Владимир Величко - Сыщики в белых халатах. Следствие ведет судмедэксперт

– Да, – подумал Эксперт, – таким многократным обвитием шеи веревкой, причем не просто обвитием, а резким, почти мгновенным, можно объяснить такую необычную странгуляцию. Да и рывок мог быть резким и поэтому произошел разрыв межпозвонкового диска.

После этого разговора наступило затишье, и этот случай отошел на второй план. Работы было много, и другие дела, требующие не меньшего внимания, переключили мысли Эксперта. И лишь когда пришли результаты всех лабораторных исследований и Эксперт сел заканчивать экспертизу, позвонила следователь и сказала:

– Ты на месте? Сейчас буду! – и минут через пятнадцать, когда Огурцов уже допечатывал заключение по Мамонову, приехала. Настроение ее было прекрасным, и она прямо с порога заявила:

– Помнишь тот труп на лесоскладе?

– Конечно, помню. Я вот как раз заключение напечатал и…?

– После того разговора – когда Капустин вспомнил про Светку-сторожиху, что говорила про убитого, – наши оперативники нашли ее в Городе. Нашли, значит, и разговорили…

– Небось запугали да запытали, сатрапы? – перебил ее Эксперт. – Невзирая на наступившую всеобщую демократию?

– Ну это примитивно. Просто они сказали, что ее слова были записаны участковым, и даже показали ей диктофон. Ну девушка и дрогнула.

– А если бы нет, если бы попросила запись послушать? Что тогда?

– Ну тогда и послушала бы… – тонко улыбнулась следователь и продолжила: – Она сказала, что его действительно никто не убивал и никто не видел, как его убило. Труп обнаружил бригадир, когда он на земле лежал и вокруг шеи была намотана толстая веревка. Я подошла, когда они ее разматывали. Ох, и лицо было у мертвого – все синее, набухшее… – вот примерно так она рассказала. Потом мы разговорили и бригадира.

– Так откуда там веревка-то взялась? На лебедке-то трос металлический был.

– Да все очень просто. Одновременно они тащили два бревна: одно по желобу, а другое, которое потоньше, – рядом. Его к первому цепляли и цепляли той веревкой…

– А на фига им это надо было? Ускоряли процесс?

– И-э-э-х, простота. Они так воровали бревна: тащат одно, а на самом деле два. Там целая технология была разработана. Ну это уже неинтересно.

В общем, за смерть уголовной ответственности никто не понесет, по хищениям леса – возбудили уголовное дело, а твоему другу Капустину объявили выговор и лишили квартальной премии.

– Интересно за что?

– А за то, что он прохлопал ушами наличие преступной группы и для того, чтобы это раскрылось, потребовалась смерть человека. Вот так.

Да, а на рыбалку мы все ж съездили, все в том же салатном составе. Вот только Перчик вдруг заделался трезвенником и выпивать отказался наотрез. А вдвоем какая же рыбалка?

Парень стоял у окна и неотрывно смотрел на тропинку, по которой пройдет Она – единственная и желанная женщина. Сумерки за окном прямо на глазах густели, и из синих, осенних, превращались в черные и непроглядные – зимние, и это его очень напрягало: а вдруг он не увидит, как Она идет. Парень в какой-то момент дернулся было выйти и встретить, но вспомнил ее строжайший наказ:

– Не вздумай встречать! Соседи увидят! Нет, нет и нет!

И вот, когда у него стало нарастать смятение – а вдруг не придет? – вдалеке, на грани ночной видимости, что-то мелькнуло, и его сердце застучало так громко, что он испугался, как бы удары этого колокола не выдали его тайну соседям. И он, еще толком не разглядев, кто это, понял – Она! Парень тут же метнулся к входной двери и чуть ее приоткрыл. В узкую щель он отлично видел входную дверь подъезда. Вот сейчас она откроется и…

Доктор Перцев был разъярен! Он только что шваркнул трубкой по телефонному аппарату так, что чуть не остался и без трубки, и без аппарата. А как не злиться, если в полночь тебе звонит следователь и милым голоском предлагает прибыть в приемный покой больницы для осмотра гражданки, заявившей, что ее изнасиловали. И напрасно он говорил – да что там говорил, орал, как простывший слон с больным хоботом, – что он уже год как не гинеколог, что он теперь терапевт и к той специальности не имеет отношения. А потом, чуть успокоившись, ядовито сказал:

– Милая Натали, как вы должно быть знаете, для манипуляций такого рода у нас есть сугубо узкий специалист – судмедэксперт! Вы разве об этом забыли? – и, не давая ей вставить и слова, ехидным голосом добавил: – Судмедэксперт – это такой врач, который…

– Спасибо, Анатолий Сергеевич, я знаю это, но доктор Огурцов не может поехать. Он спит!

Вот от этой наглости Перчик, не привыкший за словом в карман лазить, на какое-то время потерял дар речи, не в силах вымолвить ни слова, а потом, отдышавшись, сказал:

– Ну, следователь Неделина!.. Значит, так? Значит, покой этого наглого Огурца – для вас святое?.. А Перцева, значит, можно… да я… да ты знаешь, кто…

– Знаю, Толенька… и я тебя люблю! Через полчаса встречаемся, – бархатным голоском пропела Наталья Ивановна и положила трубку. Некоторое время доктор Перцев стоял в одних трусах возле телефона и гнусно, с применением ненормативной лексики, изливал свои чувства бесстрастной луне, что заливала комнату бледным, призрачным светом. Потом, вспомнив поговорку про собаку и луну, он встрепенулся и со словами:

– Ну, Огурец, ты у меня сейчас поспишь, ой, поспишь! – и набрал номер его телефона. Однако, послушав минут пять длинные гудки, он осторожно положил трубку и, тяжко вздохнув, пошел одеваться.

Спустя полчаса доктор Перцев вошел в приемный покой, и первая, кого он увидел, была следователь Неделина. Перцев, демонстративно ее игнорируя, обратился к дежурной медсестре:

– Оленька, где-то тут должна быть следователь? Если есть, спроси у нее, где документ и сама потерпевшая.

– Толя, – укоризненно сказала подошедшая Наталья Ивановна, – ну хватит тебе дурака валять, что ты, как ребенок, право слово. Обиделся за то, что тебя подняли, а Огурцов спокойно спит? Так пойми правильно – он прошлую ночь ездил со следователем линейной прокуратуры на непонятный труп. Они около двадцати часов уехали и только в четыре утра вернулись, а в восемь – он уже был в морге и долго-долго исследовал тот труп, так что… Да еще они четыре километра только в одну сторону шли до трупа… и дороги там нет, так что поимей совесть! – уже без улыбки сказала следователь и добавила: – С меня, понятное дело, причитается!

Перцев, еще хмурясь – сразу-то капитулировать нельзя, – недовольно ответил:

– Понятно, что причитается! Излагай обстоятельства и, кстати… – оглядываясь, спросил доктор, – где потерпевшая?