Стивен Летер - Бомба для Сити (сокращ. Reader's Digest)

Куинн обернулся к Энди: она пересыпала селитру в контейнер. Рубашка ее намокла от пота и прилипла к груди. Концы ее она завязала узлом так, что виден был живот, тоже в капельках пота. Волосы она стянула в хвостик и сейчас больше походила на девочку-подростка, чем на тридцатилетнюю мать семейства. Уставившись на нее, Куинн перестал мешать селитру, которая тихо шипела на сковородке.

Энди обернулась в его сторону. Куинн высунул язык и призывно облизнул губы. Хейс смотрела на него в упор, и в ее взгляде он чувствовал ненависть.

– Эй! – завопил О'Киф, тыча пальцем в сковородку Куинна.

Селитра уже начала дымиться. Куинн выругался и стал судорожно соскребать ее со сковородки.

Маккракен подняла на него глаза.

– Что там такое?

– Этот недоумок чуть не спалил селитру.

– Просто сковородка перекалилась, – объяснил Куинн.

– Ради бога, будь осторожен! – сказала Маккракен. – Здесь и так полно испарений. Одна искра – и все взлетит на воздух.

– А я думал, нам только этого и надо, – заржал О'Киф. Смех его эхом разнесся по залу.

Когда дверь открылась, Мартин Хейс встал. С сержантом пришли еще двое. Вид у них был такой, будто они только что побывали на церковной службе.

Мужчина был лысый и полноватый, лет за шестьдесят. На нем был твидовый костюм болотного цвета, сверху – плащ, в руке он держал потрепанную твидовую кепку.

Женщина была моложе, лет сорока с небольшим, такая белокожая, будто всю жизнь пряталась от солнца. Короткие черные волосы только подчеркивали ее бледность. Карие глаза смотрели живо и пытливо, на губах играла улыбка, способная скрыть самые мрачные мысли.

– Мистер Хейс? Я – Патси. Мы с вами говорили по телефону.

Мартин сердито уставился на нее:

– Зачем вы меня сюда запихнули? Вы мне солгали.

– Примите мои извинения, мистер Хейс, но я должна быть уверена, что вы никуда не сбежите. – На шее у нее висел крестик, и, разговаривая, она поигрывала им. На запястье поблескивали золотые часы «картье». – Это – старший следователь Лайем Денем, – представила она своего спутника.

Денем протянул руку. Большой и указательный палец у него были желтыми от никотина.

– Бывший старший следователь, – уточнил он. По выговору в нем легко было опознать уроженца Белфаста. – Давайте пойдем выпьем чаю.

Мартин взглянул на свои носки.

– У меня ботинки забрали.

– За это я тоже должна извиниться, – сказала Патси.

Сержант протянул Мартину его вещи. Оба офицера спецотдела подождали, пока Мартин наденет ботинки и заправит в брюки ремень, а затем все трое отправились в буфет.

– Чаю? – спросила Патси.

– Кофе. С молоком. И одним куском сахара.

Патси подошла к стойке, а Мартин с Денемом направились к столику в углу. Денем положил на стол шляпу. На полях была прицеплена красная искусственная муха.

– Вы рыбалкой не увлекаетесь? – спросил он, усаживаясь.

– Нет. Не увлекаюсь. Простите… – Мартин смутился – с чего это он вдруг извиняется за то, что не рыбак. – Слушайте, что, черт подери, происходит?

– Давайте подождем Патси, – попросил Денем.

Патси принесла на подносе три чашки и села за столик.

– Как давно вы познакомились со своей женой, мистер Хейс? – спросил Денем.

– Десять лет назад.

– А где?

– В Тринити-колледже. Она изучала английскую литературу.

– А вам известно, чем она занималась до этого?

Мартин несколько секунд молча смотрел на Денема. Тот взгляда не отводил, ждал ответа.

– Нет, неизвестно, – сказал наконец Мартин.

– Боюсь, то, что мы вам сейчас расскажем, вас несколько удивит, – сказал Денем.

Мартин изо всех сил старался сохранять спокойствие.

– Просто объясните мне, что, черт возьми, происходит.

Денем с Патси переглянулись. Патси едва заметно кивнула, словно давая ему разрешение продолжать.

– Когда-то ваша супруга делала бомбы для ИРА.

У Мартина все поплыло перед глазами. Еще мгновение, и он потерял бы сознание.

– Не может быть. Вы ее с кем-то перепутали.

– Это было до того, как она вышла за вас замуж, – сказал Денем. – Ей тогда было лет двадцать.

– Вы хотите сказать, что моя жена была террористкой?

– Нет, что вы! – поспешно возразил Денем.

– Но вы же сказали, что она делала бомбы для ИРА.

– ИРА ее завербовала, когда она училась на последнем курсе.

– В Тринити?

Денем покачал головой:

– В Университете Куинз, в Белфасте. Она инженер по электронике, получила диплом с отличием.

Мартин рассмеялся:

– Энди даже лампочки менять не умеет.

Денем усмехнулся:

– Ее завербовал ее тогдашний друг, и училась она у лучшего специалиста по бомбам. Его убили через год после того, как она окончила университет. Она заняла его место. Но к тому времени уже работала на нас.

– Погодите! – прервал его Мартин. – То вы говорите, что она террористка из ИРА, то – что работает на спецотдел.

– Работала, – поправила Патси.

– Мы взяли ее под наблюдение, – продолжал Денем, – почти сразу же, как только ее завербовали. Но ей удалось выпутаться. Она была очень сообразительной девочкой и лишила нас инициативы – сама к нам пришла. Мы уговорили ее остаться в ИРА. Она нам здорово помогла. Работала почти три года. Пока не случилось несчастье.

– Какое несчастье?

Денем почесал родимое пятно на шее.

– Она нам сообщала, куда будут подкладывать ее бомбы и какие именно. Наши саперы всегда были наготове. Знали, где и как установлены мины-ловушки. Иногда мы давали им взорваться – когда не было риска для жизни. Журналистам мы рассказывали, что погибло столько-то солдат или подорвался специалист, пытавшийся обезвредить бомбу. Иногда делали вид, что бомбу обнаружили случайно. Есть тысячи способов убедить ИРА, что им просто не повезло.

Ваша жена, мистер Хейс, спасла немало жизней. Она играла в очень опасную игру и почти каждый день рисковала собственной жизнью. – Денем помолчал. – А потом случилось несчастье. Бомба была небольшая, всего килограмм пластита. С часовым механизмом. Ее оставили под мостом на железнодорожной линии Белфаст – Дублин. Ваша жена предупредила нас, но, в каком именно месте собираются установить бомбу, она не знала. Мы ждали ее условного звонка. Она позвонила, но не успели мы добраться до места, как на этой бомбе подорвалось несколько школьников.

– Боже мой! – прошептал Мартин, поняв, к чему он ведет.

– Четверо мальчиков погибло. Один остался инвалидом на всю жизнь. Это была не ее вина. Ничьей вины не было. Нелепая случайность.

– Господи, – снова прошептал Мартин.

– Она все бросила, – сказал Денем. – Сказала своим начальникам из ИРА, что бомб больше делать не будет. И нам сказала то же самое. Они пытались ее отговорить, мы – тоже. Но она была непреклонна.

Мартин вспомнил, как Энди ненавидела телерепортажи о взрывах. Когда взорвалась бомба в Оме, она прорыдала весь день. Все ирландцы были тогда потрясены, но теперь он понимал: у Энди были свои причины переживать. Ей приходилось жить, имея на совести смерть четверых мальчишек.