Роберт Ладлэм - Близнецы-соперники

Не ответив, Виктор положил трубку и вернулся к Барцини.

— Мне нужны люди. Люди, которым я могу доверять и которые готовы пойти на риск. Барцини смущенно потупился.

— Времена нынче не те, синьор.

— А партизаны? — спросил Виктор.

— Да ведь они в основном коммунисты. Теперь у них самих полно забот. Брошюрки, митинги. Они... — Барцини замолчал. — Погодите. Есть двое, кто еще ничего не забыл. Они скрывались в горах, а я носил им еду и записки от родных. Им можно доверять.

— Больше мне и не надо, — сказал Виктор и пошел в спальню. — Я сейчас переоденусь. Ты можешь с ними связаться?

— У меня есть номер телефона, — ответил Барцини, вставая с кушетки.

— Позвони им. Скажи, что мы встретимся в Кампо-ди-Фьори. Я полагаю, там выставлена охрана?

— Только один часовой. Из Лавено. И я. Фонтин остановился и обернулся.

— Эти люди знают северную дорогу к конюшне?

— Найдут.

— Хорошо. Скажи, пусть отправляются немедленно и поджидают меня на одной из тропинок позади конюшни. Она цела?

— Цела, цела. Но что вы собираетесь делать, хозяин?

Уже начав говорить, Виктор вдруг понял, что повторяет те же самые слова, которые сказал по телефону пять дней назад.

— То, чего от меня все ждут.

Он повернулся и вошел в спальню.

Уроки Лох-Торридона не забываются, думал Виктор, стоя перед стойкой портье и положив руки на мрамор. Он наблюдал, как ночной портье выполняет его заказ. Он попросил нанять автомобиль и произнес свою просьбу достаточно громко, чтобы привлечь к себе внимание. Это был непростой заказ, если учесть время, — с машинами были трудности и днем, что уж говорить о полуночи. Но если денег хватает, все возможно. Он препирался с портье достаточно громко, чтобы навострил уши любой наблюдатель. И оделся он обдуманно: темно-серые штаны, высокие сапоги и темная охотничья куртка. А ведь сейчас не охотничий сезон.

В вестибюле было лишь несколько припозднившихся гостей: бизнесмены, нетвердой походкой направляющиеся к себе в номер после долгих переговоров за рюмкой, женатая парочка, выясняющая отношения, нервный юноша и его проститутка, которая скучала в кресле, дожидаясь, пока он оформится. И смуглый парень с обветренным лицом рыбака, который сидел в кресле в дальнем углу вестибюля и читал журнал, совершенно не обращая на окружающих внимания. Корсиканец, подумал Виктор.

Этот и передаст сообщение другим корсиканцам. И англичанину по фамилии Стоун.

Сейчас надо просто не торопить события. Надо удостовериться, что зеленый «фиат» стоит где-то рядом, скажем, в темном переулке, готовый в любую минуту сесть на хвост арендованному автомобилю. Если же «фиата» нет, то надо найти причину задержаться, пока «фиат» не появится.

Но задерживаться не пришлось. Он увидел «фиат», припаркованный к противоположной стороне улицы, в квартале от отеля.

Капитан Джеффри Стоун был верен себе. Он поставил свой «фиат» прямо перед автомобилем Фонтина, чтобы, не теряя времени, устремиться к западу, в сторону Варесе. В Кампо-ди-Фьори.

Барцини сел вперед, рядом с Виктором. Бренди сделало свое дело. Голова старика свесилась на грудь.

— Поспи, — сказал ему Виктор. — Дорога неблизкая, и я хочу, чтобы ты отдохнул.

Они въехали в широкие ворота и помчались по длинной извилистой дороге, ведущей к имению. Хотя он был готов к встрече, при виде старого дома сердце его сжалось, в висках застучала кровь. Он приближался к месту казни. Вновь вернулись звуки и видения той ночи, но он понимал, что не может позволить чувствам овладеть им. Еще один урок Лох-Торридона: «Рассредоточенность опасна».

Он тяжело вздохнул и затормозил.

Барцини проснулся и посмотрел на него. Ночной охранник появился из-за толстых дубовых дверей, осветил фонариком машину и сидящих в ней людей. Барцини вышел и заговорил с ним:

— Я приехал с сыном Фонтини-Кристи. Он хозяин этого дома.

Охранник осветил лицо Виктора, который тоже вышел из машины и встал у капота, и сказал почтительно, без тени страха:

— Рад вас приветствовать, хозяин.

— Можешь отправляться домой в Лавено, — сказал ему Фонтин. — Если не возражаешь, поезжай по северной аллее. Впрочем, ты, наверное, так и делаешь. Это кратчайший путь.

— Самый короткий, синьор. Благодарю вас.

— Там у конюшни ты можешь встретить двух моих друзей. Они меня ждут. Не пугайся. Я просил их подъехать к северным воротам. Если увидишь их, скажи, что я скоро к ним приду.

— Конечно, хозяин. — Охранник кивнул, быстро спустился по мраморным ступенькам и зашагал по аллее. В кустах был спрятан его велосипед. Он влез на него и, быстро крутя педали, помчался к конюшне.

— Скорее, — обратился Фонтин к Барцини, — скажи мне: телефоны целы? Существует еще линия, связывающая дом с конюшней?

— Да. Один телефон стоит в кабинете вашего отца, другой в прихожей.

— Хорошо. Включи свет в прихожей и столовой. Потом иди в кабинет, но там свет не включай. Встань у окна. Когда я найду твоих людей, я тебе позвоню из конюшни и скажу, что делать дальше. Скоро появятся корсиканцы. Пешком, надеюсь. Посмотри, нет ли у них фонарика. И скажи мне, что ты видишь.

— Хорошо. Хозяин!

— Что?

— У меня нет оружия. Сейчас нам нельзя носить оружие.

— Возьми мой пистолет. — Виктор полез в карман и достал свой «смит-и-вессон». — Но вряд ли он тебе пригодится. Стреляй, только если возникнет угроза твоей жизни.

Через полминуты в огромной прихожей вспыхнул свет, осветивший витраж в окне над входом. Виктор поспешил за дом и, остановившись за углом, стал ждать. Теперь зажглась люстра в столовой. Все северное крыло дома осветилось. Южное крыло было объято тьмой.

На дороге по-прежнему не было никакого движения, ни лучей фонариков, ни вспышек зажженных спичек. Все как следует. Стоун — профессионал. Если он и передвигается в темноте, то с большими предосторожностями.

Что же, пусть так. Он тоже будет действовать осторожно.

Виктор побежал к конюшне. Он низко пригибался к земле и вслушивался в ночную тишину. Стоун тоже мог выбрать северные ворота, чтобы пробраться на территорию имения. Но едва ли. Стоуну не терпится: он быстро проскользнет сюда, по пятам преследуя свою жертву, и перекроет все выходы.

— Партизаны! Это Фонтини-Кристи. — Виктор пошел по конной тропинке, ведущей от конюшни на задворки. Несколько оставшихся лошадей были старые и больные. Они тихо ржали.

— Синьор! — Шепот донесся со стороны леса, справа от тропинки. Фонтин пошел на голос. И вдруг с противоположной стороны тьму прорезал луч фонарика. И другой голос сказал:

— Стойте, где стойте. Не оборачивайтесь! Он почувствовал, как чья-то рука схватила его за плечо и крепко сжала. Луч фонарика скользнул над плечом, и на мгновение осветил ему лицо, ослепив.