Маршалл Кэрп - Фабрика кроликов

Да, Терри циничен, но он знает, чего ожидать. Убийство знаменитости словно магнит притягивает всех, кто способен держать фотоаппарат. На эту тему даже шутка есть: когда убивают голливудскую звезду, брокеры советуют клиентам покупать акции «Кодака».

– Я там буду через десять минут и сразу же начну отстреливать папарацци, – пообещал Терри. – Каково ожидаемое время твоего прибытия?

– Половина одиннадцатого, – отвечал я. – Пока не стреляй. Я потрясно выгляжу. Должен же хоть кто-нибудь меня щелкнуть.

Четырнадцать минут спустя я на своей «акуре» пробрался сквозь лабиринт из полицейских фургонов и съемочного оборудования и успешно встал на тротуаре в квартале от методистской церкви.

На стоянке машин осталось негусто, зато плюнуть было некуда из-за бомжей. Знаю, знаю, политкорректность предписывает называть таких граждан бездомными, но я-то понятия не имею, есть у них дома или нет. Большинство бомжей щеголяли обносками от «Армии спасения», человек двенадцать сжимали в объятиях пластиковые пакеты с мусором, а один, неопределенного возраста и расы, с жидкими сосульками волос, вцепился в тележку из супермаркета, словно в последнюю спасательную шлюпку на «Титанике». Можете считать меня жестоким, но бомжи – они и есть бомжи.

Я услышал Терри прежде, чем увидел. Он отдавал распоряжения трем копам в форме – видимо, только что их припахал.

– Никого не отпускайте, – срывался на лай Терри. – Мне нужны их имена, адреса, ну, типа, «под мостом» или «в подвале», с подробностями, под каким мостом и в каком подвале. И вообще они все свидетели. – На Терри навели сразу несколько фотоаппаратов. Щелкнули затворы, и он взорвался: – Уберите журналюг, не то я их объективы засуну им сами знают куда! – Последний пассаж, в котором Терри продемонстрировал недюжинные актерские способности, вызвал целую автоматную очередь поспешных щелчков.

Терри Биггз, завтрашняя звезда «падлоидов», не внял своим же собственным советам и вырядился в пиджак того оттенка коричневого, который непременно вызвал бы у Килкуллена копрологические ассоциации. Вместо приветствия он только махнул мне и продолжил инструктировать копов.

Всесторонне изучив обстановку, я насчитал девять человек фотокоров, тычущих микрофоны в зубы каждому бомжаре, бродяге, тунеядцу и вообще асоциальному элементу, желавшему пообщаться.

Что интересно, в отличие от большинства жителей Лос-Анджелеса, бомжей не привлекали пятнадцать минут славы. Их привлекали наличные. Я заметил, как члены съемочных групп роются в бумажниках, а бомжи ловко распихивают «зелень» по прорехам. Благослови, Боже, экономику США.

Пока мой напарник сдерживал натиск по периметру площадки, я тяготел к антропоморфным изображениям, выполненным в технике «асфальт, мел». Над телом склонилась Джессика Китинг. Лицо ее выражало не бесстрастность профессионала, как два дня назад в «Фэмилиленде», – о нет, Джессика едва сдерживала слезы. Я опустился рядом с ней на колени.

– Тебе его жалко, да?

Джессика вздохнула:

– Знаю, на нашей работе нельзя раскисать, но ничего не могу поделать. Хороший парень, любящий жену и детей, начинает день как надежный, энергичный участник акции волонтеров, а заканчивает еще до обеда, под бейсбольной битой неизвестного отморозка.

– Джесс, ты послала за нами. По-твоему, этот случай связан с убийством Кролика?

Джессика протянула мне флипбук. На обложке красовался уже знакомый сжатый кулак. Джессика стала быстро листать, и прямо на меня выскочили два пальца, сильно смахивающие на жест, которым матерые уголовники берут на испуг неопытных.

– Догадываешься, что это значит? – полуутвердительно спросила Джессика.

– Жертва номер два.

На земле валялась бейсбольная бита, вся в крови, светлых волосах и слизистых серых комочках.

– А это орудие убийства, – полувопросительно произнес я.

– Причем заботливо положенное поближе к трупу, – подтвердила Джессика. – Чтобы даже самый тупой коп сообразил, что к чему.

Я пригляделся к бите, но в руки ее не взял.

– Не слишком похожа на игрушку из сувенирного киоска Ламаара. Самая обычная бита.

– А вот так у нас отфильтровывают тупых копов от сообразительных, – сказала Джессика, вставая с колен. Я тоже поднялся, мысленно ее поблагодарив. В моем возрасте не рекомендуется подолгу стоять на коленях над трупами. Я выгнул затекшую спину, полагая, что именно так выгибаются кошки, и мои мысли тотчас свернули на левую дорожку и сосредоточились на Дайане Трантанелле, обожательнице кошек.

Джесс не стала ни выгибаться, ни отвлекаться.

– Ронни Лукас снимался в фильме под названием «Бита, которая бьет без промаха» на «Ламаар студиоз», – произнесла она. – Фильм о мальчике, который хуже всех игроков в бейсбольной команде. Тренер в исполнении Ронни дарит мазиле особую биту, которая якобы принадлежала Марку Макгвайру и с которой невозможно пропустить подачу. Мальчик начинает верить в свои силы и играть лучше всех.

– Не знал, что ты смотришь такую туфту, – удивился я. – У тебя же вроде нет детей.

– Зато есть племянники, Гейб и Лиана. Сестра разрешает с ними играть в обмен на клятву не использовать словосочетаний с предлогом «на» и местоимением «твою». Так вот о чем я. В конце фильма, как водится, происходит очень важный матч, и бита ломается. Главный герой падает духом и пропускает девять подач. Ронни, в смысле тренер, объявляет тайм-аут и говорит нечто вроде: «Это не у биты такой талант. Это ты молодец, сынок». Тот развешивает уши, начинает принимать подачи как подорванный, ну и наши выигрывают.

– Прямо слоненок Дамбо со своим перышком, – обобщил я. – Тот же посыл. Ему не требовалось перо, чтобы летать, он летал сам по себе.

– А ты откуда знаешь? У тебя ведь тоже нет детей.

– Зато я сам был ребенком. Слоненок Дамбо – классика жанра. Мультику уже полтинник.

– Фиг с ним, с мультиком. На этой бите – логотип фильма и автограф Ронни Лукаса.

– Наши люди проверяют чеки из сувенирных магазинов, – сказал я. – Если убийца купил биту вместе с прыгалками…

– И не надейся. Только между нами. – Джессика понизила голос: – Учитывая, под каким углом затянулись прыгалки, я сделала вывод: Элкинса убил человек примерно пяти футов восьми дюймов ростом. В то время как удары битой нанесены под углом, позволяющим утверждать, что рост убийцы Лукаса – примерно шесть футов четыре дюйма. Когда проведу экспертизу в лабораторных условиях, скажу точнее.

– Да, но ведь флипбуки… – Я осекся.

– Действительно, по флипбукам можно сделать вывод, что убийца один. Однако с фактами не поспоришь – пять футов восемь дюймов и шесть футов четыре дюйма говорят о двух совершенно разных убийцах. Правда, есть еще одна версия: убийца-коротышка, когда шел на второе дело, напялил штиблеты на платформе высотой восемь дюймов.