Джон Гришэм - Апелляция

Когда обнародовали окончательные цифры, в средствах массовой информации разразился настоящий шторм. Команда журналистов-исследователей вместе с «Кларион леджер» принялась искать информацию по Тони Закари из «Судебного видения», Рону Фиску и многим других спонсорам не из штата, которые выслали чеки на сумму 5 тысяч долларов. Бизнес-группы и юристы-судебники спорили в разных газетных статьях. Передовицы яростно требовали реформ. Секретарь штата потребовал от «Жертв судебного произвола — за правду», «Объединения жертв» и ОВО подробной информации по именам членов и о количестве денег, потраченных на рекламу. Но всем этим расследованиям твердо противостояли юристы из Вашингтона, имевшие огромный опыт в вопросах проведения выборов.

Барри Райнхарт наблюдал за происходящим с безопасной дистанции из своего великолепного кабинета в городе Бока-Ратон. Такое махание кулаками после драки было правилом, а не исключением. Проигравшие всегда жаловались на нечестную игру. Через пару месяцев судья Фиск уже займет место в суде и большинство людей забудет о том, как он туда попал.

А Барри продолжал двигаться дальше, обсуждая дела с другими клиентами. Один судья апелляционного суда в Иллинойсе уже много лет выносил решения, противоречащие интересам страховой отрасли, поэтому настало время его заменить. Но они никак не могли удовлетворить запросы Барри, гонорары которого резко выросли после победы Фиска.

Из 8 миллионов, которые пришли к Барри и его аффилированным «лицам» от Карла Трюдо по самым разным каналам, почти 7 миллионов до сих пор оставались в целости и сохранности, спрятанные от посторонних глаз.

«Спасибо тебе, Боже, за демократию, — говорил себе Барри по несколько раз на дню. — Пусть люди голосуют!»

Рона Фиска привели к присяге как судебного заседателя Верховного суда Миссисипи в первую неделю января. Это была короткая тихая церемония, на которую пришли Дорин с тремя детьми, пара друзей из Брукхейвена, Тони Закари и восемь других членов суда, а также кое-кто из персонала. Председатель суда, самый старший из членов, прочитал короткую приветственную речь, а потом все пили пунш и ели печенье. Судья Джимми Макэлвайн не пошел на фуршет и сразу же удалился к себе в кабинет. Он и раньше не думал, что Рон Фиск ему понравится, и пока у него были все причины не сомневаться в своей правоте. Фиск совершил серьезный промах, когда быстро уволил клерков и секретаря Шейлы, даже не потрудившись сначала познакомиться с ними. Он допустил еще одну ошибку, когда заявился в суд в начале декабря и принялся докучать председателю, с тем чтобы увидеть список дел к слушанию и изучить некоторые из них. В свои сорок лет Фиск был самым молодым членом суда, и его нездоровый энтузиазм раздражал некоторых его собратьев.

После присяги Фиск получил право участвовать в каждом деле, по которому еще не принято решение, независимо от того, как долго дело рассматривалось судом. Он с головой погрузился в работу и даже стал засиживаться в суде допоздна. Через десять дней после вступления в должность он успел проголосовать вместе с большинством в семь членов (включая Макэлвайна) за отмену решения по делу о районировании в округе Десото и разойтись в оценках с тремя другими судьями в отношении спора о заболоченных землях в округе Перл-Ривер. Он просто голосовал без каких-либо комментариев.

По каждому делу судья может написать собственное мнение — либо в поддержку решения большинства, либо идущее с ним вразрез. Рону ужасно хотелось что-нибудь написать, но пока он весьма разумно держался в тени. Не стоило торопить события.

Жители Миссисипи получили первое впечатление о новом суде, теперь уже без Маккарти, в конце января. Дело касалось восьмидесятичетырехлетней женщины с болезнью Альцгеймера, которую нашли под кроватью в доме престарелых, совершенно голую и грязную. Нашел ее собственный сын, который пришел в ярость и в итоге подал от ее имени иск против дома престарелых. И хотя мнения разнились, а сведений не хватало, свидетели под присягой на суде показали, что к женщине никто не заходил в течение как минимум шести часов. А не кормили ее и вовсе девять часов. Дом престарелых представлял собой заведение низшего класса, принадлежащее какой-то компании из Флориды, и давно уже имел дурную славу в плане безопасности и санитарных условий. Суд присяжных в сельском округе Ковингтон присудил компенсацию фактического ущерба в размере 250 тысяч долларов, хотя причиненные телесные повреждения с трудом поддавались оценке в денежном выражении. У нее на лбу остались синяки, однако старая леди еще десять лет назад сошла с ума. Весьма интересным моментом в деле было назначение штрафных санкций в виде выплаты 2 миллионов — неслыханной суммы для округа Ковингтон.

Дело назначили к рассмотрению судье Каллигану. Он заручился поддержкой других трех судей и написал мнение, в котором предлагал отменить вердикт на сумму 250 тысяч долларов и отослать дело на повторное рассмотрение. Требовалось больше доказательств касательно размера ущерба. Названные же штрафные санкции просто «не укладывались в сознание суда», поэтому данное решение предлагалось отменить без права на обжалование, то есть «выбросить» раз и навсегда. Судья Макэлвайн составил мнение, в котором поддержал весь вердикт целиком. Он много написал о безобразной истории дома престарелых — нехватке персонала, его низкой квалификации, грязных палатах, белье и полотенцах, несвежей пище, плохой вентиляции, переполненных помещениях и так далее. Его мнение поддержали трое других судей, так что суд разделился поровну. Решающим должен был стать голос нового члена.

Судья Фиск не колебался. Он тоже находил доказательства недостаточными и был шокирован размером штрафных санкций. Как юрист, защищавший интересы страховых компаний, он четырнадцать лет провел, отбиваясь от диких требований по штрафным выплатам, которые так небрежно заявляются истцами то здесь, то там. Как минимум половина исков, по которым он выступал на стороне защиты, содержала необоснованные требования о выплате огромных сумм исключительно вследствие «возмутительного и безответственного поведения» ответчика.

Проголосовав в соотношении 5 к 4, суд оповестил всех о своем новом курсе и отправил дело обратно в округ Ковингтон в гораздо худшем состоянии, чем оно оттуда пришло.

Сын престарелой жертвы был пятидесятишестилетним фермером. А еще он служил дьяконом в деревенской церкви в паре миль от городка Маунт-Олив. Он с женой активно поддерживал Рона Фиска, считая его набожным человеком, который разделял их ценности и обещал защищать их внуков.