Франк Тилье - Переломы

Она идет к автоматической двери развернув плечи, чуть прогнув спину. Люк кладет бланк госпитализации на стойку и следует за ней. Господи, эта ее походка, эта манера ставить одну ногу перед другой, она словно разрезает воздух. Люк сжимает зубы, вот почему он не любит встречаться с ней, он не хочет того, что в такой ситуации может почувствовать только мужчина. Влечение…

Прохладный воздух ударяет в лицо, его тело нуждается в кислороде, а мозг требует сигарету. Пока Жюли открывает багажник, он пользуется моментом, чтобы закурить «Кэмел».

— Не стоит курить при мне, доктор. Я пытаюсь бросить.

Люк резким движением вынимает изо рта сигарету, гасит ее между пальцами и сует в карман.

— Ох, прошу прощения.

Она милостиво улыбается:

— Я это сказала смеха ради. Все равно чувствую, что вот-вот сдамся. По-другому не получится.

Она нагибается и вынимает из багажника одеяло, упакованное в большой пластиковый пакет.

— Я это забрала из Салангро, на автобусной остановке он был им прикрыт.

Люк спокойно смотрит на собеседницу. Он трет предплечья, борясь с утренней прохладой.

— И что?

Сотрудница социальной службы аккуратно разворачивает песочного цвета одеяло с тонкими голубыми полосками. Заметив на шерсти многочисленные темные пятна, психиатр хмурит брови.

— Земля?

— По-моему, кровь. Земля бы так не въелась.

Она поворачивает одеяло, чтобы показать ему другие пятна. Люк рассматривает их вблизи.

— Но цвет не похож на кровь. Слишком темный.

— Может быть, на свежем воздухе произошла какая-то реакция. Кровь свернулась, или что-то в этом роде.

— Но даже в этом случае кровь не становится такой черной.

Жюли тоже растирает руки, чтобы согреться, этим утром воздух очень сухой, колючий. У Люка была привычка: когда Анна дрожала от холода, он подсовывал руку ей под затылок и нежно массировал позвоночник.

Жюли аккуратно сворачивает одеяло и закрывает багажник.

— Отнесу в лабораторию и попрошу провести анализ на группу крови.

— Пустая трата времени. Это не…

— Не кровь, понимаю. Но мы хотя бы убедимся в этом. У вашего кататоника нулевая группа, резус положительный.

— Да, самая распространенная. Ну хорошо… Предположим, чтобы доставить вам удовольствие, что это именно кровь. И если окажется, что она той же группы, что тогда?

— Не знаю. Анализ на ДНК?

Люк пожимает плечами:

— И что он вам даст, если не считать траты сил и преодоления всяческих административных сложностей? А если кровь другой группы, что это вам даст?

— Это позволит начать судебное расследование.

Люк качает головой. В этой женщине столько ума, столько пылкости, но она слишком спешит.

— Не надо замахиваться на что-то грандиозное, не так сразу, все эти новые методы хороши, только чтобы деньги тратить.

— А, так вы приверженец старой школы?

— Прежде всего надо снять отпечатки пальцев. Я вам уже сказал, меньше чем через сутки мы проведем тест с ривотрилом. Может быть, больной сможет рассказать нам, что случилось с ним за последние часы. А также объяснит происхождение пятен, которые так вас волнуют.

Жюли снова улыбается, на ее щеках появляются ямочки, она невероятно привлекательна.

— А это что, какой-то волшебный препарат?

— Он произвел настоящую революцию.

Она опирается на багажник и размышляет.

— Хорошо, я подожду. Но эта история занимает меня все больше и больше. Потому что, помимо того что этот больной неподвижен, у него в глазах страх. Как будто, ну, не знаю… он увидел что-то ужасное, такое страшное, что застыл. Такое возможно?

— В кино — да, а в психиатрии — нет.

— Он сжал мою руку, как будто… просил о помощи…

— Или, скорее, это был кататонический рефлекс.

— Как, по-вашему, он мог добраться в таком состоянии до автобусной остановки?

— Кататония редко поражает человека внезапно, ее можно сравнить с оболочкой из бетона: представьте, что он на вас льется и постепенно застывает, пока не затвердеет полностью. Прошло несколько недель, и больной уже не владел своим телом, не понимал, как выглядит. Может быть, он вышел из дома со своим одеялом, не имея никакой определенной цели, присел на автобусной остановке, а потом наступила неподвижность. Чаще всего за кататонией скрывается шизофрения или психическая травма. Нам предстоит это выяснить.

Она согласно кивает, потом идет к передней дверце машины. Люк смотрит на ее затылок, на мягкие волны волос, спадающие на плечи. Анна недалеко, она парит где-то в воздухе, как легкий дух. Доктору так хотелось бы оказаться сейчас где-нибудь в другом месте и думать лишь о работе, изнемогая под тяжестью проблем психических патологий.

Жюли садится за руль и опускает стекло:

— До скорого, доктор. И держите меня в курсе, если до завтра что-то узнаете, хорошо?

— Да, конечно.

Поколебавшись, она говорит:

— Послушайте, сегодня мне повезло, и в полдень я успею пообедать в медицинском общежитии в Салангро. Спагетти болоньезе, знаете, с таким рыжим соусом… лучшее блюдо за неделю. Если вас это привлекает…

Люк чувствует, как что-то сжимается у него в груди. Он умирает от желания.

— Увы. У меня страшно много работы. Меня недавно назначили судебным экспертом по психиатрии в Лилле, там произошло убийство. И потом… суд через три недели, а мне надо просмотреть столько статистики, столько видеоматериалов, все протоколы, и еще…

— Да ладно. Я все понимаю, вы просто не любите рыжий соус.

Жюли поднимает стекло, и машина медленно выезжает с парковки. Люк смотрит вслед, пока она не скрывается из виду.

Анна…

Углубившись в воспоминания, психиатр идет к мрачному зданию, основному месту своей работы. Открывается раздвижная дверь, и мимо него быстро проходит какой-то человек в низко надвинутой на глаза красной кепке и куртке с поднятым воротником.

Сбитый с толку Люк останавливается перед входом. Он видит, как человек удаляется быстрыми шагами, а миновав въезд на парковку, бросается бежать. Психиатр вбегает в приемное отделение. Сотрудницы болтают в углу. Люк ударяет кулаком по деревянной стойке:

— Эй!

Одна из сотрудниц с улыбкой подходит к нему:

— Да, доктор?

— Только что отсюда выбежал человек в верхней одежде. Вы ничего не видели?

— Нет. Ничего.

Короткая пауза. Девушка с недоумением смотрит на собеседника:

— Что-то еще?

— Нет, спасибо.

Психиатр стоит неподвижно, еще не понимая, почему он вдруг так разволновался. Он вынимает из кармана сигарету, нюхает ее и решает снова выйти на улицу, чтобы наконец закурить. Черт побери, если от работы в психушке сам становишься параноиком, куда же катится мир? Он успевает сделать только три затяжки, а потом сигарета падает на землю, а сам он снова входит в приемное.