Кейт Аткинсон - Преступления прошлого

— Секундочку, я передам, что вы пришли, — сказал молодой медбрат-австралиец.

(Кто же остался в Австралии, если они бог знает зачем все перебрались сюда?)

К Ширли подошел доктор, тронул ее за плечо и что-то сказал. В этом жесте было что-то неуловимо интимное, и по тому, как она к нему повернулась, и по ее улыбке Джексон понял, что они спят друг с другом. Они оба смотрели на ребенка. Джексон чувствовал себя вуайеристом вдвойне. Узнавшая его медсестра (как же ее зовут? Элейн? Эйлин?) подошла и встала рядом:

— Трогательно, правда?

— Трогательно? — Джексон не понял, что «трогательного» в этой сцене. Женщина, с которой он недавно всю ночь занимался необузданным сексом, теперь с другим любовником воркует над больным ребенком.

— Ну, на самом деле грустно, — сказала Элейн/Эйлин. — Они не могут иметь своих детей.

— Они? Они вместе ? Ширли Моррисон и этот доктор?

Элейн/Эйлин нахмурилась:

— Да, профессор Уэлч — ее муж. Он заведует педиатрией.

— Они женаты ?

— Да, инспектор Броуди. Вы собираете о Ширли сведения?

— Мистер Броуди. Я ушел из полиции два года назад, Эйлин.

— Элейн.

— С чего вы решили, что я собираю о ней сведения?

Элейн пожала плечами:

— Может быть, потому, что вы мне допрос учинили.

— Извините.

Элейн придвинулась поближе и сообщила доверительным тоном:

— Вы же знаете, верно, что она — сестра…

— Да, — прервал ее Джексон. — Знаю.

Ширли Моррисон не сменила фамилию после того, как посадили ее сестру, и когда вышла замуж — тоже. В дурмане их совместного утра он спросил ее: «Ты никогда не меняла фамилию?» И она ответила: «Это было единственное, что у меня осталось». Ее муж перешел к другому младенцу-инопланетянину, а Ширли положила того, которого держала в руках, обратно в его космический корабль.

В палату вошел медбрат-австралиец и что-то сказал Ширли Моррисон. Она подняла глаза и нахмурилась, увидев Джексона. Он пожал плечами и сделал беспомощное лицо. Показал на свой неокольцованный безымянный палец, потом на нее. Она воздела очи к небу — мол, что за дурацкий способ общения. И кивнула ему на вход в палату. Дверь она приотворила всего на пару дюймов, словно Джексон мог представлять угрозу.

— Почему ты не сказала, что замужем?

— Это что-то изменило бы?

— Да.

— Боже, Джексон, ты что, последний праведник на земле? Это был просто секс, забудь об этом.

Она закрыла дверь у него перед носом. Эх, не зря у него было дурное предчувствие. То ли она искусно лжет, то ли просто умело избегает правды. А есть ли разница? Он привык думать, что правда — категория абсолютная, но не делает ли это из него нравственного фашиста-крохобора?

Выходя из отделения, Джексон чуть было не налетел на желтоволосую бездомную девушку. Она притаилась у стены в коридоре и что-то бормотала себе под нос, точно молитву читала. Джексону захотелось с ней поздороваться, он так часто видел ее в последнее время, что ему казалось, будто они знакомы, но он, естественно, смолчал и очень удивился, когда она заговорила с ним первая.

— Вы ж его знаете, да?

— Кого?

— Того старого толстяка.

— Тео? — догадался он.

— Ага. Он как, в норме?

— Он поправится, — ответил Джексон. Девушка зашагала к выходу из интенсивной терапии, и он добавил: — Можешь навестить его, он в приемном. Как раз часы посещений.

— Была уже. Ищу тут кое-кого.

Джексон вышел из больницы вместе с ней. Она поежилась, хотя вечер был теплый, и закурила.

— Простите, — спохватилась она и предложила сигарету Джексону.

Чиркнув зажигалкой, он заметил:

— Рано в твоем возрасте еще курить.

— А в вашем — поздно. Мне, кстати, двадцать пять, взрослая уже, дальше некуда.

Джексон не дал бы ей больше семнадцати, самое большее — восемнадцать. Она отвязала собаку от скамейки.

— Вы его друг?

— Тео? Вроде как.

Друзья ли они с Тео? Может, и друзья. А с Амелией и Джулией? Боже упаси. (Или все-таки друзья?) С Ширли Моррисон, несмотря на то что они делали под покровом тьмы позапрошлой ночью, точно не друзья.

— Да, — решил он, — я друг Тео. Меня зовут Джексон.

— Джексон, — повторила она, подыскивая ему место у себя в памяти.

Он вытащил из кармана пачку визиток — «Джексон Броуди, частный детектив» — и протянул одну ей.

— Теперь вроде твоя очередь представиться, — напомнил он.

— Лили-Роуз.

Вблизи она была меньше похожа на наркоманку, скорее на девочку, о которой не заботятся и плохо кормят. Худенькая такая, того и гляди ветром сдует. Джексону захотелось отвести Лили-Роуз в ближайшую «Пиццу-экспресс» и увидеть, как она ест. Живот у нее был выпуклый, как у голодающих африканских детей в телевизоре. Может, беременна?

— Это я его нашла, — сказала она, — в парке. «Христовы чего-то там».

— «Земли».

— С чего бы они Христовы?

— Да кто ж его знает, — пожал плечами Джексон.

— У него был приступ.

— Он сказал, кто-то дал ему ингалятор.

— Не я, — ответила Лили-Роуз, — какая-то женщина… Но теперь он в порядке? — настойчиво переспросила она.

— В полном, — ответил Джексон и вдруг понял, что разговаривает с ней так, будто она ровесница Марли. Уму непостижимо, что ей двадцать пять. — Вообще-то, не совсем в порядке. Десять лет назад у него убили дочь, и он не может об этом забыть.

— А разве о таком забывают?

Теперь Стэн Джессоп преподавал в другой школе, но жил все в том же скромном доме на две семьи, постройки тридцатых годов, что и десять лет назад. При имени «Стэн» представляешь старого огородника, но ему было всего тридцать шесть. Когда умерла Лора, Стэну Джессопу было только двадцать шесть. Двадцать шесть — это же так мало, всего на год старше Лили-Роуз, на два года моложе Эммы Дрейк (пора бы завязывать с подсчетами). На подъездной дорожке стоял потрепанный «воксхол-вектра» с детским креслом на заднем сиденье; пол в машине был усеян игрушками, обертками от конфет и прочим домашним мусором. По словам Эммы Дрейк, десять лет назад у Стэна Джессопа был один ребенок, дочь Нина, с тех пор он, похоже, обзавелся целым выводком. Сад перед домом напоминал поле битвы, орудиями в которой выступил полный ассортимент гипермаркета игрушек.

— Дети, — пожал плечами Стэн Джессоп. — Что тут поделаешь?

Джексон подумал, что для начала можно было бы прибраться, но только ответно пожал плечами, взял кружку водянистого растворимого кофе, приготовленного Стэном, и сел в гостиной. Заметив на кружке засохшие потеки, Джексон поставил ее на журнальный столик и от кофе решил воздержаться.

Эмма Дрейк сказала, что десять лет назад Стэн Джессоп был «красавчиком», и он до сих пор сохранил этакий мальчишеский шарм.

— Я расследую обстоятельства смерти Лоры Уайр, — сказал Джексон.

— Ну надо же, — отозвался Стэн с деланым безразличием, которое насторожило Джексона.