не разобрал, но искаженные слоги, в которых отчетливо слышалось «я тебя поймал», отнюдь не подняли мне настроение.

— И это все, что ты можешь сказать про коллекцию, которую собрала твоя подружка?

— Я женат, — возразил я. — У меня нет подружки.

— Да, теперь нет, — согласился Худ. — Она мертва. Точно кто-то подключил их с Доуксом к одной сети и

щелкнул рычажком за сценой, оба оскалились в унисон, являя собой блистательное воплощение кровожадной радости.

— Фотографии нашли в квартире Камиллы Фигг, — пояснил Худ. — И их там сотни.

Он наставил толстый, как банан, палец мне прямо между глаз.

— И на всех — ты.

Вполне возможно, где-то в мире дети смеются без забот, и в играх их радость ничем не омрачена. Где-то легкие ветерки колышут траву на лугах, а невинные юные парочки, держась за руки, прогуливаются в лучах солнца. Где-то на нашем грязном маленьком шарике существует хотя бы отдаленная вероятность мира, любви и счастья, обитающая в сердцах и умах добродетельных людей. Но прямо здесь и сейчас Декстер увяз в Дерьме, и любая разновидность счастья кажется издевательской небылицей, если только тебя не зовут Худ или Доукс — тогда ты живешь в лучшем из возможных миров. Посмотри, какой смешной этот Декстер. Посмотри, как он корчится, как на лбу выступает пот. Ха-ха-ха, как смешно. Посмотри, посмотри, губы у него движутся, но он ничего не может произнести, кроме нескольких бессмысленных гласных. Дрожи, Декстер. Бойся и дрожи. Ха-ха-ха, Декстер, ты такой забавный.

Я все еще пытался вспомнить хоть какой-нибудь согласный звук, но тут заговорила сестра.

— Чего ты гонишь, дубина? — спросила она, и я осознал: именно эти слова я искал. Я закрыл рот и кивнул.

Худ поднял брови, но лоб у него оказался таким низким, что они почти слились с волосами.

— Гоню? — с преувеличенным простодушием спросил он. — Я не гоню. Я расследую убийство.

— С помощью двух дурацких фотографий? — с очаровательной насмешкой уточнила Дебора.

Худ подался к ней и переспросил:

— Двух? — Он фыркнул. — Я уже сказал, их сотни. — Детектив снова ткнул в меня гигантским пальцем. — И на всех — этот хохотунчик.

— Ну и что, блин? — уточнила Дебора.

— Фотографии в рамочках висят на стенах, — безжалостно продолжал Худ. — Приклеены к холодильнику. Лежат на ночном столике. В коробках, в шкафу. В папке на крышке унитаза, — произнес он с плотоядной ухмылкой. — Сотни фоток твоего брата, детка.

Он качнулся вперед на полшага и подмигнул.

— Может быть, меня и не снимут в «Сегодня», чтобы я об этом рассказал, в отличие от некоторых неудачников, которые арестовывают не тех, кого надо, — проговорил Худ, — но теперь именно я занимаюсь расследованием. И я думаю, все эти фотки кое-что значат, и, может быть, гораздо больше, чем «кое-что». Я думаю, твой братец прикончил Камиллу, так как она собиралась признаться его очаровательной женушке, ну а он решил ей помешать. Поэтому я спрошу еще раз, вежливо и официально, — произнес он, вновь подавшись ко мне. Вонь его немытых подмышек смешалась с запахом гнилых зубов, и у меня заслезились глаза. — Ты что-нибудь можешь пояснить по поводу этих фотографий, Декстер? А также по поводу твоих отношений с Камиллой Фигт?

— Про фотографии я понятия не имел, — ответил я. — И никаких отношений с Камиллой не было, не считая того, что мы работали вместе. Я ее почти не знал.

— Да-да, — протянул Худ, продолжая смотреть мне в лицо. — И это все, что ты можешь сказать?

— Еще я могу сказать: «Пойди и почисть зубы».

Несколько долгих секунд он стоял неподвижно, и они

показались мне еще дольше, так как он снова выдохнул. Но наконец Худ кивнул, медленно выпрямился и подытожил:

— Будет весело.

Его отвратительная улыбка стала шире.

— С пяти часов сегодняшнего дня ты отстранен от работы вплоть до окончания расследования. Если хочешь обжаловать это решение, свяжись с администратором отдела кадров. — Он повернулся к Доуксу и дружелюбно кивнул. Ледяной узел в моем животе стянулся прежде, чем Худ нанес последний удар. — То есть с сержантом Доуксом.

— Ну разумеется, — отозвался я. Просто идеальная расстановка сил. Оба улыбнулись, глядя на меня с искренней сердечной радостью. Покончив с улыбками и едва не расплавившись в процессе, Худ развернулся и шагнул к двери. На пороге он обернулся, ткнул пальцем в Дебору и щелкнул языком, словно спусковым крючком.

— Увидимся, неудачница, — сказал он и вышел в коридор с таким видом, точно собирался на вечеринку в честь собственного дня рождения.

Сержант Доукс все время не сводил с меня глаз, до самого финала. Он улыбнулся, бесспорно, радостнее, чем когда бы то ни было, а когда я уже подумывал запустить стулом ему в голову, снова издал свой ужасный, булькающий, безъязыкий смех и последовал за Худом.

В кабинете надолго воцарилась тишина. Притом отнюдь не мирная и созерцательная. Это была тишина, которая наступает после взрыва, когда выжившие смотрят на тела погибших и гадают, не упадет ли следующая бомба. Жуткое молчание прервала Дебора, которая наконец покачала головой и сказала:

— О Господи…

Несомненно, это подводило итог всему, поэтому я промолчал.

Дебора повторила то же самое и добавила:

— Декстер, я должна знать.

Я удивленно взглянул на сестру. Она явно не шутила, но я не мог понять, о чем речь.

— Что ты хочешь знать, Деб? — спросил я.

— Ты спал с Камиллой?

И теперь настала моя очередь сказать «О Господи».

Я был в неподдельном шоке.

— Ты тоже думаешь, будто я ее убил?!

Дебора помедлила, на долю секунды дольше положенного.

— Не-ет, — отозвалась она, но не слишком убедительно. — Но ты сам видишь, как все складывается…

— Лично с моей точки зрения, все видится так, словно ты тоже участвуешь в игре «Угробить Декстера». Какое-то безумие… я за всю жизнь не сказал Камилле и двадцати слов.

— Да, но… эти чертовы фотографии.

— И что? — спросил я. — Их делал не я. И я не понимаю, о чем, по-твоему, они могут говорить.

— Я просто хочу сказать, что для безмозглого идиота вроде Худа они значат многое, и теперь он будет крутить педали, может, в конце концов что-нибудь и прилипнет, — заявила Дебора, безжалостно смешивая метафоры. — Худ получил идеальный расклад. Женатый мужчина, завязавший служебный роман, а потом убивший подружку, чтобы жена не узнала.

— Это твое мнение? — уточнил я.

— Я просто сформулировала. Сам подумай, как оно будет выглядеть при таком раскладе. Очень правдоподобная версия.

— Совершенно неправдоподобная для всякого, кто меня знает, — возразил я. — Что за чушь… Как ты могла хоть на секунду этому поверить?