Роберт Ладлэм - Близнецы-соперники

Это их тоже связывало.

Он бесшумно пересек комнату и сел в кресло. Его взгляд упал на кейс, лежащий на столике. Ночью он никогда не оставлял его в гостиной. Джим Невинс предупреждал, чтобы он был осторожен. Невинс был немного сдвинут на подобных мелочах.

Невинс тоже выбрал свою профессию из чувства противоречия. Это чувство иногда ему мешало. Это было не просто разочарование негра, пытающегося преодолеть расовые барьеры, но и гнев адвоката, который постоянно сталкивался с фактами несправедливости и беззакония в городе, где рождалось законодательство.

Но ничто не злило Невинса более, чем существование этого «Корпуса наблюдения». Группа офицеров, возомнивших себя «элитой», ради собственной выгоды скрывает улики, разоблачающие коррупцию в армии, — опаснее этого адвокат ничего даже представить себе не мог.

Когда он прочел в списке имя майора Эндрю Фонтина, то попросил Адриана выйти из игры. Адриан давно уже стал одним из его ближайших друзей, и он не мог допустить, чтобы хоть что-то помешало привлечь «Корпус наблюдения» к ответственности.

Все-таки братья есть братья. Пусть даже они и белые...

— Ты такой серьезный. И такой голый. — Барбара откинула светло-каштановые волосы с лица и повернулась на бок, обняв подушку.

— Извини. Я тебя разбудил?

— Да нет, что ты! Я же просто дремала.

— Поправочка. Твой храп был слышен, наверное, на Капитолийском холме.

— Ты бесстыдно лжешь. Который час?

— Без двадцати десять, — ответил он, поглядев на часы. Она села в постели и потянулась. Простыня упала ей на колени, ее красивые полные груди плавно разошлись. Он не мог оторвать глаз от колыхнувшихся сосков и почувствовал, что в нем растет желание. Она, увидев его взгляд, улыбнулась и завернулась в простыню, прислонившись спиной к изголовью кровати.

— Будем разговаривать, — заявила она решительно. — У нас в запасе три дня, чтобы довести друг друга до изнеможения. Пока ты будешь отсутствовать днем, охотясь за своими медведями, я буду наводить марафет, как верная наложница. Удовольствие гарантируется!

— Слушай, тебе бы надо заняться тем, чем занимают себя далекие от науки дамы. Просиживай часами в салоне «Элизабет Арден», принимай молочные ванны, закусывай джин шоколадными конфетами. Ты же вымоталась — отдыхай!

— Давай поговорим не обо мне, — улыбнулась Барбара. — Я и так проболтала о себе всю ночь — почти. Расскажи лучше, что тут происходит? Или ты не можешь? Уверена: Джим Невинс считает, что твой номер прослушивается.

Адриан расхохотался и скрестил ноги. Он потянулся за сигаретами и зажигалкой, лежащими на столике у кресла.

— Присущая Джиму мания заговоров неискоренима. Он больше не оставляет у себя на рабочем столе досье. Он носит все важные бумаги в кейсе. У него самый пухлый кейс в Вашингтоне, — усмехнулся Адриан.

— Но почему?

— Он не хочет снимать копии с документов. Считает, что ребята, сидящие этажом выше, тут же отберут у него половину дел, если узнают, как продвигается его расследование.

— Поразительно!

— Страшно!

Зазвонил телефон. Адриан быстро встал с кресла и подошел к тумбочке.

Это была мать. Она не могла скрыть волнения.

— Мне только что звонил отец.

— Что значит «звонил»?

— В прошлый понедельник он вылетел в Париж. И оттуда отправился в Милан...

— В Милан? Зачем?

— Он тебе сам все расскажет. Он хочет, чтобы вы с Эндрю приехали к нам в воскресенье.

— Погоди. — Адриан стал лихорадочно соображать. — Вряд ли я смогу.

— Ты должен.

— Ты не понимаешь, а по телефону я не могу тебе объяснить. Энди не захочет меня видеть. И я тоже не очень-то хочу его видеть. Я даже думаю, что при нынешних обстоятельствах это было бы неразумно.

— Что ты такое говоришь? — Голос матери внезапно стал холодным. — Что ты натворил? Адриан ответил не сразу.

— У нас разные позиции в одном... споре.

— Что бы там ни было, это не имеет значения! Отец хочет, чтобы вы оба приехали. — Она едва сдерживалась. — С ним что-то случилось! С ним случилось что-то ужасное! Он едва мог говорить.

В трубке раздалось несколько щелчков, после чего к линии подключилась телефонистка отеля.

— Мистер Фонтин, извините, что я вас прерываю, но вас срочно вызывают.

— О Боже! — прошептала мать. — Виктор...

— Если это касается отца, я тебе перезвоню, обещаю, — сказал Адриан. — Спасибо, мисс, я поговорю...

Больше он ничего не успел сказать. В трубке послышался истерический голос. Женщина рыдала и кричала.

— Адриан! Боже мой! Адриан! Он мертв! Его убили! Они убили его, Адриан!

Крики из телефонной трубки были слышны в комнате. Адриан испытал потрясение, какого не испытывал никогда в жизни. Смерть. Смерть, которая коснулась его.

Это была Кэрол Невинс. Жена Джима.

— Я сейчас приеду! Позвони матери в Нью-Йорк, — попросил он Барбару, торопливо одеваясь. — Скажи ей, что это не с отцом.

— А с кем?

— С Невинсом.

— О Боже!

Он выбежал в коридор и помчался к лифтам. Нажал на кнопку вызова — как же медленно поднимается лифт, как медленно! Он побежал к двери на лестницу, распахнул ее. Устремился вниз, перепрыгивая через ступеньки, и выскочил в вестибюль. Кинулся к стеклянным дверям подъезда.

— Извините! Простите! Пропустите, пожалуйста!

Оказавшись на тротуаре, побежал направо к свободному такси. Сел, назвал шоферу адрес Невинса.

Что же произошло? Что же, черт побери, произошло? Что хотела сказать Кэрол? «Они его убили». Кто его убил? Боже! Он мертв!

Джим Невинс убит! Ну, коррупция. Ну, алчность. С этим все ясно. Но убийство?!

На Нью-Хэмпшир-авеню они остановились на красном. Он извелся: до дома Невинса осталось два квартала!

Не успел желтый смениться зеленым, как такси сорвалось с места. Водитель газанул, но, проехав полквартала, затормозил. Они попали в пробку. Впереди мигали подфарники. Поток машин замер.

Адриан выскочил из такси и стал пробираться между стоящими впереди автомобилями. Со стороны Флорида-авеню движение перекрыли патрульные машины. Полицейские свистели, указывали дорогу флюоресцирующими оранжевыми перчатками, направляя поток транспорта в объезд.

Он добежал до оцепления. За заградительной лентой стояли два офицера. Они заорали на него:

— Сюда нельзя, мистер!

— Иди-иди, приятель! Тебе тут не место. Но ему там было самое место. Он прошмыгнул между двумя патрульными машинами с мигалками и помчался к груде покореженного металла и битого стекла — Адриан сразу узнал эту кучу металлолома. Это была машина Джима Невинса. То, что от нее осталось.

Задние дверцы фургона «Скорой помощи» были раскрыты. От груды металла двое санитаров несли носилки с телом, покрытым белым больничным покрывалом. Третий, с черным чемоданчиком, шагал рядом.