Александр Афанасьев - Друзья и враги

– Сэр, а если снайпер после каждого выстрела меняет позицию?

– Вот как? Мало видел таких снайперов. Но если так… то для начала – на поле боя не так уж и много по-настоящему хороших позиций. Их две-три. Иногда и одна… и что, ползать между ними? Второе – снайпера всегда спасает неподвижность. Помните, что человеческий глаз прежде всего замечает движение. Это пошло с давних времен, когда человек был добычей для хищников. Поэтому – снайпер может пролежать на месте без движения час, день, некоторые даже неделю. Неподвижность – его защита. А если он будет то и дело менять позицию – его как раз быстрее всего заметят. А заметив – уничтожат.

– Сэр, а как насчет антиснайперского радара?

– Ты имеешь в виду определитель позиции снайпера по звуку, сынок?

– Ну… да, сэр.

– Определитель… Знаешь, я бы не стал на него сильно полагаться. На поле боя слишком много стрельбы, чтобы определитель, даже многоканальный, смог верно указать направление. Второе – если даже это сработает, я имею в виду радар, все равно на последнем этапе снайпера придется выслеживать, в большинстве случаев мы не имеем права просто снести дом артиллерийским огнем. Сделаешь это, а потом окажется, что там погибли несколько невинных детишек, и об этом поднимется крик, набегут правозащитники. И вот ты уже не военнослужащий, а подсудимый, сынок. И последнее, парни…

Инструктор подмигивает.

– Если мы будем слишком полагаться на роботов, то на кой черт нужны мы сами?

Звон в ушах – от внезапно наступившей тишины. Динамики, только что изрыгавшие рулады авиационного налета, с криками и разрывами падающих бомб – замолкли.

Здание. Только осторожнее… за ним наверняка наблюдают. Не могут не наблюдать, потому что это – приличное место для снайперской позиции. Но все зависит от того, как войти.

Одетый в мешковатый камуфляжный костюм, снайпер лежал в нескольких метрах от двери. Чуть дальше, у самой дороги, – машина и несколько солдат рядом. Солдаты – в основном женщины, но это солдаты, у них военная машина, на них камуфляжная форма, и у них оружие. Они тоже участвуют в игре, в игре на выживание – вот только они не игроки. Они статисты. Их можно убить, но ничего хорошего из этого не выйдет, только привлечешь к себе внимание. Тем более что они никогда не ходят в одиночку, только группами. Если они заметят тебя – ты проиграл…

По тактической радиосети передавали номера выбывших, а в перерыве между объявлением номеров выбывших шла дикая какофония из криков, отрывистых, неразборчивых команд, сообщений об обстановке, большей частью ложных. Наушник был в ухе, хотелось выбросить его к чертовой матери, но этого нельзя было делать, потому что наушник – одно из правил игры. Та хрень, что по нему передается – это тоже игра, это бьет по нервам и позволяет максимально усложнить задачу. Но наушники и пользу приносят – по крайней мере, понятно, кто выбыл, а кто все еще в игре.

Выбыли уже двенадцать человек – те, кто поспешил, рванулся вперед, стараясь выиграть во что бы то ни стало. Из них русских – только четверо, но это как раз хорошо понятно. Русские всегда более терпеливы, американцы бросаются на любую данную им задачу, как на штурм последнего бастиона. В данном случае – они проиграли, а вот он – все еще в игре…

Выиграть можно было двумя способами. Первый – забраться на хорошую позицию и отстреляться по мишеням. Мишени находятся далеко, в километре отсюда. Тот, кто это сделает, а потом сможет уйти, дойти до точки эксфильтрации – тот уже выиграл, несмотря ни на что. Можно выиграть, уничтожив как можно больше снайперов противника, а каждый снайпер в игре, кроме тебя, является твоим противником. Для того чтобы уничтожить снайпера, достаточно просто выйти на связь со штабом и сообщить, где он находится. Если он и в самом деле там – ты выиграл. А он – проиграл…

Если бы не эти чертовы статисты…

Черный ход кирпичного четырехэтажного дома открылся, вышли офицер и двое солдат. Офицер огляделся по сторонам, солдаты выглядели сонными, раздраженными и пофигистически настроенными. Потом они медленно пошли к машине, около которой стояли четверо вооруженных людей, все женщины.

Снайпер понял, что это его шанс. Приготовился…

Ну!

Внимание женщин отвлеклось на офицера – а это и в самом деле был офицер, седина и полковничьи погоны, – мусорная куча внезапно ожила и стремительным рывком скрылась за домом. Прижалась к стене – в руке пистолет-пулемет с глушителем, винтовка за спиной. Снайпер ожидал криков у дороги, означающих, что он обнаружен, но их не было.

Снайпер решился – рванулся в дверь… темный коридор… человек в нем, тоже в форме…

– Черт…

– Вы убиты, сэр, – негромко сказал снайпер.

По условиям игры – убийца приказывал убитому, что делать дальше. Оставаться на месте, идти к пункту сбора убитых или следовать за ним. Убитый был стрелковым инструктором.

– Черт, парень…

– Ни слова, сэр. Идите за мной…

Не говоря ни слова, они один за другим поднялись по лестнице. Снайпер осторожно открыл ведущий на чердак люк, просунул туда зеркальце на ручке, осмотрелся. Ничего…

– Сэр, за мной…

Обзор был лучше некуда – чердак, последний этаж, как раз отсюда стрелять и не рекомендуют. Но снайпер кое-что знал…

Черепица! Здесь крыши кроют в основном черепицей, не шифером и не кровельным железом, как у него на родине, а настоящей черепицей. А он знал, где нужно вынуть несколько штук черепицы, чтобы получить сектор обстрела, позволяющий дотянуться до мишеней на стрельбище. Смысла охотиться за кем-то нет, лучше отстреляться по мишеням и сразу смотаться…

Только бы не упала вниз. Хоть одна черепичная плитка упадет вниз – и сбежится вся округа…

Есть. Есть стрелковая позиция…

Снайпер достал из-за спины винтовку, снял ее с предохранителя – патрон был в патроннике с самого начала, принял позу для стрельбы с колена, прицелился…

– Ты убит, парень…

Русский вздрогнул и едва не выстрелил. Повернул голову – полковник, тот самый, что выходил из дома, направлял на него пистолет с расстояния меньше десяти ярдов, от люка…

– Вы меня видели?!

– А как ты думаешь, парень…

– А почему тогда не подняли тревогу?

– Потому что тогда ты бы убил меня. А мне это сильно не нравится – быть убитым на старости-то лет.

– Да ну, на фиг, какого хрена я должен подчиняться русскому!

Сильный тычок в бок заставляет оратора замолчать. Парень по имени Джек, техник-сержант ВВС, начинавший ганнером на бортовом пулемете, а потом перешедший в спасательную службу ВВС, недобро смотрит на говорившего.

– Здесь нет русских, нет американцев. Мы все одна команда. Если ты этого еще не понял, то морпехи – еще более тупые, чем я думал.