Дин Кунц - Казино смерти

Необходимость заставила меня взять в руки оружие, но мне совершенно не хотелось пускать его в ход. Ружье было моим последним шансом, а не первым из возможных вариантов.

А кроме того, выстрел однозначно показал бы им, что я не покинул отель. И они принялись бы охотиться за мной с удвоенной энергией.

Короче, я дал задний ход. На двенадцатом этаже попытался продолжить подъем, но уже через три ступеньки обнаружил, что лестница завалена мусором и обломками бетона.

Не уверенный в том, что ждет впереди, боясь споткнуться и упасть, я спустился на три ступеньки.

Свет снизу приближался, я уже видел световое пятно от фонаря, то есть нас разделяло максимум полтора пролета. И тому, кто поднимался, оставалось миновать лишь последний поворот, чтобы увидеть меня. Я метнулся через приоткрытую дверь на двенадцатый этаж. В сером свете увидел, что обе ближайшие двери, справа и слева по коридору, закрыты. Не решился тратить время на то, чтобы поворачивать ручки: они могли быть и заперты.

А вот вторая дверь по правую руку была открыта. Я поспешил к ней и нырнул в дверной проем.

Похоже, попал в люкс: с обеих сторон в комнату, где я очутился, через открытые двери вливался серый дневной свет.

Прямо передо мной сдвижная, с двумя стеклянными панелями, дверь вела на балкон. По стеклу струилась вода, сами половинки от ветра тихонько позвякивали в направляющих.

В коридоре тот, кто поднимался, Роберт или Андре, видимо, что есть силы пнул дверь на лестницу, потому что она полностью распахнулась, ударившись об упор.

Прижавшись спиной к стене, затаив дыхание, я услышал, как он прошел мимо люкса, в который я успел заскочить. А мгновением позже дверь на лестницу, отскочившая от упора, захлопнулась.

Он наверняка спешил в основной коридор и номер 1242, в надежде перехватить меня до того, как я нажму белую кнопку, чтобы освободить Дэнни, и вместо этого разорву нас обоих в клочья.

Я намеревался дать ему секунд десять-пятнадцать, за это время он бы точно успел покинуть боковой коридор, а потом предпринять вторую попытку спуска.

После того как он покинул лестницу, я мог не опасаться, что по ней поднимается кто-то еще. Мог воспользоваться фонарем, буквально сбежать вниз, перепрыгивая через ступеньки, и добраться до первого этажа, прежде чем он вернулся бы на лестницу и услышал меня.

Но уже через две секунды из основного коридора Датура пронзительно выкрикнула ругательство, от которого зарделись бы щеки вавилонской блудницы.

Должно быть, она поднялась по северной лестнице со вторым своим дружком. Прибыв в номер 1242, увидела, что Дэнни Джессап более не привязан к бомбе, а его ошметки не размазаны по стенам.

В казино, по ходу вербальной атаки на Мариан Моррис, Датура доказала, что ее обольстительный голосок мог превращаться в гарроту, которая душила не хуже настоящей.

Теперь же, спрятавшись за дверью в трехкомнатный люкс, я слушал, как Датура все громче и громче клянет меня на все лады, иногда используя слова, которые, по моему разумению, не могли применяться к мужчине, и уверенность в том, что у меня есть шанс на спасение, медленно, но верно сходила на нет.

Возможно, она болела и коровьим бешенством, и сифилисом, но наверняка я знал другое: Датура, нарциссизмом превосходящая самого Нарцисса, не просто безумна, но и куда опаснее любого другого торговца секс-услугами. Она казалась силой природы, не уступающей мощью земле, воде, ветру и огню.

Память услужливо подсказала нужное имя — Кали, индуистская богиня смерти, темная сторона богини-матери, единственная из многих богов, кому удалось покорить время. Четырехрукая, неистовая, ненасытная, Кали пожирает все живое, в храмах, построенных в ее честь, Кали обычно изображают с ожерельем из человеческих черепов, танцующей на трупе.

И, представив себе этот метафорический ментальный образ: черная дикая Кали в роскошном теле блондинки Датуры, я вдруг осознал, что так оно и есть, и мое чувство реальности стало углубляться, обостряться. Каждый элемент окружающего меня мира, и в темной комнате, и за балконными дверями, стал ярче и отчетливее, на мгновение я даже подумал, что могу видеть чуть ли не молекулярную структуру всего, что меня окружало.

И одновременно с этими ясностью и четкостью пришло осознание, что меня окружает загадочность, которой я никогда ранее не замечал, и великие открытия находятся на расстоянии вытянутой руки. По спине пробежал холодок, в котором было больше благоговейного трепета, чем ужаса, хотя без последнего и не обошлось.

Вы можете подумать, что я пытаюсь описать обостряющееся восприятие действительности, которым обычно сопровождается смертельная опасность. Но я достаточно часто подвергался смертельной опасности, чтобы знать это чувство, и на этот раз ощущения у меня были иными.

Но, как и во всех столкновениях с мистическим, когда кажется, что необъяснимое вот-вот станет ясным и понятным, момент этот прошел, такой же эфемерный, как сон. Однако он зарядил меня энергией, не той, конечно, что поступает из «тазера», нет, эта энергия стимулировала мозг, готовила его к признанию важной истины.

И заключалась эта истина в следующем: Датура, несмотря на безумие, невежество и эксцентрические, достойные осмеяния выходки, была куда более страшным противником, чем мне до сих пор представлялось. Когда вставал вопрос о совершении насилия, ее рукам, а по их числу она не уступала Кали, не терпелось его совершить, тогда как мои две действовали крайне неохотно.

Я наметил для себя два варианта. Первый — покинуть отель и привести подмогу. Второй, если с первым не выгорит, достаточно долго избегать встречи с этой женщиной и двумя ее мордоворотами, чтобы они решили, что я удрал и им тоже нужно уходить, прежде чем сюда прибудет присланная мною полиция. Но, конечно, это был не план действий, а план уклонения от оных.

Слушая крики Датуры, которые, судя по всему, раздавались рядом с пересечением коридоров (слишком уж близко), я осознал: если у большинства людей ярость туманила мозг, то у Датуры — подстегивала хитрость и сообразительность. Точно такое же воздействие оказывала на нее и ненависть.

Ее талант творить зло, не простое, а самое что ни на есть жестокое, был столь велик, что она, похоже, тоже обладала сверхъестественными способностями, которые могли составить достойную конкуренцию моим. Я бы, пожалуй, не удивился, услышав, что Датура может учуять кровь врага, когда она еще оставалась в его венах, и пойти на запах, чтобы пролить ее.

После ее прибытия я отказался от плана вновь вернуться на лестницу. Любое резкое телодвижение в непосредственной близости от нее было равносильно самоубийству.