Полина Дашкова - Питомник

Свиридов моментально набрал номер на своем мобильном телефоне, передал трубку Бородину. Илья Никитич очень подробно описал приметы близняшек, сообщил, что одну зовут Ирина, другую Светлана.

Они попали в перерыв, но ждать электричку не пришлось. У касс к ним подошел маленький бритоголовый юноша в боксерской майке и длинных сатиновых шортах. На голом накачанном плече красовалась татуировка, череп, окруженный красными розами. Лицо юноши было багровым и потным, он тяжело дышал.

— Ой, Гулливер! — удивленно воскликнула Ира. — Ты здесь что делаешь?

— Вас ищу, — высоким, почти женским голосом сообщил юноша, — идем, быстро, блин, к машине.

— А что случилось? — спросила Света, — мы же на завтра договаривались.

— Быстро пошли, я сказал, в машине вам объяснят, блин.

Он схватил Иру за руку, тут же рядом со Светой возник другой юноша, повыше и потоньше первого, тоже в майке и шортах, и с такой же татуировкой на плече. Он стальными пальцами сжал Светино запястье. Девочки видели его впервые.

— Гулливер, это кто? — спросила Ира.

— Телок, — коротко ответил Гулливер.

— Слушай, Телок, мне больно, между прочим, — Света попыталась выдернуть руку, — пусти, дурак, совсем офигел! Гуля, ну в чем дело, ты можешь по-человечески объяснить?

— Ведено вас доставить в Лобню на машине.

— Кем ведено? Почему?

— Да ты че, Свет, в натуре, не переживай, вам же лучше, приятней, чем в электричке трястись. Сам позвонил, велел отловить вас на вокзале. Слышь, Теля, отпусти ее.

На бесплатной стоянке у вокзальной площади их ждал черный джип. Девочек усадили на заднее сиденье, юноши в шортах разместились по бокам. Машина выехала со стоянки и вскоре растворилась в потоке автомобилей на Новослободской.

А через минуту на стоянку примчались два милиционера, огляделись, подскочили к лиловой «Ладе», в которой сидел пожилой мужчина и читал газету.

— Вы видели здесь двух девушек? — обратились к нему милиционеры сквозь открытое окно. — Они одинаковые, высокие, худые, с длинными светлыми волосами.

— Как это — одинаковые? — пожилой испуганно заморгал.

— Близнецы. На вид лет семнадцать. Очень красивые, на фотомоделей похожи.

— Вроде видел, — важно кивнул владелец «Лады», — с ними еще два братка шли, голые в трусах.

— Ну?! — обрадовались милиционеры. — Вы заметили, в какую они сели машину?

— В машину? — свидетель долго думал, морщил лоб, наконец произнес неуверенно:

— В «Мерседес» шестисотый. А может, в джип. Уж конечно, не в «Москвич» и не в «жигуленок».

— Так в «Мерседес» или в джип? Это ж большая разница. Хотя бы скажите, какого цвета машина?

— Откуда я знаю? — почему-то рассердился свидетель. — Я за это зарплату не получаю.

Самое обидное заключалось в том, что дежурные лейтенанты, старший и младший, давно заметили девочек, младший отошел за мороженым, а старший остался и долго глазел на двух одинаковых красоток, просто потому, что на них было приятно поглазеть. Он видел, как они стояли у расписания, оживленно болтая о чем-то, потом прошлись вдоль ларьков, купили одну банку фанты, пили по очереди. Когда к ним подлетел лысый маленький «качок» в сатиновых трусах, старший лейтенант подошел поближе. Уж больно неприятно выглядел парень, и благородный милиционер подумал, не понадобится ли его помощь. Однако лысый оказался знакомым близняшек, и лейтенанту стало немножко жаль, что таких красивых девочек такие противные знакомые.

Рация просигналила, когда красавицы уже исчезли в толпе вместе с лысым и еще с одним, таким же, но повыше, который появился на минуту позже и с другой стороны. К старшему лейтенанту подбежал его напарник, младший лейтенант. Он тоже получил ориентировку на близнецов. Они рванули к стоянке, но было поздно. Единственное, что они могли сделать, это сообщить по рации, что объекты, побывав на вокзале, скрылись на неизвестной машине в неизвестном направлении в сопровождении двух накачанных лысых мужчин в сатиновых трусах.

— Ну вот, я как тот рояль, который стоял в кустах, — улыбнулся Бородин, присаживаясь на лавочку рядом с Евгенией Михайловной, — пойдемте куда-нибудь, поедим. Устал ужасно.

— Неужели правда они? — Евгения Михайловна покачала головой. — И вы точно помните, что они упомянули маму Зою?

— Отлично помню. Более того, я обратил внимание, что они говорили о ней со страхом.

— Две террористки боятся маму Зою? — грустно усмехнулась Евгения Михайловна. — Илья Никитич, а ведь нам с вами здорово повезло. Я чувствовала, что это дело должно сдвинуться с мертвой точки. Теперь ФСБ быстро найдет близнецов, они расскажут наконец, кто такая мама Зоя…

— Ох, Евгения Михайловна, давайте погодим радоваться, — Бородин поднялся, — что здесь есть поблизости?

— «Макдоналдс», «Пицца-хат», мой дом, — она взяла его под руку, — у меня в холодильнике судак в кляре, печеночный паштет, баклажановый салат, правда, из кулинарии, но все очень свежее и вкусное. В морозилке лежит мороженое а главное, у меня есть запись разговора с Люсей Коломеец, и я за полчаса сделаю то, что обещала, распечатаю текст, выведу на принтере и дам вам прочитать. Я действительно живу совсем недалеко, на улице Чехова.

— Вы меня приглашаете в гости? — Бородин почувствовал, как предательски краснеет.

— Нет, если вы против…

— Я за, я категорически за!

Несколько минут они шли молча. Бородин так разволновался, что у него опять началась одышка.

«Старый, старый, старый дурак, — повторял он про себя в ритме шагов, — дурак и бездельник, ты посмотри на нее и на себя. Вообще, посмотри на себя со стороны, о чем ты думаешь? Что воображаешь в дурной своей башке? Вспомни этого мальчика, Колю Телечкина, его жену Алену с большим животом и красными от слез глазами. Рана у Коли на спине имела ромбовидную форму. Тот же нож. Из-за тебя, следователь Бородин, лейтенант Телечкин чуть не погиб, ибо ты, вместо того чтобы вычислять ублюдка, ловить его, утопаешь в своей влюбленности, смешной и совершенно никому не нужной. Сегодня или завтра он еще кого-нибудь убьет. Как сказала несчастная пьянчужка Марина, для него это главный кайф. Конечно, с близнецами мне здорово повезло, такие счастливые случайности бывают два-три раза в жизни… Впрочем, везение — это всего лишь дармовщинка… Ничего хорошего от нее ждать не стоит».

— Илья Никитич, надо зайти в магазин, у меня нет хлеба и кофе кончился. Я за ночь выпила, наверное, литр крепкого кофе, извела все запасы, искала, кто такие добрый Лоа и злой Бака… Возьму, пожалуй, молотый. В зернах, конечно, лучше, но придется гудеть кофемолкой.

У кассы Бородин вытащил бумажник.

— Илья Никитич, я расплачусь, мы ведь не в ресторане, — удивилась Евгения Михайловна, — кофе вы все равно не пьете.