Вэл Макдермид - Возмездие

— Он распускает слухи о… о том, почему инспектор Джордан захотела перевестись в Уэст-Мерсию. Паттерсон утверждает, мол, ей на самом деле наплевать, где работать. Просто она следует за тобой, а поскольку ты унаследовал в наших краях дом и решил отрясти брэдфилдскую пыль со своих ног, то… В общем, что-то в этом роде.

Тони понимал, что ему не следует защищать или оправдывать Кэрол, но и промолчать он тоже не мог. В данном случае его молчание только убедило бы Паттерсона в собственной правоте. Увы, единственное, что было сейчас в его силах, — это подкинуть Амброузу пару альтернативных вариантов, которые он мог бы озвучить в полицейском пабе или в зале для инструктажа.

— Может быть, и так, — проговорил он. — Но из Брэдфилда Кэрол переводится вовсе не из-за меня. Во всем виновата новая политика министерства. Новое начальство в Брэдфилде решило, что отдел по расследованию особо тяжких преступлений не стоит тех денег, которые расходуются на его содержание. У Кэрол было три месяца, чтобы доказать, что ее шеф ошибается… — Тони грустно улыбнулся. — Не представляю, что еще она могла сделать? Они там выследили серийного убийцу, раскрыли два мертвых висяка и разоблачили группировку, которая ввозила в страну детей для секс-торговли, но — увы…

— Я бы сказал, это завидные достижения, — сказал Амброуз.

— Но для Джеймса Блейка этого оказалось недостаточно. Три месяца вот-вот истекут, и он уже объявил, что в конце месяца отдел будет распущен, а входящие в него специалисты распределены по местным отделам уголовного розыска. Кэрол это не нравилось, поэтому она давно знала, что Брэдфилд ей придется покинуть. Она только не знала, куда именно направить свои стопы. Когда ей подвернулось место в Уэст-Мерсии, Кэрол сразу подала рапорт. По-моему, этот вариант не хуже любого другого, к тому же, если она переведется сюда, ей не придется менять квартирного хозяина.

Амброуз с улыбкой взглянул на него и допил все, что оставалось в кружке.

— Еще по одной? — предложил он.

— У меня еще есть. Кроме того, сейчас, кажется, моя очередь платить, — возразил Тони, но детектив уже направлялся к бару.

Глядя ему вслед, Тони заметил, что юная барменша косится в их сторону. У нее были приятные, мягкие черты лица, но сейчас она неодобрительно хмурилась. Пожалуй, подумал Тони, они с Амброузом действительно производят странное впечатление. Наголо бритый чернокожий здоровяк с лицом боксера-тяжеловеса и широченными плечами, распиравшими пиджак, выглядел в точности так, как большинство людей представляют себе профессионального телохранителя. Что касалось самого Тони, то он имел вид человека, который едва ли способен защитить самого себя — так, во всяком случае, представлялось ему самому. Тони действительно не отличался ни высоким ростом, ни внушительным телосложением; кроме того, он казался — да и был — достаточно худым. Ничего удивительного, коль скоро его единственным спортом была компьютерная игра «Бешеные кролики». Одевался он тоже так себе — кожаная куртка, толстовка с капюшоном, черные джинсы… С годами Тони убедился, что единственной его чертой, которая обращала на себя внимание, были глаза — блестящие, ярко-синие, резко выделявшиеся на бледном изможденном лице. У Амброуза, кстати, тоже были интересные глаза, но отличал их вовсе не цвет или разрез, а выражение доброты и мягкости, которой не предполагал его брутальный внешний вид. Впрочем, Тони тут же подумал, что большинство посторонних этого выражения вовсе не замечали — им достаточно было общего, поверхностного впечатления. Быть может, хотя бы барменша обратит внимание на его глаза?

Амброуз вернулся, держа в руке еще одну кружку, по которой сползал белый язык пены.

— Ты сегодня больше не пьешь?

Тони покачал головой:

— Мне нужно вернуться в Брэдфилд.

Амброуз посмотрел на часы:

— Не поздновато? Уже одиннадцатый час.

— Я знаю, но в это время движение на шоссе уже не такое сильное. Я доберусь до дома меньше чем за два часа. Завтра с утра мне нужно посмотреть пациентов в Брэдфилдской больнице — это мой последний прием перед тем, как я передам их в руки другого врача, который — я надеюсь — будет обращаться с ними как с тяжелобольными, несчастными людьми. Каковыми, собственно говоря, они и являются… Да и вообще, поздно вечером легче вести машину. Дороги пусты, и только музыка звучит в радиоприемнике…

Амброуз усмехнулся:

— Похоже на строчку из песни кантри.

— Иногда мне кажется — вся моя жизнь похожа на песню в стиле кантри, — проворчал Тони. — Причем на довольно грустную песню. — Не успел он договорить, как зазвонил его мобильник. Некоторое время Тони в замешательстве хлопал себя по карманам куртки и в конце концов обнаружил трубку в джинсах. Высветившийся на экране номер был ему незнаком, но Тони все равно решил ответить. Не исключено, что у персонала Брэдфилдской больницы возникли проблемы с одним из пациентов, и кто-то набрал его номер с собственного телефона. Такое уже случалось.

— Алло? — осторожно сказал он в трубку.

— Это доктор Хилл? Доктор Тони Хилл? — Женский голос в трубке показался ему смутно знакомым, но кому он принадлежит, Тони вспомнить не мог.

— Кто это?

— Это Пенни Бёрджесс из «Ивнинг сентинел таймс». Мы с вами как-то беседовали…

Пенни Бёрджесс… Теперь Тони вспомнил худую, высокую женщину с напряженным лицом, одетую в длинное непромокаемое пальто, — воротник на дожде поднят, длинные черные волосы выбились из прически. Еще он помнил, как, в зависимости от обстоятельств, Пенни писала о нем в своей колонке то как о всезнающем мудреце, то как о полном кретине, виновном в очередном провале полиции.

— Да, мы беседовали, — подтвердил Тони холодно. — Но совсем не так обстоятельно и подробно, как вам хотелось бы представить читателям.

— Я просто делаю свою работу, доктор Хилл. — Голос Пенни звучал гораздо дружелюбнее, чем предполагала история их отношений. — В Брэдфилде убита еще одна женщина, — продолжила она. Репортерша умела поддерживать светскую беседу почти так же непринужденно, как и сам Тони, умело избегая пространных высказываний, которые можно было бы истолковать двояким образом. Он, однако, хранил молчание, и Пенни сказала: — Еще одна труженица секса. Такая же, как те две, что погибли в прошлом месяце.

— Прискорбно слышать, — проговорил наконец Тони, тщательно подбирая самые нейтральные выражения. Разговаривать с Пенни Бёрджесс было все равно что ходить по минному полю.

— Я почему вам звоню… Мой источник сообщает, что это убийство несомненно является серийным, поскольку преступник оставил своего рода подпись. Меня интересует, что вы об этом думаете?

— Я понятия не имею, о чем идет речь, — твердо сказал Тони. — В настоящее время я не сотрудничаю с Брэдфилдским управлением уголовных расследований.