Стиг Ларссон - Девушка с татуировкой дракона

В воскресенье Лисбет проснулась ближе к обеду, без каких-либо мыслей и с непрекращающейся болью в голове, мышцах и в низу живота. Она выбралась из постели, выпила два стакана молока и съела яблоко. Потом приняла еще две таблетки снотворного и снова легла.

Встать с постели она смогла только во вторник. Она вышла на улицу, купила большую упаковку пиццы, сунула две штуки в микроволновку и наполнила термос кофе. Ночь она провела за чтением в Интернете статей и диссертаций о психопатологии садизма.

Ее внимание привлекла статья, опубликованная женской группой из США, где автор утверждал, что садист точно угадывает подходящие жертвы и самой желанной для него является та, которая сама идет ему навстречу, полагая, будто у нее нет выбора. Садист предпочитает несамостоятельных людей, пребывающих в зависимом положении, и обладает интуитивной способностью вычислять подходящие кандидатуры.

Адвокат Бьюрман выбрал в качестве жертвы ее.

Это ее озадачило.

Она вдруг стала понимать, как ее воспринимает окружающий мир.

В пятницу, через неделю после второго изнасилования, Лисбет Саландер прогулялась от своего дома до лавочки татуировщика. Она заранее позвонила и записалась на определенное время, но других посетителей в магазинчике не было. Владелец ее узнал и приветственно кивнул.

Она выбрала простенькую татуировку в виде узкой цепочки и попросила нанести ее на голеностопный сустав.

— Тут тонкая кожа. Здесь будет очень больно, — сказал татуировщик.

— Ничего, — ответила Лисбет Саландер, сняла брюки и подняла ногу.

— Значит, цепочку. У тебя уже много татуировок. Ты уверена, что хочешь еще одну?

— Она мне будет кое о чем напоминать, — ответила Саландер.

По субботам «Кафе Сусанны» закрывалось в два часа дня, и Микаэлю Блумквисту пришлось уйти. До этого он занимался тем, что вносил свои заметки в компьютер, а потом прошелся до магазина, купил еду и сигареты и пошел домой. Он пристрастился к жареным потрохам с картошкой и свеклой — раньше это блюдо его совершенно не привлекало, но на деревенском воздухе почему-то шло на удивление хорошо.

Около семи вечера он стоял возле кухонного окна и размышлял. Сесилия Вангер не звонила. Микаэль мельком видел ее днем, когда она покупала в кафе хлеб, но она была погружена в собственные мысли. Похоже, сегодня она звонить не собирается. Он покосился на маленький телевизор, которым почти не пользовался, но потом передумал, уселся на кухонный диван и открыл детектив Сью Графтон.

В субботу вечером, в назначенное время, Лисбет Саландер вернулась в квартиру Нильса Бьюрмана. Он впустил ее с любезной приглашающей улыбкой.

— Ну, как ты себя чувствуешь сегодня, дорогая Лисбет? — спросил он вместо приветствия.

Она не ответила. Он приобнял ее за плечи.

— В прошлый раз я, возможно, немного переусердствовал, — сказал он. — У тебя был несколько пришибленный вид.

Она одарила его кривой улыбкой, и он вдруг на мгновение ощутил неуверенность.

«Эта телка ненормальная, — напомнил он себе. — Об этом нельзя забывать».

Он задумался, сумеет ли она привыкнуть.

— Пошли в спальню? — спросила Лисбет Саландер.

«С другой стороны, может, она и уловила…»

Он повел ее, обнимая за плечи, как и во время предыдущей встречи.

«Сегодня буду с ней поосторожнее. Надо укреплять доверие».

На комоде уже лежали приготовленные наручники. Только подойдя к кровати, адвокат Бьюрман понял: что-то не так.

К кровати его подвела она, а не наоборот. Он остановился, растерянно глядя, как она что-то вынимает из кармана куртки; сначала ему показалось, что это мобильный телефон. Потом он увидел ее глаза.

— Скажи: «Спокойной ночи», — велела она.

Лисбет Саландер приставила к его левой подмышке электрошокер и выпустила заряд в семьдесят пять тысяч вольт. Когда у него начали слабеть ноги, она уперлась в него плечом и, используя всю силу, толкнула его на кровать.

Сесилия Вангер ощущала легкое опьянение. Она решила не звонить Микаэлю Блумквисту. Их отношения развились в дурацкий фарс с постельными сценами: Микаэлю приходилось красться закоулками, чтобы проникнуть к ней незамеченным, а сама она выступала в роли влюбленной школьницы, которая не в силах побороть свою страсть. В последние недели ее поведение выходило за всякие рамки приличия.

«Проблема в том, что он мне слишком нравится, — подумала она. — Он причинит мне боль».

Она долго сидела, желая, чтобы Микаэль никогда не приезжал в Хедебю.

Потом Сесилия откупорила бутылку вина и выпила в одиночестве два бокала. Включила «Новости» и попыталась ознакомиться с положением в мире, но ей сразу наскучили убедительные доказательства того, что президенту Бушу совершенно необходимо разбомбить Ирак. Тогда она уселась на диван в гостиной и достала книгу Геллерта Тамаса «Человек-лазер», но, прочитав несколько страниц, отложила. Книга навела Сесилию на мысли об отце, и ей стало интересно, на какие темы фантазирует он.

В последний раз им случилось пообщаться в 1984 году, когда она отправилась вместе с ним и братом Биргером охотиться на зайцев к северу от Хедестада. Биргер хотел испытать новую собаку — гончую по кличке Гамильтон, которую только что приобрел. Харальду Вангеру было семьдесят три года, и она изо всех сил старалась смириться с его безумием, которое превратило в кошмар ее детство и наложило отпечаток на всю ее взрослую жизнь.

Никогда еще Сесилия не ощущала себя такой слабой, как в то время. Тремя месяцами ранее ее браку пришел конец. Жестокое обращение с женщинами — как это банально звучит. Ее избивали не так чтобы сильно, но постоянно: ей доставались пощечины, яростные пинки, периодические угрозы; время от времени ее валили на пол в кухне. Его приступы ярости всегда бывали необъяснимыми, однако он редко обходился с ней настолько жестоко, чтобы она получала физические увечья. Кулаками он старался не бить. Сесилия терпела.

Все изменилось в тот день, когда она вдруг дала ему сдачи и он полностью утратил над собой контроль. Окончательно выйдя из себя, он бросил ножницы, и те застряли у нее в лопатке.

Он тут же раскаялся, ударился в панику, отвез ее в больницу и сочинил историю о несчастном случае, в правдивость которой никто из персонала не верил уже во время его рассказа. Ей было стыдно. Наложив двенадцать швов, ее оставили в больнице на два дня. Потом Хенрик Вангер забрал ее и отвез к себе домой. С тех пор она ни разу с мужем не разговаривала.

В тот солнечный осенний день, через три месяца после крушения ее брака, Харальд Вангер пребывал в прекрасном настроении и держался почти дружелюбно. Но совершенно внезапно, прямо посреди леса, он обрушил на дочь град оскорблений и грубых замечаний по поводу ее сексуальных привычек и бросил ей в лицо, что такая шлюха, естественно, не могла удержать мужчину.