Дин Кунц - Ложная память

— Но насколько часто тебе приходилось его слышать? Я хочу сказать, не в конторе адвоката или зале суда.

— О чем ты все-таки говоришь?

— Я сам не знаю, — нахмурившись признался Дасти.

Уже стоя в нише возле двери лифта, нажав кнопку вызова, Марти сказала:

— Преждебывшие… Ты обычно не говоришь бессмысленных вещей, а вот сейчас…

— Это напыщенное слово.

— Нет, почему же.

— Для повседневной речи — напыщенное, — продолжал настаивать он. — Оно из тех словесных уродов, какие мог бы употреблять мой старик, Тревор Пенн Родс. Или старик Скита. Или каждый из последовавшей за ними пары мужей, этих элитарных ублюдков.

— Ты произносишь тирады, что нечасто случалось в преждебывшем. И что же все-таки ты имеешь в виду?

— Полагаю, что ничего определенного, — вздохнул Дасти.

Пока они спускались на первый этаж, желудок Дасти все норовил подняться к самому горлу и выскочить наружу, как если бы они находились в экспресс-лифте, несущемся прямо в ад.

Дасти шел по вестибюлю так, что можно было подумать, будто он проходит декомпрессию после погружения в глубоководную океаническую впадину или приспосабливается к земному тяготению после недельного пребывания в «спейс-шаттле». Или отходил после тяжелого кошмарного сновидения.

Когда они подошли к дверям, Марти взяла его под руку.

— Извини меня, Марти, — сказал он. — Дело в том, что я чувствую… нечто сверхъестественное.

— Все в порядке. Ты и был сверхъестественным, когда я вышла за тебя замуж.

В отличие от помещения, занимаемого на четырнадцатом этаже доктором Ариманом, со стоянки автомобилей океан не был виден совсем, и Дасти не мог разглядеть, были ли сейчас волны такими же зловеще темными, какими они казались из окна приемной психиатра.

Мрачное небо все так же тяжело нависало над головами, но уже не наваливалось на Дасти со всей невыразимой тяжестью Судного дня, как недавно, да и, глядя вокруг, на творения рук человеческих, он больше не видел в них потенциальные руины грядущих катаклизмов.

Бриз понемногу усиливался, превращаясь в ветер; он деловито гнал по тротуару опавшие листья и мелкие клочья мусора.

Когда Марти села в автомобиль, ею овладел приступ нервного возбуждения, хотя по своей интенсивности он был лишь бледной тенью тех пароксизмов, которые происходили с нею утром. Находясь под свежим воздействием сеанса психотерапии, она принялась рыться в перчаточном ящике, нашла там пакетик шоколадных конфет, стала по одной засовывать их в рот и с наслаждением жевать. Судя по всему, ее совершенно не беспокоило, что в случае приступа паники она будет вынуждена извергнуть их обратно, если ее, как это уже бывало, одолеет неудержимая рвота.

Взяв шоколадку, которую предложила ему Марти, Дасти вынул из кармана книгу о маньчжурском кандидате.

— Где ты ее взяла? — спросил он у жены.

Она взглянула на книгу и пожала плечами.

— Где-то подцепила.

— Ты купила ее?

— Ты же знаешь, что в книжных магазинах ничего не дают даром.

— Какой это был книжный магазин?

— А какая разница? — нахмурившись, спросила Марти.

— Я потом объясню. Но прежде я хотел бы выяснить, что это был за магазин. Барнса и Нобля? Бордерса? «Книжный карнавал», где ты покупаешь детективные романы?

Жуя очередную шоколадку, Марти довольно долго разглядывала книгу, а потом подняла на мужа смущенный взгляд:

— Не знаю.

— Но ведь ты же не покупаешь еженедельно по сотне книг в двадцати различных магазинах, — нетерпеливо сказал он.

— Ну, ладно, но ведь я никогда не утверждала, что имею такую же память, как и ты. А ты не помнишь, откуда она у меня взялась?

— Должно быть, меня тогда не было с тобой.

Марти отложила конфеты и забрала у Дасти книгу. Она не раскрыла ее, не пролистала страницы, как он ожидал, а лишь держала ее обеими руками и рассматривала название, стискивая томик с такой силой, словно пыталась выжать из него тайну происхождения, как сок из апельсина.

— Пожалуй, мне стоит вернуться в больницу и пройти еще одно обследование — не началась ли у меня в сверхраннем возрасте болезнь Альцгеймера [40] Болезнь Альцгеймера — разновидность старческого слабоумия, характеризующаяся прогрессирующими: распадом памяти, эмоциональной неустойчивостью и нарушениями мыслительной деятельности, в том числе потерей пространственной ориентировки, утратой практических навыков, распадом речи, возникновением бредовых идей. При этом наличествует смутное сознание своей болезни. Обычно возникает в возрасте 50-60 лет и тянется 10-15 лет. , — в конце концов сказала она, возвращая книгу Дасти и вновь принимаясь за конфеты.

— Возможно, это был подарок, — предположил Дасти.

— От кого?

— Именно это я у тебя и спрашиваю.

— Нет. Если бы мне ее подарили, то я запомнила бы это.

— Сейчас, когда ты рассматривала книгу, почему ты не раскрыла ее?

— Раскрыть ее? Но там нет ничего, что могло бы напомнить мне, где я ее купила. — Она протянула Дасти полупустой пакетик конфет. — Знаешь, ты какой-то раздражительный. Может быть, у тебя понижен уровень сахара в крови? Подкинь в себя немного сахара.

— Постой, Марти. Ты знаешь, о чем этот роман?

— Конечно. Это — триллер.

— Но триллер о чем ?

— Хороший язык, интересный сюжет, а персонажи — яркие и живые. Роман мне очень нравится.

— И все же — о чем в нем рассказывается ?

Марти посмотрела на аккуратную пухлую книжку; движение ее челюстей, пережевывавших шоколадку, замедлилось.

— Ну, ты же знаешь эти триллеры… Бегают, прыгают, гоняются, стреляют, опять бегают…

Дасти внезапно показалось, что книга, которую он держал в руках, стала заметно холоднее и тяжелее. Да и ее материал тоже начал изменяться: яркая обложка казалась на ощупь более гладкой, чем прежде. Как будто это была не просто книга. А нечто большее, чем книга. Скорее талисман, который мог в любой момент проявить свою сверхъестественную силу и провести его сквозь магические ворота в населенную драконами иную реальность наподобие тех, о которых любит читать Скит. А может быть, талисман уже исполнил этот трюк, и он, Дасти, даже и не заметив, перешел из одного мира в другой. Здесь явно водились драконы.

— Марти, мне кажется, что ты не прочла ни единой фразы из этой книги. Даже не открывала ее.

Держа шоколадку двумя пальцами, чтобы засунуть ее в рот, Марти заявила:

— Я уже говорила тебе: это настоящий триллер. Хороший язык, интересный сюжет, а персонажи — яркие и живые. Роман… мне… очень нравится.

Дасти понял, что Марти заметила странную напевность своего голоса. Она сидела с приоткрытым ртом, но кусочек шоколада так и остался снаружи, перед губами. Глаза Марти широко раскрылись, словно она была очень удивлена.