Франк Тилье - Переломы

Люк взмокает все больше, рубашка прилипла к спине. Он до отказа выворачивает регулятор кондиционера.

Фред решается нарушить молчание:

— Расскажите нам о мальчике, затаившемся в Алисе.

— Что?

— Вы же знаете… Николя. Испуганный мальчуган, который появляется во время ее черных дыр. Вы наблюдали Алису в течение года, во время ваших сеансов он наверняка давал о себе знать.

— Кто вы такой? Я ничего не скажу.

— В таком случае… можно было бы заглянуть в полицию…

Люк вздрагивает:

— В полицию? Чего ради?

— Для того, чтобы понять, что связывает Доротею, вас, и все прочее.

Алиса решает вмешаться:

— Пожалуйста, доктор. Я должна знать, что происходило с моей сестрой в течение этих лет, понять, почему она пришла к вам, именно к вам. Я хочу понять, зачем вы показывали мне эти ужасные картинки во время теста стимуляции, понять, что случилось потом. И еще раньше, когда я была маленькой. Все эти черные дыры.

Люк вытирает лицо рукавом халата. Пот щиплет глаза, иногда мешает видеть. Полиция… Почему этот тип говорит о полиции?

— Более года терапии, Алиса… Как вы себе это представляете — чтобы я рассказал вам здесь о нашей работе? Я не буду делать этого ни в таких условиях, ни при незнакомом человеке. Ваша история болезни — это личное дело, и я не…

— Сделайте это! Плевать мне на эту конфиденциальность! Сейчас же, доктор!

Алиса протягивает руку назад. Фред сжимает ее пальцы.

— Я хочу, чтобы он тоже послушал, — продолжает девушка. — И я не хочу ждать, пока мы доберемся до вашего кабинета. Прямо сейчас! Сейчас, вы понимаете?

Люк Грэхем нажимает на газ, к счастью, движение не плотное.

— Мы с вами встречаемся уже двенадцать месяцев, Алиса, и на протяжении этих двенадцати месяцев мне удалось добраться до кое-каких подробностей вашей жизни, узнать о вашей юности, о детстве, о годах, проведенных на ферме, составить представление о работе и чрезвычайно сложной организации вашего мозга. Но что помните вы сами? Что осталось от сеансов, которые мы проводили через день в кабинете в Бре-Дюн?

За несколько секунд Алиса теряет всю уверенность, приобретенную за время общения с Фредом, и вновь чувствует, как ее охватывают слабость и растерянность. Люк смотрит на нее холодно, совсем не так, как обычно.

— Вы не запомнили ничего из этих сеансов. Может быть, запах старой сигары? Далекий шум моря? Шум песчинок, ударяющихся об оцинкованный желоб?

— Красную лампу, ваш треугольный стол, тяжелый коричневый ковер…

— Да, конечно, физические подробности, ваша зрительная и слуховая память в полном порядке. Но что еще? О чем мы разговаривали? Что вы мне рассказывали?

— Я рассказывала вам о своем детстве, о маме, о…

— …кленовых ветках, которые отец бросал вашей собаке, о холме, о велосипеде Доротеи и так далее и тому подобное. Да, все те же детали, подробности, которые сохранила ваша память, потому что они достаточно приятны. Но это, Алиса, вы рассказываете всем, как заезженная пластинка. А что еще? О чем еще вы мне говорили?

Алиса замирает. Она не знает, что ответить.

— Видите? Сейчас вы опять здесь, со мной, но при этом где-то еще. Ваш разум расколот на мелкие кусочки. Это еще хуже, чем разбитое зеркало, это непоправимо.

Алиса чувствует себя как на краю пропасти. Фред бросается на помощь.

— Что вы хотите сказать? — спрашивает он.

— Алиса неспособна управлять ситуациями, представляющими опасность для психики. Неужели вы этого не замечали?

Фред не отвечает. Грэхем сдержанно обращается непосредственно к своей пациентке.

— Все ваши неприятные воспоминания, все травмировавшие вас эпизоды из детства рассыпались, спрятались в вашей голове в результате сложных процессов, происходящих в мозге, так называемых… Черт возьми, я не хочу сейчас рассказывать вам все это! Это ни к чему не приведет! К тому же… Этот механизм способен возобладать над вашим сознанием, и тогда вы уже не будете самой собой.

Алиса больше не реагирует. Кажется, что она проиграла очередную битву.

— Но все же расскажите ей, — повторяет Фред. — Пожалуйста.

Люк холодно смотрит в зеркало заднего вида. Потом на мгновение поворачивается к Алисе:

— Ваша болезнь называется диссоциацией. У вас все перемешалось. Прошлое, настоящее, будущее, вымысел и реальность. То, что вы говорите, то, чего вы не говорите, то, чего никогда не говорили.

У Алисы дрожат губы.

— Доктор, я… я не очень понимаю.

— Когда человека сбивает машина, когда его голова вот-вот воткнется в ветровое стекло, в мозгу происходит нечто немыслимое: этот человек настолько уверен в своей неминуемой смерти, что в психическом смысле он действительно умирает. Его сознание соприкасается с небытием, с тем, что находится по ту сторону смерти, с тем, чего не существует. Это небытие, травматический образ как таковой, не найдет в психике логического воплощения, он произведет такой же эффект, как камень, брошенный в болото, и будет мучить травмированного человека в течение долгих месяцев и даже лет. Например, именно это и случилось с вашим отцом.

— С моим… Моим отцом?

— Ну да, с вашим отцом, с Клодом Дехане.

Он снова давит на газ.

— У меня в кабинете хранится кассета, полученная от психиатра, который консультировал вашего отца после возвращения из Ливана. Это результаты сеанса гипноза. Вследствие того, что пережил сам Клод Дехане и что пришлось пережить другим людям на его глазах, он столкнулся с самым худшим, с небытием. Он не смог справиться с ощущением присутствия смерти, смерти других людей, потому что жертвами психической травмы становятся не только непосредственные участники, но и зрители. Точно так же как вы чувствуете боль, когда видите, как кто-то прищемил палец дверью. Ваш отец стал идентифицировать себя с одним из членов погибшей семьи, с девочкой по имени Наджат. Видимо, между ними завязалась очень крепкая дружба.

Грэхем продолжает рассказывать хриплым, лишенным выражения голосом:

— Сознание вашего отца умерло в тот момент, когда девочка испустила дух, но тело его выжило. Психическая травма влечет за собой многочисленные и ужасные последствия для больного: кошмары, стремление к изоляции, замкнутость на самом себе, отсутствие сексуального влечения и даже нарушения социального поведения, а иногда — психические отклонения.

Он употребляет слова, которые ранят Алису, как удары кинжала. «Психические отклонения…» Вдруг она задается вопросом: а что, если отец болен не меньше, чем она сама, вдруг он страдает другой формой заболевания, более скрытой, более коварной, и именно этим можно объяснить внезапные перемены в его настроении?

— Ваш отец постоянно пытался воскресить эту погибшую девочку, выкинуть ее из головы. А рядом были вы… Вы стали живым воплощением этого сгустка, отравлявшего ему жизнь, хотя сам он этого и не осознавал. Вы были единственным средством, с помощью которого он мог растворить этот сгусток. Он обратил все свои силы на вас и больше ни на кого другого. Он стремился защитить вас, но это стремление приобрело болезненную, навязчивую форму. Его пугал каждый ваш шаг. Тот факт, что вы являетесь носителем бомбейской крови, только усугубил ситуацию. Своей защитой он изолировал вас от внешнего мира.