Александр Варго - Нечто

Дурное предчувствие нарастало, как снежный ком, он не находил себе места. Воспаленный мозг то и дело вспыхивал компьютерными матрицами, из которых вываливались версии, одна другой ужасней. Он снова поехал домой к Алисе.

Он поймал себя на мысли, что испытывает чуть ли не ненависть к покойному Алексу – какого хрена он выбрал именно этот день? Разве мало других подходящих дней для акции?

Вскоре он был у подъезда Алисы. Набрал домофон, но никто не отвечал. Разбуженная соседка снова сказала, что ни Алиса с Инной, ни их мать домой не приезжали. По просьбе Юры она сходила к квартире ангела и простояла там с минуту, не отрывая пальца от кнопки звонка. Тщетно.

«Может, выломать дверь? – возникла у Юры безумная мысль. – Вдруг с ними что-то случилось? Отравились газом? Нет, тогда Анна Сергеевна точно почувствовала бы запах…» – Он уже плохо соображал, сказывалась общая усталость, не давала покоя и продырявленная шилом нога.

Совершенно разбитый, он приехал домой. Кляксич жалобно замяукал, требуя, чтобы его покормили. Может, позвонить Нелли? Юра набрал номер, но трубку не брали. Они что, сговорились все?

Нужно сходить в душ, но почему-то впервые в жизни Юра с отвращением подумал о ванне. Он покормил Кляксича, затем, прихрамывая, вышел на лоджию. Где Алиса? Где его ангел, что с ней? Неизвестность сводила его с ума, он боялся думать о худшем, но мрачные мысли, одна темнее другой, загромождали его изнутри, вытесняя последнюю надежду.

Она позвонила через двадцать минут, когда он уже был на грани безумия.

– Привет, – сказала она.

– Привет, – сказал он, чувствуя, как отлегло от сердца. – Где ты была? – как можно спокойней спросил он, и она ответила…

…что на обратном пути из больницы заехали к двоюродному брату матери и до самой ночи пили чай…

…что они были дома, но у них отключили телефон, свет и все остальное, а включили только сейчас, поэтому она не слышала его настойчивых звонков…

Юра с трудом разлепил глаза. Галлюцинация была четкой и ясной, как божий день, он даже чувствовал прислоненную к уху телефонную трубку. Но она лежала там, где ей было положено лежать. И никто ему не звонил.

Он выключил свет и подошел к окну. На подоконник с трудом вскарабкался сонный Кляксич. Где-то наверху бренчала гитара, на улице сработала сигнализация чьей-то машины. Он стоял и ждал, гладя посапывающего Кляксича. Он ждал.

Он не знал, сколько прошло времени, когда раздался звонок.

Кажется, было часа два ночи. Звонили по городскому телефону.

– Алло, – выдавил из себя Юра. – Алло, кто это?

Слова казались ужасно неудобными, как ежи, они царапались за небо и десны, не желая быть сказанными и услышанными.

Из трубки донеслись странные квакающие звуки. Юру охватил страх.

– Кто это? – более твердым голосом спросил он.

– На… Надежда, – сквозь непонятные звуки разобрал Юра. Он плотнее прижал трубку к уху, так, что оно заныло. – Юра-а-а-а… – завыли в трубке, и юноша почувствовал, как у него подгибаются колени. Осознание того, что произошло нечто ужасное, непоправимое, накрыло его с головой, как многометровая ледяная волна, и он закричал изо всех сил:

– Где Алиса?! ГДЕ ОНА?!! ЧТО С АЛИСОЙ??!!!

В трубке снова что-то забулькало, и сквозь плач он явственно услышал:

– …второй морг… приезжай.

В глазах полыхнуло, мир накренился, и небеса обрушились вниз.

Когда с утра все бомжи разбрелись по своим нехитрым делам, Рост подошел к Дрюне. Даже неопытным взглядом было видно, что ему стало хуже – он почти не вставал и передвигался уже только ползком.

– Слушай меня, Дрюня. Ты слышишь? – Он присел над ним. Тот поднял трясущуюся голову. Глаза его слезились, худое, в грязных разводах лицо искажено от боли. Искусанные до крови губы красноречиво говорили о страданиях, которые он испытывал. Рост подумал, что он мог бы дотащить Дрюню до города, а там вызвать «Скорую». Правда, без документов его вряд ли возьмут, и Рост приготовил на этот случай некоторую сумму.

– Ты пойдешь со мной? Я отведу тебя… ну, там посмотрят твою ногу.

– Куда? – обеспокоенно спросил Дрюня, на всякий случай отодвинувшись назад.

– К… хорошим людям. К Айболиту, – поспешил добавить Рост, вспомнив, что разговаривает со слабоумным.

– Айболи-и-ит? – с сомнением протянул Дрюня, словно сомневаясь в профессиональных качествах всем известного врача из сказки. Затем наклонился и поглядел по сторонам, дабы убедиться, что их никто не подслушивает.

– Ай-бо-лит – на печке сидит и в трубу пердит, – понизив голос, поведал он Росту. Вдруг лицо бомжа озарила догадка. – Или он совсем не Ай-бо-лит, а Бля-Болит?!

– Да-да, конечно, – с нетерпением сказал Рост. – Бля-Болит, сидит и пердит. Собирайся.

– А он кто? Доктор?

– Да, то есть нет…

– Больница?! – испуганно пробормотал Дрюня.

– Ну, нет… а-а, черт, – выругался Рост, видя, что бомж в ужасе попятился назад. Глаза затуманил всеобъемлющий страх, он влез руками в тлеющие угли и заорал благим матом.

– Нет, Генка, не надо! Не надо больницу!!! – вопил Дрюня, дуя на обожженные ладони.

Рост сплюнул. Ну, как с ним быть? Если только оглушить чем-нибудь и тащить на себе. Тем временем Дрюня с несвойственной ему ловкостью прошмыгнул в дом и закрыл за собой дверь.

«Ну и хрен с тобой», – в сердцах подумал Рост.

Заняться было, в общем-то, нечем. Может, предпринять еще одну вылазку в город? В любом случае, нужно было купить кое-какие мелочи…

В Дзержинске он зашел в аптеку, где купил бинты, разных мазей против гнойных воспалений, потом зашел в уже знакомый «Секонд хэнд», где приобрел шлепанцы для Дрюни. В продовольственном магазине он набрал продуктов, и на выходе его взгляд упал на тетку, торгующую газетами. Он купил несколько изданий «желтой» прессы и потихоньку отправился назад. Он заметил, что люди уже стали обращать на него внимание и старались отойти в сторону, когда он появлялся в магазине. Эх, хорошо бы помыться, а еще лучше попариться в баньке, как у себя дома!

Он вернулся, когда было уже одиннадцать. Дрюня продолжал торчать в доме, не выказывая особого желания выйти наружу.

Он взял мыло, бритву и отправился искать карьеры. По словам Витька, идти было недалеко, примерно минут сорок-пятьдесят. Он брел, изредка спотыкаясь о различный хлам, ловя себя на мысли о том, как все же несовершенно человечество. Взять, к примеру, ту же свалку – неужели нельзя найти применение этой огромной куче мусора? Еще лет двадцать в таком же духе, и вся планета превратится в гигантскую помойку…