Антон Леонтьев - Вечной жизни не хватит

Но в этом и заключался для нее смысл существования – не останавливаться на достигнутом, идти дальше. И деньги были далеко не самым важным.

Что, если она просчиталась? И сделала ставку не на то, на что следовало бы? Потому что от одиночества и предательства не спасут ни деньги, ни могущество. А когда она это поймет, то будет уже поздно: возможности беззаботно жить и дальше у нее уже не будет.

Елена приказала себе не думать о подобных глупостях и перевела взгляд с неба на возвышавшуюся перед ней громаду небоскреба. Ее собственного. Неужели у нее в сороковой день рождения вдруг начался кризис среднего возраста? Наверное, надо с утра бегать не полчаса, а час. Или, возможно, заняться плаванием и йогой?

Она направилась к прозрачным дверям, оказалась в огромном холле. Сидевшая на ресепшн молодая девица, заметив «саму», судорожно сглотнула, а затем нацепила на лицо сладкую фальшивую улыбку. Елена внутренне усмехнулась – и почему люди ее так панически боятся? Наверное, потому, что она всегда слишком строга к окружающим. Но ведь она строга и к самой себе!

Решив изменить свою обычную манеру поведения, Наместникова двинулась к девице, которая, заметив это, побледнела. Казалось, что она вот-вот грохнется в обморок. А ведь Елена всего лишь хотела сделать ей комплимент. Как именно – она не придумала. Сказать что-нибудь такое, отчего бы девица, имени которой она и знать не знала, вдруг расцвела и перестала бы дрожать, как бандерлог перед питоном Каа.

Только в голову ничего такого не лезло. А девица, казалось, уже медленно оседала на пол. Тогда Елена произнесла первое, что пришло в голову:

– Как вас зовут?

Девица дрожащими руками схватилась за бейджик, висевший на лацкане пиджака. Елена нахмурилась, и девица побледнела еще сильнее. Только сетовала Наместникова не на нее, а на себя. И как это она не заметила имени? Впрочем, она ведь много раз заходила в холл, направлялась к лифту – и не замечала имени этой девицы или любой другой, сидевшей на этом месте.

– Е… Елена… – выдавила из себя девица, готовая заплакать.

– Значит, мы с вами тезки! – сказала Наместникова и улыбнулась, однако от этого девица пришла в еще больший ужас. Наверное, все-таки идиотская была идея поговорить с незнакомой особой на ресепшне.

– У вас блузка… такая… – произнесла Елена, подбирая эпитет.

Блузка как блузка, белая, с бантиком. Однако ей хотелось похвалить девицу, сделать так, чтобы та перестала на нее таращиться, как будто увидела перед собой живого мертвеца. Хотя для многих она, Елена Наместникова, и была зомби – без души, без эмоций, без чувств, нацеленная только на получение максимальной прибыли.

Тут откуда-то сбоку вынырнул приземистый мужчина с прилизанными волосами – начальник нерасторопной Елены. С ним Наместникова общалась за все эти годы пару-тройку раз, и то общение ограничивалось тем, что он подобострастно поддакивал ей, оказываясь приглашенным на совместное совещание.

– Елена Григорьевна, доброе утро! – пропел он, показывая белоснежные зубы. – Вы абсолютно правы, абсолютно! Эта блузка просто ужасна. Мы ее немедленно заменим!

Улыбаясь, он повернулся к несчастной девице, и Наместникова заметила, как на его лице появилась зверская гримаса – прямо как в фильме ужасов, где человек в одно мгновение превращается в оборотня. И такие люди работают на нее?

Конечно же, он превратно истолковал ее слова. Решил, что хозяйка, привлеченная ужасной блузкой мелкой сотрудницы, выразила свое неудовольствие. А ведь она всего лишь хотела сделать комплимент! Выходит, что люди привыкли слышать из ее уст только уничижительную критику?

– Нет, не надо! – произнесла Елена, не зная, как лучше разрешить дурацкую ситуацию. – Не надо менять!

Тип с зализанными волосами снова повернулся к ней и, сияя, просюсюкал:

– Как скажете, Елена Григорьевна! Конечно, не надо менять! Не изволите беспокоиться – через пять минут ее здесь не будет!

– Блузки? – переспросила Наместникова, а тип заявил:

– И блузки, и этой матрены. Она ведь настоящая бестолочь, я давно собирался ее уволить…

Он собрался уволить несчастную тезку! И все только потому, что она, хозяйка, решила сделать ей неуклюжий комплимент!

– Никого увольнять не надо! – заявила Елена, понимая, что делать комплименты тоже надо уметь. – Елена одета со вкусом! Блузка просто великолепная!

Тип остолбенел, его глазки сузились, а потом он выдал:

– Конечно же, Елена Григорьевна! Вы, как всегда, правы! Все наши девушки будут носить именно такие!

Елена едва удержалась от вздоха. И снова он все не так понял! Однако если она попытается разъяснить ему, то он наверняка выдаст очередную глупость. Если кого и надо увольнять, так это не тезку, а этого субъекта. Только за что? За то, что он старается предугадать все желания хозяйки?

– Этого тоже не требуется! – отчеканила Наместникова, понимая, что ее попытка перекинуться парой слов со служащими собственного холдинга пошла прахом. Значит, так тому и быть!

– Я хочу, чтобы вы повысили Елене зарплату! – продолжила она. – Она – отличный работник! И не смейте увольнять ее, иначе сами потеряете место!

Настала очередь типа бледнеть и таращить глаза. Сама же тезка, не осознавая, что случилось, смотрела на Наместникову.

Елена развернулась и зашагала к лифту. Она заметила, что неподалеку уже образовалась небольшая толпа зевак. Люди перешептывались и качали головами, явно стараясь узнать, что же случилось.

Наместникова, которую с обеих сторон прикрыли телохранители, подошла к лифту с золочеными дверями. Прочими, с дверями стальными, пользовались простые смертные. Это же был лифт, который возносил ее в святая святых – на последний этаж, в ее кабинет.

Елена поморщилась – к чему эти дюжие ребята в черных костюмах, под которыми бугрились мышцы и кобура? Однако на этом настаивал глава отдела безопасности Виктор Павлович Еременко. Хорошо, что охраны хоть у нее в особняке не было – Елене удалось настоять на том, чтобы в поместье ей не докучали телохранители. Однако ей было прекрасно известно, что среди прислуги имелось несколько неприметных типов, которые отвечали за ее безопасность.

Двери лифта распахнулись, телохранители вслед за ней не вошли. Хоть в лифте она могла побыть одна! Двери захлопнулись, и лифт взмыл вверх.

Сороками секундами позже – лифт был скоростной – золотистые двери на последнем этаже небоскреба раскрылись, и Елена Наместникова шагнула в коридор. Сотрудники, попавшиеся ей на пути, вежливо здоровались и тотчас отводили глаза. Никто не поздравил ее с днем рождения – таков был непререкаемый закон, введенный самой Еленой.

Помнится, когда через пару месяцев после открытия небоскреба она в последний день лета пришла на работу, то в ужасе увидела свой кабинет, украшенный цветами и воздушными шарами, а на столе для совещаний возвышался огромный торт. У нее тогда даже случилась истерика, она заперлась в одном из помещений, приказав тотчас вызвать уборщиц и проследить, чтобы из ее кабинета убрали всю эту ерунду.