Нора Робертс - Дуэт смерти

— Ты давай прикрывай зад, а я все подготовлю.

— А долго готовить? — тут же спросила Ева.

— Саму программу — двадцать минут максимум. Но потом мне нужны координаты тех, кого ты будешь опрашивать. Понадобится несколько минут на триангуляцию каждой голограммы.

— Я уже говорила, но это стоит повторить: тебя полезно иметь под рукой. — Ева вынула коммуникатор и связалась с заместительницей окружного прокурора Шер Рио.

Как и следовало ожидать, на нее обрушился селевой поток казуистики. Несмотря на это, Ева поняла, что сумеет здорово сэкономить время. Она так и вошла в дом, не отнимая коммуникатора от уха, продолжая консультироваться с Рио. У всей этой казуистической белиберды был один немалый плюс: она давала законную возможность игнорировать Соммерсета.

Получив кивок от Рио, Ева начала обзванивать фигурантов и договариваться о голографической конференции. Дошла до середины, когда Рорк позвонил ей по внутренней связи.

— Программа готова в голографической комнате. Мне нужны координаты.

— Я тебе принесу. Остальных перекину Пибоди, пусть она обзванивает. Пять минут.

Ева перебросила вторую половину нагрузки своей напарнице, собрала все, что ей было нужно, воспользовалась лифтом. И вошла… в более просторную и необъяснимым образом более шикарную версию своего домашнего кабинета.

— Гм.

— Обстановка очень важна. Может, в один прекрасный день ты решишься заменить этот твой письменный стол рабочей станцией вроде вот этой.

Ева нахмурилась, глядя на темную блестящую поверхность подковообразной консоли со встроенным блоком связи и обработки данных.

— Мне нравится мой письменный стол.

— Да, я знаю. — Рорк легко коснулся губами ее губ, а потом указал на стол в дальнем конце комнаты. — Хочешь бутерброд?

— А у нас есть бутерброды?

— Поешь. Можешь сесть за письменный стол, если хочешь. Но я же тебя знаю, ты захочешь оставаться на ногах. Своих собеседников можешь усадить куда угодно: на любое кресло, на диван… Тут есть компьютер и стенной экран, оба в рабочем состоянии, если они тебе понадобятся.

«Ловко, — подумала Ева. — Очень ловко».

— Мне надо это записывать.

— Будет вестись запись.

Ну, раз уж он опять указал ей на стол, Ева взяла бутерброд.

— Давай первым делом вызовем Пибоди.

Рорк кивнул и позвонил по своему собственному телефону.

— Пибоди, — отозвалась Пибоди, и тут же ее лицо зарделось при виде Рорка на экране телефона. — Ой, привет!

— И вам привет, Делия. Лейтенант хотела бы, чтобы вы к нам присоединились.

— Ладно. Обалдеть. Меня никогда раньше не голографировали.

— Я не сделаю вам больно, — пообещал Рорк, и Пибоди захихикала. — Ну вот, я вас взял. Начинаю.

Закружились в воздухе крошечные световые точечки и соткались в Пибоди.

— Ой, ну надо же! Как просто! И я даже раздвоения не почувствовала. — Пибоди огляделась, моргая. — То есть почувствовала, но ничего страшного. Ой, а это что?

— Что? Это? Это бутерброд.

— Это не просто бутерброд, это итальянский бутерброд! Ужасно аппетитно выглядит.

— Там есть еще. Угощайся.

— Спасибо. — Пибоди повернулась к столу, протянула руку, и ее рука прошла прямо сквозь поднос с бутербродами. — Какая же ты вредина, Даллас! Я не могу угоститься, потому что меня же на самом деле здесь нет! И все-таки я здесь. Ничего не понимаю в голографической науке. Всякий раз, как Макнаб пытается мне объяснить, мои мозги засыпают.

— Давай оставим это электронщикам, а сами будем копами. Заканчивай обзвон, заставь их согласиться. Я еще раз созвонюсь с адвокатом, и мы приведем ее сюда.

«Действительно раздвоение, — признала Ева, — но до чего же плавно и по-деловому!» Минута — и бывшая государственная защитница оказалась сидящей на диване в ее виртуальном кабинете.

— Спасибо, что уделили мне время, миссис Дробски.

— Никаких проблем. Мне хотелось бы как можно скорее покончить с этим делом. Оно меня нервирует.

— Я вас прекрасно понимаю. Нас прежде всего волнует ваша безопасность и безопасность ваших близких.

— У вас есть достоверные данные, что меня или мою семью выслеживают? Что мы в опасности? Данные о том, что эта опасность связана с моей подзащитной в деле двадцатилетней давности?

— Вы рассуждаете как адвокат. Я рассуждаю как коп. Кому бы вы доверили свою жизнь и жизнь ваших близких?

Женщина заерзала то ли от досады, то ли от беспокойства.

— Я же здесь, не так ли?

— Вам показали сделанный художником фоторобот подозреваемого. Вы совершенно уверены, что никогда раньше не видели этого человека? Вывести на экран изображение Дэррина Паули.

Миссис Дробски внимательно взглянула на экран.

— Насколько мне известно, нет.

— У вас есть брат.

— Да, Лайл. Как я вам уже говорила, он финансовый консультант. Я с ним уже поговорила, ему тоже показывали фоторобот. И его жене, и их сыну. Я настолько встревожена, что позвонила на этот счет родителям, а они живут в Аризоне. Никто из них не узнал этого человека.

— С кем вы близки?

— Простите, не поняла?

— В вашей семье. Кто вам ближе всех?

— Трудно сказать… Наверное, отец. Именно из-за него я стала адвокатом. Уверяю вас, лейтенант, он не настолько наивен или легковерен, чтобы навлечь опасность на себя или на мою мать. Он… Ваш подозреваемый. Он ведь охотится на женщин, верно?

— Мы не исключаем возможности жертв-мужчин. Кто еще у вас есть?

— У меня больше нет родственников.

— А кто еще вам дорог? Родственники — не всегда родные по крови.

— О боже. — Впервые за все время разговора миссис Дробски испугалась. — Линкольн, Линкольн Мэттерс. У нас роман… вот уже больше года. Да, и мой партнер, Элиза Уэгман. Мы с ней дружим с колледжа. Она… она мне как сестра.

— Пибоди?

— Работаю.

— Вы думаете, он может причинить зло Линкольну или Элизе? Я должна их предупредить…

— Мы сами об этом позаботимся. Прямо сейчас. Элиза замужем? Может быть, гражданский брак, сожительство?

— Нет. По правде говоря, она только что прошла через тяжелейший развод. У нее есть дочь, моя крестная, Ренни. Ей всего одиннадцать.

— Мы о них позаботимся. — Краем глаза Ева заметила кивок Пибоди. — Полицейские офицеры уже направляются к ней и к Линкольну. Когда они закончат свою работу, я сама с ними поговорю и все объясню.

— Вы действительно думаете, что…

— Я не стану гадать и не оставлю это на волю случая. А пока расскажите мне все, что помните по делу Ирен Стольц.

— Я очень хорошо помню это дело. Я очень недолго проработала государственным защитником к тому времени. Я все еще была зеленой идеалисткой. Я решила, что, раз уж у нее это первый арест и есть маленький ребенок, я смогу выторговать для нее хорошую сделку. Я считала, что смогу заставить их снять обвинение по наркотикам, сексуальным приставаниям, может, даже сторговаться до года, причем часть года в «доме на полпути» с обязательным курсом реабилитации. Дальше — больше. Я еще даже поговорить с ней не успела, как до меня дошел слух, что полиции нужен ее муж. Ну, я подумала, что смогу выбить из них один только «дом на полпути» без отсидки в тюрьме, если она его сдаст.