Татьяна Вагнер - Полигон

Взрыва я не слышала – было слишком далеко, но видела, как две малюсенькие фигурки в цветных курточках бегут через снежное поле. Потом раздался глухой хлопок, яркая вспышка, снег под ногами вздрогнул и начал осыпаться, а сверху падали сверкающие обломки льда. Наверное, выглядит очень красиво – с увеличением да на трехмерном экране. Если только эта лавина снега и льда не сыплется прямо тебе на голову и плечи, не пытается утащить с собою вниз! Я грохнулась на колени, но все равно не удержалась – покатилась под гору, кувыркаясь вместе со снегом.

Несколько секунд безумия, и все стихло.

Защитные очки сильно залепило снегом, он набился в капюшон, налип на шерстяной шарф, намотанный до самых глаз, даже дышать стало тяжело. Кажется, теперь я вешу целую тонну, но боли нет – есть только снег и лед кругом. Если медленно повернуть голову, видно только крошечный лоскуток ярко-синего неба. Не знаю, где я – если пошевелюсь, попробую выбраться из-под сугроба, могу свалиться в расщелину, прямо на острые камни. Если останусь лежать – замерзну. Слишком холодно и слишком высоко. Не следовало забираться так высоко…

Но мне нельзя умереть раньше, чем начнется Игра!

Я уже готова была взвыть от собственной глупости и бессилия, когда небо загородила темная фигура, кто-то склонился надо мной:

– Эй?

Я пытаюсь что-то промычать и пошевелиться.

– Осторожно! – шепчет фигура, я скорее догадываюсь, чем слышу. – Не двигайся!

Медленно раскапывает снег надо мною, я пытаюсь вытянуть руку – он подхватывает меня под локоть, оттаскивает и помогает сеть, прислонившись спиной к скале. Я наконец-то протираю очки – и вскрикиваю: протоптанная в снегу тропинка, по которой я так бодро забралась наверх, теперь обрывается в ледяную бездну.

Лучше не смотреть вниз – в голове и так шумит.

Мой спаситель отряхивает с меня остатки снега и дергает за руки.

Он в желтой куртке – значит, он из команды седьмого сектора. Номера нам еще не раздали, только куртки и свитера цветов команд. Все цвета отвратительно яркие, как дешевые школьные фломастеры, зато видны издалека и выглядят на снегу очень эффектно. Ясно – он такой же любознательный тип, как и я: хотел забраться на ледник как можно выше, чтобы заранее рассмотреть Полигон.

– Руки целы… Нам здорово повезло! – Он поворачивается в сторону горизонта. – Больше, чем тем двоим…

Шевелю носками ботинок, пытаюсь согнуть колени, подняться – точно, повезло! Если в нашей ситуации вообще можно говорить о везении. Честно, не знаю, что сказать – не люблю я этого. Не люблю быть в долгу и благодарить не умею. Обойдемся без благодарностей – на Игре всем приходится соблюдать правила: правила запрещают драться и наносить увечья игрокам из других команд до старта Игры. Мы оба просто соблюдаем правила – вот так вот.

Вздыхаю и бормочу сквозь шарф:

– На что они рассчитывали?

– Надеялись убежать… – Паренек привалился к ледяной стене рядом со мной. – Мы же еще в тренировочном центре, кто мог знать, что здесь периметр заминирован.

Я пожимаю плечами под курткой, а голос сквозь шарф звучит глухо, как чужой:

– Полудурки. Куда здесь бежать? Кругом снег и холод! Подохнут, и все…

– Если забраться еще выше, видно железную дорогу. – Он неопределенно указал перчаткой в сторону, противоположную Полигону.

– Ты тоже думал сбежать?

– Нет. Я останусь, пока не пойму, что здесь происходит…

Над нами уже кружат любопытные птицы, их все больше. Щелкают острыми клювами в надежде пообедать двумя мерзлыми тушами невиданных зверей – то есть нами.

– Слушай, – говорю. Мой голос звучит глухо, как чужой. Отмахиваюсь рукой от особенно наглой летучей твари. – Надо спускаться вниз, пока мы совсем не околели! Птицы нам скоро глаза повыклюют!

– Зачем? Нас и так скоро снимут отсюда. Видишь? – Он отвернул перчатку так, что стал виден опознавательный браслет на запястье, в котором мигает малюсенькая оранжевая точка. У меня тоже такой есть – браслеты нам выдали вместе с форменной одеждой и рассказали про всякие технические штучки, которыми они набиты, в пользу от них мне верится слабо. Но паренек говорит очень уверенно: – Идет сигнал тревоги, нас уже ищут. Правила запрещают проводить больше двух замен игроков, а две замены им придется сделать…

Бедный парень! Он точно как моя мать. Мамочка до сих пор верит, что жизнь сама собой устроится, если соблюдать правила, и тайком всхлипывает из-за «хорошей школы», в которой я не сподобилась учиться. Этот наверняка учился именно в «хорошей школе» – не ругается и выговаривает все буквы, как диктор, не носит в карманах всякую ерунду; жвачку, спички или сигарету наверняка в глаза не видел. Не носится по крышам, а соблюдает комендантский час, за городское ограждение тоже ни разу не лазил и от общественных работ не уклонялся – не то что я.

Неприятности сами меня находят – везде, даже здесь, когда мне надо быть неприметной и тихой. Я поспешно хватаю парня за локоть.

– Знаешь, нам лучше молчать, что мы видели… – На шарфе от дыхания появляются кристаллики инея, уточняю: – Видели беглых ребят и как рвануло. Скажем про мины, про взрыв – только себе неприятности наживем!

Он несколько раз кивает, слов все равно не разобрать – недобрые птицы учинили жуткий гвалт. Кричат, хлопают крыльями и разлетаются, в небе появляется вертолет.

Вертолет зависает над склоном, из люка бросают трос, он распрямляется и натягивается, как струна, благодаря закрепленному грузу – тяжелому мешку. Я первой исхитряюсь до него дотянуться. Зубами стаскиваю перчатку со свободной руки – в толстой перчатке пальцы движутся медленно и неловко. Отстегиваю мешок и сама пристегиваюсь к тросу грубым ремнем, который держится на стальном карабине. Парень из «семерки» возится со вторым ремнем. Конструкция такая, что нам приходится вцепиться друг в друга – почти обняться, – взмываем вверх. Со стороны нас, наверное, можно принять за яркий мешок с новогодними подарками, жаль, что нас видят только птицы, которым подарков ждать неоткуда.

Наконец-то мы оказываемся в вертолете. Внутри сумрачно, снимаю очки и поправляю съехавшую на глаза шапку. Пилоты тоже смурные типы – наверняка им запрещено с нами разговаривать. Так и летим молча. У игроков из разных команд мало поводов для разговоров – через пару дней из «условных противников» мы можем превратиться в смертельных врагов.

Верчусь на узком сиденье, потом прилипаю к окну. Я вижу Полигон!

Точнее, догадываюсь: ледокол распарывает пронзительную снежную пустыню, и полоса воды огибает остров по краю, на белом фоне выступают серые проплешины скал. Над ними кружат тысячи птиц. У кромки воды торчат из-под снега обломки каких-то стародавних построек. Остров совсем небольшой, почти треугольный, равномерно утыкан сверкающими иголками – транслирующими антеннами. Только одна часть выдается в море, как клешня краба, – на ней видна плоская крыша современного здания. Вертолет делает вираж – удаляется от Полигона, идет на снижение. Замирает на бетонной крыше тренировочного центра, винт еще медленно вращается, но нас выталкивают наружу и подгоняют к стальным дверям: