Роберт Ладлэм - Близнецы-соперники

Ему рассказали о маршруте путешествия. И ознакомили с планом. Во всем его величии. И ужасе.

— Ты будешь связан только с одним человеком — с Савароне Фонтини-Кристи, крупным промышленником Северной Италии, который живет в обширном имений Кампо-ди-Фьори. Я лично навещал его и беседовал с ним. Это удивительный человек, обладающий несравненной честностью и всецело преданный идее освобождения людей.

— Он принадлежит римской католической церкви? — с сомнением произнес Петрид.

— Он не принадлежит никакой церкви — и вместе с тем принадлежит всем церквам. Он обладает огромным влиянием среди людей, которые стремятся мыслить свободно. Он друг Ксенопского ордена. Он и спрячет этот ларец. Ты и он. А потом ты... Но это мы еще обсудим. Тебе выпала величайшая миссия.

— Благодарю Господа моего.

— Так оно и должно быть, сын мой! — вступил в разговор отец настоятель ксенопов, пристально глядя на Петрида.

— Насколько нам известно, у тебя есть брат. Железнодорожник.

— Да.

— Ты ему доверяешь?

— Всецело. Он надежнейший из людей.

— Ты взглянешь в очи Господу, — продолжал старец, — и не уклонишься. В Его очах ты узришь безграничную милость.

— Благодарю Господа моего, — повторил Петрид.

Он встряхнул головой, закрыл глаза и усилием воли отогнал эти воспоминания. Священники, выстроившиеся около грузовика, все еще стояли неподвижно. Только из тьмы доносилось чуть слышное бормотание.

Но на молитвы и размышления времени уже не было. Время осталось только для того, чтобы как можно быстрее выполнить повеление Ксенопского ордена. Петрид мягко раздвинул монахов и вскочил в кузов грузовика. Он знал, почему выбор пал именно на него. Он один был способен на подобную жестокость. Ксенопский старец ясно дал ему это понять.

Настало время для таких, как он.

Господь да простит его.

— Помогите мне, — тихо приказал он стоящим внизу. — Кто-нибудь, поднимитесь сюда.

Монахи в нерешительности переглянулись, а потом один за другим пятеро залезли в кузов.

Петрид снял черное покрывало. Священный ларец был помещен в тяжелый картонный ящик, обшитый деревом, на котором виднелся символ ксенопов. Точь-в-точь ящик с продуктами, лишь размеры и форма другие. Но внешним видом все сходство и ограничивалось. Потребовалось шесть пар могучих рук, чтобы поднять его, с усилием подтолкнуть к краю кузова, а потом перенести в вагон.

Наконец ящик встал на нужное место. Петрид остался в вагоне, устанавливая коробки с продуктами таким образом, чтобы они погребли под собой святыню. Чтобы ничего не бросалось в глаза.

Вскоре вагон полностью загрузили. Петрид закрыл дверь и навесил стальной замок. Взглянул на фосфоресцирующий циферблат наручных часов. Вся операция заняла восемь минут и тридцать секунд.

Его собратья по ордену пали ниц. Этого следовало ожидать, подумал он и все-таки не смог подавить в себе раздражения. Молодой священник — моложе его, здоровенный серб, только-только посвященный в сан, не справился с чувствами. Слезы текли по его щекам, он запел никейский гимн. Его подхватили остальные. Петриду тоже пришлось опуститься на колени и слушать священные строки.

Но он их не произносил. Нет времени! Неужели они не могут этого понять?

Что же будет? Чтобы отвлечься от молитвенного шепота, он сунул руку за пазуху и нащупал под рубахой кожаный кошель, привязанный к груди. В этом плоском, больно давящем на грудь тайнике лежали предписания, которые помогут ему преодолеть сотни миль путешествия в неизвестность. Двадцать семь листов бумаги. Кошель был надежно прилажен: кожаные ремни врезались в кожу.

Молитва прочитана, священники-ксенопы поднялись с земли. Петрид стоял перед ними, а каждый подходил и с любовью заключал его в объятия. Последним подошел шофер, ближайший друг по братству. Слезы, наполнившие его глаза и заструившиеся по щекам, сказали все, что должно было быть сказано.

Монахи заспешили к грузовикам, а Петрид побежал вдоль поезда к паровозу и залез в кабину машиниста. Он кивнул брату, и тот стал крутить колесики и передвигать рычажки. В ночи раздался пронзительный скрежет металла.

В считанные минуты товарный состав набрал скорость. Путешествие началось. Путешествие во славу Единого Бога.

Петрид оперся б металлический поручень, выступавший из стены. Закрыл глаза и позволил сотрясавшей тело вибрации и встречному ветру заглушить свои мысли. Свой страх.

Потом открыл глаза — лишь на мгновение — и увидел, как брат стоит, чуть высунувшись из окна: мощная рука покоится на колесе тяги, взор устремлен во тьму впереди.

«Силач Аннаксас» — так его все называли.

Но Аннаксас был не только сильным, он был добрым. Когда умер отец, Аннаксас пошел в депо — тогда ему, мускулистому подростку, было всего тринадцать, и он мог работать без устали долгие часы, которые выматывали крепких взрослых мужчин. На деньги, которые Аннаксас приносил домой, жила вся семья, и его младшие братья и сестры получили образование, на которое могли рассчитывать. А один из братьев даже больше. Не ради семьи, а во славу Господа.

Всевышний испытывал людей. Как испытывал сейчас его.

Петрид склонил голову, его губы зашевелились, и в мозгу возникли слова безмолвной молитвы:

«Верую во Единаго Бога Отца, Вседержителя. Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во Единаго Господа Иисуса Христа сына Божия, Единородного, Иже от Отца рожденного прежде все век. Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, не сотворенна, единосущна Отцу...»

Они добрались до эдесской ветки. Стрелку уже перевели незримые руки, и поезд из Салоник рванулся на север, во тьму ночи. Югославские пограничники столь же жадно ждали новостей из Греции, сколь взятки от греческих гостей. На севере стремительно разгоралось пламя войны. Говорили, что скоро падут Балканы. И экспансивные итальянцы собирались на городских площадях и слушали воинственные лозунги, изрыгаемые бесноватым Муссолини и его марширующими фашистами. Повсюду только и разговоров было что о неминуемом вторжении.

Югославы приняли несколько корзин с фруктами — ксенопские фрукты считались лучшими в Греции — и пожелали Аннаксасу счастливого пути и удачи, в которую сами не верили, потому что путь его лежал на север.

Во вторую ночь они добрались до Митровицы. Ксенопский орден отлично провел подготовительную работу: для них был расчищен железнодорожный путь, в это время не ожидался ни один состав. Поезд из Салоник миновал Сараево. Когда они стояли на разъезде, из тьмы вышел человек и обратился к Петриду:

— Через двенадцать минут передвинут стрелку. Вы поедете на север к Баня-Луке. Днем переждете на сортировочной. Там место оживленное, много составов. С вами свяжутся ближе к сумеркам.