Вэл Макдермид - Тайные раны

Пола удвоила интерес:

— Кто положил этому конец? Робби или Бинди?

— Мне об этом ничего не известно. Но его, похоже, это особенно не тревожило, знаете. — Он опять прижался лбом к стеклу. — Да и вообще, при чем тут история про то, как кто-то отравил Робби? Такую штуку не стали бы вытворять ни его приятели по команде, ни его бывшая невеста.

— Мы должны рассмотреть все варианты, мистер Фланаган. Что у него было после Бинди? Просто какие-то товарищеские игры?

Пола поморщилась: нечаянно получился дурацкий каламбур. Пусть он только не подумает, что я насмехаюсь. Пожалуйста.

— Скорее всего, да. — Он повернулся к ней, потирая виски кончиками пальцев. — Поспрашивайте у парней. Фил и Павел наверняка знают. — Он тоскливо взглянул на дверь, ведущую в палату интенсивной терапии. — Знаете, жаль, что они не дают мне его увидеть. Хотя бы попрощаться. Не верится, просто не верится…

— А что насчет пятницы? Вам известно, чем он занимался в пятницу?

— Так… Мы, значит, были на тренировочной площадке. — Фланаган помедлил. — Теперь я припоминаю, что он был немного вяловатый, знаете. Голова опущена, плоховато успевает к мячу. Какой-то вроде как сонный. Но я не придал этому значения. У них у всех бывают неудачные дни, и, честно говоря, пускай уж лучше это будет на тренировке, чем во время матча. Но он был не настолько плох, чтобы я решил, что надо что-то предпринять. А уже потом, когда в субботу он сказал, что подцепил грипп, я и подумал: так вот отчего такая вялость.

Пола кивнула:

— Так подумал бы каждый. А теперь я хочу спросить вот что. Может быть, кто-то затаил обиду на Робби, как вам кажется? Может такое быть? Он не получал писем с угрозами? Его никто не преследовал?

Фланаган поморщился и качнул головой:

— Когда добираешься до высот, обязательно заденешь кого-то по пути. Знаете… Ну, к примеру, у него всегда были трения с Нильсом Петерсеном, центральным защитником «Юнайтед» [8] Нильс Петерсен (р. 1988) никогда не был игроком «Манчестер Юнайтед», в описываемое время выступал в составе немецкой команды «Карл Цейсс». Ныне — нападающий «Баварии». . Но это футбол. Это не реальная жизнь. Я хочу сказать, если бы он столкнулся с Петерсеном в баре, они бы с ним наверняка повздорили, только и всего. До драки не дошло бы, не говоря уж о яде. — Он всплеснул руками. — Это безумие. Это как в плохом фильме. Ничего другого не могу сказать, слишком уж все бессмысленно. — Большим пальцем он указал в сторону двери. — Молодой парень там умирает, и это настоящая трагедия. Вот и все, что я знаю.

Пола почувствовала, что на сегодня возможности Фланагана отвечать на вопросы исчерпаны. Вероятно, придется поговорить с ним снова, но сейчас, решила она, он вряд ли сможет сообщить ей что-то еще. Она встала.

— Надеюсь, вам удастся с ним попрощаться, мистер Фланаган. Спасибо, что со мной поговорили.

Он рассеянно кивнул, ему явно было все равно, что она скажет; скорее всего, он этого даже не расслышал. Пола удалилась, размышляя о смерти. В свое время ей самой вернули жизнь. И только благодаря Тони Хиллу она все отчетливее понимала: этот дар нужно наполнить смыслом. Дело Робби Бишопа — вполне подходящее начало.

Не все фанаты Робби Бишопа сгрудились у больницы «Брэдфилд кросс». Жившие в Рэтклиффе решили не путешествовать через весь город и предпочли принести охапки купленных в супермаркете цветов и детские рисунки на тренировочную площадку «Брэдфилд Виктории». Все это они прислонили к металлической сетке, ограждавшей футболистов от болельщиков. Детектив-сержант Кевин Мэтьюз едва сдерживал отвращение, ожидая, пока охранники у входа позвонят куда надо и получат подтверждение, что пришедшим разрешается войти на территорию. Он терпеть не мог этих публичных излияний чувств. Он был уверен на все сто, что никто из тех, кто совершил это паломничество к рэтклиффскому стадиону, на своем веку не обменялся с Робби Бишопом и несколькими словами. Вряд ли они слышали от него что-то, кроме обычного уточнения: «Какое имя мне тут написать?» — во время раздачи автографов. Миновало не так много времени с тех пор, как Кевину пришлось самому испытать настоящее горе, и его оскорбляла дешевая вульгарность их показных жестов. Ему казалось, что, если бы они расточали свои эмоции на живых — своих детей, родителей, знакомых, — мир стал бы лучше.

— Вот пошлость, — произнесла Крис Девайн с пассажирского сиденья, словно угадав его мысли.

— А уж что тут начнется через пару дней, когда он действительно умрет…

Охранник махнул, чтобы они проезжали, и указал на стоянку близ длинного приземистого строения, отгораживавшего поле от улицы. Кевин замедлил ход, проезжая мимо многочисленных «феррари» и «порше» игроков.

— Славные тачки, — заметил он одобрительно.

— У тебя же «феррари», правда? — Крис вспомнила, что ей о чем-то таком рассказывала Пола.

Он вздохнул:

— Красный «феррари-мундиаль», кабриолет, четырехклапанный мотор. Один из всего-навсего двадцати четырех праворульных кабриолетов, которые они выпустили. Машина-мечта. Скоро она меня покинет.

— Ну вот. Бедный Кевин! Ты хочешь от нее избавиться? Почему?

— Она двухместная, а дети уже слишком большие, не влезают. Это авто для одинокого человека, Крис. Тебя вряд ли заинтересует, а?

— Думаю, для меня она дороговата. Моя Шинед меня живьем съест.

— А жаль. Я был бы рад ее пристроить в хорошие руки. Что ж, мне, по крайней мере, удалось ненадолго отсрочить исполнение приговора.

— Это как же?

— Есть такой Джастин Адамс. Печатается в автомобильных журналах. Недавно он решил написать статью про обычных парней, которые водят необычные машины. Очевидно, коп на «феррари» — как раз подходящий материал. Так что я убедил Стеллу: мне нужно оставить у себя эту машину, пока не выйдет журнал, а то все станут потешаться: вот статья, в ней мое имя и фотография, а машины-то этой у меня больше нет.

Крис усмехнулась:

— По-моему, неплохой договор.

— Ну да, только вот все закончится на следующей неделе, когда я дам ему интервью. — Кевин потянул носом, вылезая из машины. — Настоящий праздник для желудка, — объявил он.

— Что-что?

Он указал на запад: вдоль кромки футбольных полей тянулось двухэтажное кирпичное здание.

— Это кондитерская фабрика. В детстве я один сезон тренировался вместе с молодежкой «Виктории». Когда ветер дует в нужную сторону, чувствуешь, какое печенье они там пекут. Мне всегда казалось, что это изощренная пытка для подростков, которые стараются сохранить форму.

— И что было дальше? — поинтересовалась Крис, огибая вслед за ним торец павильона-раздевалки.

Поскольку Кевин шел впереди, она не увидела на его лице сожаления.

— Я оказался недостаточно хорош, — ответил он. — Много званых, да мало избранных.