Михаил Нестеров - Легионеры

– Тесть, – коротко пояснил он. Хотя мог удариться в гастрономические пристрастия бывшего родственника и рассказать о нем подробнее.

– Включай, – распорядился Марк, – посмотрим на меня родного.

“Ах, как здорово камера сняла Марковцева!” – восхитился и одновременно посетовал Щедрин. Жаль, никто больше не увидит этот короткий репортаж. А для журналиста он вообще мог оказаться последним. Марк и без него проживет в квартире пару-тройку дней, пока труп журналиста в ванной не начнет донимать киллера своим запахом. Специалисты из области судебной медицины говорят, что полные разлагаются быстрее. Зато умирают дольше: пока толстый сохнет, тощий сдохнет, трагически ухмыльнулся Алексей.

– Ты храпишь? – осведомился Марк.

Щедрин, стирая запись, пожал плечами:

– Сам ни разу не слышал.

– А соседи?

Журналист счел за благо не отвечать.

– Придется тебе разучиться храпеть, пока я у тебя квартирую. У меня обостренное чувство самосохранения, даже во сне я прислушиваюсь, – шутливо разоткровенничался гость. – А вообще здорово, что мы с тобой встретились. Я не верю в случайность, а вот в судьбу – да, верю. И давай договоримся заранее, – предложил Марк, меняя тон. – Лично мне неприятно будет отвечать на твой вопрос: “Что со мной?” Обычно я отвечаю: “Ничего страшного, просто ты смертельно ранен”.

Сергей потянулся и зевнул.

– Лягу спать – устал с дороги. А ты помни о моем чутком сне.

– Спокойной ночи! – буркнул себе под нос Щедрин. У порога комнаты Марковцев обернулся и смягчил угрозу до минимума, в глазах журналиста – практически до нуля:

– Да, чуть не забыл. Очень трудно собирать выбитые зубы сломанными руками. Спокойной ночи, Леша.

“Вот это квартиранта я нажил!” – восторгался собой Алексей. Марку не стоило так уж сильно, хотя до некоторой степени корректно наезжать на хозяина квартиры. Щедрин хоть и выглядел спокойным, но внутри был напуган так сильно, что его действительно непогрешимый желудок, способный, казалось, переваривать прибрежную гальку, вдруг закипел, и Алексей едва успел добежать до туалета.

Ему не было так страшно, когда его обрабатывал полковник ФСБ Гришин. И Алексей, сидя на унитазе, вдруг облегчился еще и душой. Выходило буквально следующее: теперь он больше боялся Марка, а полковник службы безопасности – так себе, огородное пугало.

И последнее, что вышло из него: бояться Марка было намного спокойнее.

“МИД РФ 9 ноября подтвердил вывод из Грузии российской военной базы Гудаута. В заявлении подчеркивается, что “российская военная база Гудаута расформирована не только де-юре, но и де-факто”. Как сообщает “Интерфакс-АВН”, завершен вывод остатков имущества и личного состава бывшей базы, которая официально расформирована еще 1 июля 2001 г. Ряд объектов инфраструктуры базы, как ранее, будет продолжать использоваться в интересах Коллективных сил СНГ по поддержанию мира в зоне грузино-абхазского конфликта. В Гудауте будут находиться миротворцы СНГ в составе группы обеспечения”.

30 ноября, пятница

Марковцев встал в шесть утра. А может, и раньше, подумал Алексей, проведя очередную бессонную ночь. Во всяком случае, террорист появился из спальни с первыми аккордами гимна, зазвучавшего по радио, и мурлыча под нос:

“Союз нерушимый республик свободных...” Из одежды на нем были лишь брюки, через плечо перекинуто полотенце. Он был весь израненный, как дуршлаг. На правой руке минимум три следа от пулевых ранений, на одно больше можно насчитать на левой стороне груди. Можно потому, что шрамы скрывались под полотенцем, но Щедрин из криминальной хроники, напрямую касающейся Марковцева, доподлинно знал сей факт. “Да, – посочувствовал он террористу, – на пляже ему появляться заказано”.

Проводив крепкую фигуру квартиранта глазами, Алексей сунул ноги в тапочки и прошел на кухню. Пока гость умывался, хозяин нарезал тонкими ломтиками холодную оленину – деликатес и довольно дорогое удовольствие, хлеб, приготовил две чашки кофе. Все это он проделал механически, голова же была занята одним-единственным вопросом: “Что дальше?”

Действительно, что? Одна ночь прошла удачно – и слава богу, что ли?

Алексей не представлял, как и с чего начать разговор с Марком. Как затронуть тему грядущего? Ничего не получалось. Разумеется, не мог предвидеть ответов на свои несуществующие вопросы – тут вообще каша. Зато ироничную, как всегда, манеру разговора Марка представил себе отчетливо. Просто интонацию, которая без слов походила на патронташ. Сюда напрашивалось определение “пустой”, нет, лучше сказать – пока свободный от патронов.

Все проблемы снял сам Сергей, появившись на кухне уже одетым.

– Если у тебя дела в редакции, можешь идти. Только ключи оставь, мне нужно сходить кое-куда.

Щедрину понравилось – действительно понравилось, вот где загадка, – что на сей раз Марк опустил предупреждения, даже в глазах ни намека на угрозу. Так и должно быть. К чему профи опускаться, предупредил раз – авторитетно и доходчиво – и хватит.

Настроение у Щедрина круто поднялось. Ему даже ключи захотелось оставить оригинальным способом: от порога бросить Марку связку: “Держи! Я скоро”.

– Конина, что ли, не пойму? – Сергей, отставив руку с надкусанным бутербродом, рассматривал розоватый ломтик.

– Оленина, – внес ясность хозяин.

– Оленина?!

– Ага, – подтвердил журналист. – Волокнистая, правда?

– Как телефонный кабель, – подтвердил Марк, вытирая губы салфеткой. – Нет, такая пища не для меня. Я буквально вижу глаза умирающего оленя.

И пристально вгляделся в собеседника.

Нет, все же предостережение в его глазах можно прочесть отчетливо. Два – по одному в каждом глазе.

– Обычно с работы я прихожу поздно, – предупредил Алексей.

– Правильно мыслишь, Леша, – тут же откликнулся Марковцев. – Сегодня приди засветло, чтобы я мог увидеть хлястик на твоем пальто. На всякий случай запомни одну вещь: заподозришь что-то неладное, набери на подъездной двери неверный код.

– Как это? – не понял Щедрин.

– Короче, если все нормально, входишь с первого раза, если нет – со второй попытки. Я все увижу. Знаешь, что такое прозелитизм?

Алексей кивнул: обращение в свою веру. И понял, на что намекнул бывший настоятель Свято-Петрова монастыря. Конечно, он не обращал хозяина квартиры в свою веру, не вербовал, переходя на язык разведчиков, не покупал, используя универсальное толкование. Заставил служить себе? Тоже нет. Обыграл на доверии? Спорный вопрос.

Как бы то ни было, Марковцев был уверен в своем невольном помощнике, что новым румянцем отразилось на лице Алексея. Он, насколько позволяла его фигура, приосанился, почувствовал в груди капельку превосходства над человеком, который по-хозяйски порылся в холодильнике и выудил оттуда кусок свинины.