Монс Каллентофт - Осенний призрак

Малин вспоминает Туве. «С ней такого никогда не случалось. Что бы я делала, если бы над ней издевались в школе? И думать об этом не хочу».

— На прошлой неделе, — продолжает ректор, — одному восьмикласснику натерли щеки наждачной бумагой в школьной мастерской. Оказалось, что группа восьми- и девятиклассников преследовала его только за то, что у его родителей старый автомобиль. Представляете? Каждый считал себя вправе обидеть его всего лишь потому, что это делали другие. Мы так и не нашли главного виновника, только соучастников.

Свенссон тянется за новым куском миндального пирожного.

— Наждачной бумагой, — повторяет Малин. — О боже!

— Он действительно выглядел ужасно, — вспоминает Биргитта. — Лицо как кровавая маска.

Напротив входа в школьную столовую висят плакаты, призывающие дружить со всеми и никого не оставлять в одиночестве. «Любой человек уникален!»

«Утопия, — думает Малин. — Покажи горло, и кто-нибудь обязательно вонзит в него клыки».

Может, Йерри Петерссон с Фредриком Фогельшё всего лишь показали горло?

Бойся выглядеть слабаком!

На одном из плакатов изображена группа школьников; на нем поодаль, в углу, стоит одинокая девушка. В верхнем углу плаката призыв: «Всем нужны друзья. Ты можешь стать ее другом!»

Снаружи дождь прекратился, и Малин направляется к автомобилю.

Она вспоминает Андерса Дальстрёма и то, что говорила ей Стина Экстрём о нем и о своем сыне: Андерс, похоже, был одинок, а Андреас его опекал, он единственный дружил с ним.

Дальстрём навещал Ясмин, хотя совсем не знал ее.

Малин вспоминает анонимный звонок, о котором говорил Даниэль. Мужской голос.

Наконец, «Повелитель мух». Почему именно это, Андерс? Книга о детской жестокости…

Малин вставляет ключ в дверцу автомобиля, а через двадцать минут сидит в «бумажном Аиде» вместе с Харри, Юханом Якобссоном, Ловисой Сегерберг, Вальдемаром Экенбергом и Свеном Шёманом. Перед ними прозрачная пластиковая папка, внутри которой лежит письмо. Конверт подписан от руки черным карандашом. Почерк разобрать трудно.

«Я все знаю об аварии, — вот что написано в том письме. — Пришло время заплатить. Скоро я свяжусь с тобой. Жди».

— Итак, Йерри Петерссона шантажировали, — говорит Свен. — Но кто?

— Юнас Карлссон? — предполагает Вальдемар.

— Не исключено, — отвечает Харри. — Но у него алиби на время убийства. Нам надо сверить почерк, и потом, на письме должны быть отпечатки пальцев. Кто еще мог знать, что в ту ночь машину вел Петерссон? Ведь если верить Юнасу Карлссону, он никому не рассказывал об этом.

— Но Юнас Карлссон пьет, и сам в этом признался. Не проболтался ли он спьяну? — ухмыляясь, подает идею Вальдемар, и Малин принимает его усмешку на свой счет.

— Йохен Гольдман, — говорит она, — вот кто еще знал. Ведь он любит рассылать анонимные письма. Может, и он нуждался в деньгах. Что мы, собственно говоря, знаем о его финансах? Так ли он богат на самом деле, как о нем говорят?

— Фогельшё, — подает идею Ловиса. — Может, таким образом они хотели заставить Петерссона уехать?

— Да! — вспоминает Свен. — Я получил распечатку телефонных разговоров семьи Фогельшё. Ничего интересного. Ни одного звонка Йерри Петерссону или от него. Я вообще не думаю, что это письмо написал кто-нибудь из них, это не в их стиле.

— Но ведь кто-то звонил Петерссону из автомата возле «Икеа», — напоминает Малин. — Что это был за звонок?

Она снова вспоминает анонима, о котором говорил Даниэль Хёгфельдт. Тот тоже звонил с неизвестного номера. Из автомата? Вряд ли удастся установить, не запросив распечатку телефонных разговоров Хёгфельдта. Последнее практически невозможно, если учесть, что он журналист.

— Пошлем письмо в лабораторию, — говорит Свен. — Может, там что-нибудь найдут. Подождем, что скажут криминалисты. К допросам перейдем, когда у нас будет что-то конкретное.

— Думаю, мне следует еще раз поговорить с Андерсом Дальстрёмом, — говорит Малин.

— Почему с ним? — спрашивает Юхан.

— Интуиция подсказывает.

Малин жмет на педаль газа. На этот раз она решила ехать одна туда, куда направляет ее интуиция. Харри не протестовал, но Форс знает, что Свену это не понравится. Ведь если она на верном пути, то подвергает себя опасности. Хотя какое это имеет значение? Есть вещи, которые открываются человеку только в одиночестве, а полицейский, расследующий убийство, всегда готов к встрече с насилием.

Дождь, шедший всю дорогу, прекратился, лишь только она прибыла на место. Лесная избушка кажется заброшенной: в окнах темно, и в мастерской, похоже, тоже никого нет.

Дом Андерса Дальстрёма стоит на поляне посреди леса и своим расположением напоминает Малин замок Скугсо в миниатюре. Притом что, зажатый со всех сторон деревьями, он выглядит, конечно, не столь величественным и помпезным, напротив, жалким и беззащитным перед силами зла, прячущимися в лесу.

«Хозяина дома нет, — думает Малин. — Может, он на работе, в доме престарелых? Хотя он говорил как будто, что работает по ночам».

Она выходит из машины, застегивает куртку из гортекса, ищет глазами красный «Гольф» Андерса Дальстрёма. Обычно машина припаркована перед домом, однако сейчас ее нигде нет.

Малин пересекает усыпанный гравием двор, поднимается на крыльцо и заглядывает в окно. Никого. На стенах висят знакомые афиши.

Малин вслушивается в тишину леса. «Одинокий бард-неудачник, как же ты живешь здесь один, без семьи, без подруги? Тебе перевалило за сорок, а ты все работаешь медбратом в больнице. Не слишком удачная карьера. Или тебе так нравится сочинять музыку? Ты за этим поселился здесь? А может, ты просто зол на людей? Где ты? — множество вопросов пронеслись в голове Малин, пока она стоит на крыльце. — Где ты? Я всего лишь хочу поговорить с тобой».

Форс звонит, стучит в дверь, но все безрезультатно. Она смотрит в другое окно, но оно завешано гардиной.

Машины нигде нет.

Малин оборачивается в сторону леса. Где может прятаться Андерс Дальстрём?

Она идет к воротам мастерской, но они заперты. Отпереть? Нет, это слишком.

Она снова всматривается в лесную чащу.

Он наблюдает за ней с поляны.

Женщина из полиции приехала сюда одна. Зачем? Он всегда полагал, что они ездят по крайней мере парами, так безопаснее. Что ей нужно в мастерской? Там стоит мой «Гольф». Или она ищет другую машину? Что мне делать, выйти ей навстречу?

Почему она здесь, когда ей полагается быть совсем в другом месте? Или она просто хочет поговорить со мной?

Сейчас она смотрит в его сторону. Андерс Дальстрём прижимается к земле, покрытой намокшей хвоей, длинные черные волосы падают ему на глаза.

А что, если она видела меня? Хотя нет, не должна. Что она сейчас делает? Похоже, снимает на мобильник щит на двери моего дома.