Полина Дашкова - Эфирное время

«Ну, и чего бы ты этим добилась? Конечно, здесь к подобным заявлениям относятся куда серьезней, чем у нас, но транзитный аэропорт, толпы людей. Кому охота возиться со случайными иностранцами?»

До посадки оставалось еще два часа. Лиза не заметила, как задремала в удобном кресле, и проснулась оттого, что кто-то тронул ее за плечо.

— Лиза, пора. Вы опоздаете на самолет. Рейс объявляют уже во второй раз.

«Может, мне его просто убить?» — додумала она, не открывая глаз.

— Глупо. Честное слово, глупо, — произнес Красавченко, усаживаясь рядом, — ну чего бы вы этим добились?

Она открыла глаза и резко встала. Пакет со свитерами упал с колен. Красавченко поднял его и подал ей.

— Вы думаете, меня бы задержал этот толстяк-полицейский? Небось хотели пожаловаться на сексуальные домогательства? Не спорю, здесь, как и в Америке, к этим вещам относятся значительно серьезней, чем на нашей дикой родине. Но ничего, кроме сочувствия, вы бы от толстого немца не получили. Пойдемте, я провожу вас к выходу на посадку. По дороге побеседуем.

— Идите вон, Красавченко, — поморщилась Лиза, — я устала от вас.

— Придется потерпеть. Я ведь сейчас для вас стараюсь. Было бы значительно неприятней, если бы я омрачил вашу встречу с мужем в Шереметьево-2. Там у вас и без меня может возникнуть щекотливая ситуация, — он весело подмигнул, — я всегда говорил, что совершенно честных женщин не бывает. Женщина, как художественный перевод. Если она хороша, то не верна, а если безобразна, то никого не интересует ее верность. Видите, как я стараюсь быть интеллигентным человеком? Я ведь понимаю, вам трудно общаться с пошляком. Вы такая утонченная, такая образованная. Тем более странно, когда начинаете хамить. Ну, что вы на меня так смотрите? Опять хотите послать вон? Неужели до сих пор не поняли, что лучше все-таки выслушать мои условия?

— Хорошо, я вас слушаю.

— Спасибо, — он криво усмехнулся, — то есть это вы должны сказать мне спасибо, потому что условия мои не так уж тяжелы для вас. Мне нужен всего лишь эфир. Я хочу, чтобы вы пригласили меня к себе в передачу. Мы с вами просто побеседуем в эфире.

— Ничего не выйдет. Не я планирую эфир, не я решаю, кого приглашать. Есть начальство, есть редактор программы.

— Я знаю, — кивнул Красавченко, — однако от вас многое зависит. Если вы предложите, вам не откажут.

— Хорошо. Допустим. О чем вы собираетесь беседовать?

— Ну вот, мы с вами легко нашли общий язык. Мы ведь два профессионала. У меня достаточно богатая и интересная биография. Афганистан, Чечня. Я знаю множество занимательных историй о работе спецслужб.

— У меня не клуб «Белый попугай». Занимательные истории рассказывают в других передачах. К тому же о работе спецслужб сейчас написано столько, что вряд ли кого-то можно заинтересовать и удивить.

— Я знаю то, о чем еще не писали и не говорили. Не волнуйтесь, я сумею предложить темы, которые понравятся вашему руководству. И не надо мне голову морочить. Я отлично знаю, что вы имеете возможность приглашать своих людей. В передаче есть определенный процент платных героев. Если у вас за столом сидит бизнесмен и рассказывает, чем его товар лучше всех остальных, то это косвенная реклама, и у вас с приглашенным совершенно четкая договоренность. Деньги, бартер — это уже детали.

— Тем не менее существует очень жесткий отбор, иначе передача потеряет лицо и упадет рейтинг. Кто бы ни сидел за столом, какие бы деньги ни платил, тема разговора должна быть интересна телезрителям.

— Вот об этом можете не беспокоиться Им будет интересно то, что я расскажу. Мы с вами станем обсуждать самые серьезные проблемы, самые горячие и животрепещущие.

— Например? — быстро спросила Лиза.

— Вербовка агентуры в Чечне. Технология похищения людей.

— А вы имеете к этому отношение?

— Я об этом много знаю.

— Откуда?

— Лиза, не спешите. Мы еще не в эфире.

— Все эти вопросы я услышу от своего начальства, как только предложу вашу кандидатуру на эфир. Кроме того, мне необходимо знать вашу должность, звание, если оно у вас есть, краткую биографию, причем все эти сведения должны быть реальными. Они будут проверяться. Сами понимаете, эфир, тем более моя передача — не проходной двор.

— Нет проблем, — улыбнулся он, — однако всему свое время. Мы еще будем иметь возможность поговорить, обсудить подробности.

— Вы можете сформулировать свою задачу?

— Я уже сформулировал. Мне нужно выйти в эфир, причем именно в вашей передаче потому что она самая рейтинговая и ее смотрят все.

— Вы хотите придать гласности засекреченную информацию?

— Нет. Я хочу передать привет одному человеку.

— Перестаньте, Красавченко. Мы с вами не в игрушки играем. Эфир — это серьезно, тем более мой эфир. Чтобы заявить о вас руководству, я должна придумать какую-то солидную формулировку. Пока я слышу от вас только общие слова. Как я объясню, почему приглашаю именно вас? О работе спецслужб и о похищении людей я сама могу многое рассказать, как любой человек, который читает газеты и смотрит телевизор.

— Вы можете рассказать о проблемах. Однако о методах, о технологии, вы ничего не знаете, — проговорил он быстро, возбужденно, и она почувствовала, что все-таки удалось задеть его за живое.

— Хорошо. Приведите хотя бы один пример. Расскажите мне то, чего я не знаю.

— Методика индивидуального и массового зомбирования, использование гипноза и наркотиков при вербовке. Технология наркодопроса.

— Так, стоп. Пожалуйста, о последнем подробнее.

— Почему именно о последнем?

— Потому, что про зомбирование и вербовку я без вас знаю.

— Вот и отлично. Про наркодопрос мы с вами и поговорим в эфире. Все, Лиза. До встречи в Москве. Вы даже не представляете себе, как я рад, что мы нашли наконец общий язык. Я позвоню вам.

Он опять растворился в толпе.

В самолете рядом с ней уселся молодой человек из Фонда культуры. Он болтал без умолку. Лиза машинально кивала.

«Наркодопрос. А ведь я помню какие-то странные вопросы. Очень смутно помню. Что-то о дачном участке в Батурине… Ну да, мне не случайно потом приснилось, как мы с Юрой ездили хоронить Лоту. Был очень отчетливый, конкретный сон. Ну и что? При чем здесь наркодопрос? Зачем Красавченко понадобилось выяснять, где я похоронила свою собаку? Или, может, его интересовало другое? С кем я туда ездила? Бред какой-то. А может, он просто сумасшедший?»

Когда стали разносить напитки, молодой человек возбужденно зашептал ей на ухо:

— Я знаю, вы не пьете. Не могли бы попросить для меня пару маленьких бутылочек виски?

— Да, конечно.

— Скажите, чтобы не отвинчивали пробки.

— Извините, мэм, у нас не принято раздавать спиртное на вынос, — громко и надменно ответила на ее просьбу стюардесса.