Питер Джеймс - Прыжок над пропастью

– Где?

– На чердаке, идиот несчастный! – Она била его кулаками по лицу, толкала, щипала. – Пусти меня! Пусти меня! Там мой сын, он там!

Пытаясь удержать, успокоить ее, он сказал:

– Вера, как попасть на чердак? Отвечай! Как попасть на чердак?!

Она вырвалась, снова кинулась к двери. Росс схватил ее и оттащил в сторону. Она развернулась к нему; она дралась как львица, вырывалась, готовая кинуться в пламя. Росс ударил ее в лицо. Она упала и покатилась по земле.

– Псих проклятый, там твой сын!

Он обернулся. Доктор Оливер Кэбот вставал с земли – с трудом, пошатываясь. Губы и нос были в крови, на голове недоставало клока волос, как будто с него сняли скальп.

– Боже, о боже! – бормотал Росс, сам почти в истерике. – Алек. О господи! – Он взглянул вверх, на мансардное окно, в котором горел свет.

Оттолкнув шарлатана с дороги, Росс побежал направо, потом налево, глядя на дом, соображая, как можно попасть туда и куда огонь еще не проник. Окно, которое он разбил, – сзади.

– Алек! – крикнул он. – Алек, это папа!!! Папа здесь!

Он забежал за угол, перемахнул через проволочную ограду, пробежал вдоль задней стены, истерически выкрикивая:

– Алек! Алек! Алек!

На первом этаже пламени пока не видно. Росс обежал дом со стороны паддока [1] Паддок – огороженная, открытая или с навесом площадка, примыкающая к конюшне, предназначенная для содержания лошадей на открытом воздухе (Прим. ред. FB2) и влез внутрь через разбитое окно кабинета. Потом подбежал к двери, которую незадолго до того притворил, и открыл ее.

Не помня себя, он совершил ту же ошибку, что и пациенты, поступавшие к нему из ожогового отделения: он открыл дверь в комнате с открытым окном, тем самым дав доступ кислороду. Давая пламени топливо.

Из коридора на него обрушилась лавина огня, и дышать сразу стало невозможно. Росс, кричащий от дикой боли и ужаса, превратился в ослепительный огненный шар.

Оливер взобрался наверх по водосточной трубе. Когда снизу послышался звон разбитого стекла, он посмотрел вниз. По лужайке с воплем «Алек! Алек! Алек!» металась фигура, объятая пламенем.

Потом она упала, покатилась, испуская искры по земле, отчаянно пытаясь сбить пламя.

– Помогите! Я ничего не вижу! Где я? Помогите! Помогите найти Алека! Помогите мне найти сына!!!

Оливер отвернулся. Он должен успеть.

Алек, я иду к тебе. Только держись – я уже близко.

Задыхаясь в окруживших его клубах густого дыма, он подтянулся на водосточном желобе, радуясь, что у Джерри Хаммерсли нормальный, металлический желоб, а не пластиковая дрянь. Поискал ногами точку опоры, нашел крошечный выступ, подтянулся повыше. Кое-как забравшись на крышу, он пополз на четвереньках, как обезьяна, оскальзываясь на скользкой черепице. Наконец он добрался до мансардного окна, где горел свет, – окна на чердаке, где спал Алек.

Боже!

Через окно он увидел Алека, который стоял у кровати в пижаме. Снизу, из открытого люка, на чердак начали прорываться языки пламени. Если он разобьет окно, произойдет взрыв. Оторвав от крыши кусок черепицы, он постучал по стеклу. Алек поднял голову.

Оливер понял, что мальчик его, скорее всего, не видит. Он прижался носом к стеклу и позвал:

– Алек! Это я, Оливер! Ты можешь закрыть люк?

Алек молча смотрел на него, открыв в ужасе рот, но не был в состоянии выговорить ни слова.

Можно рискнуть и чуть-чуть приоткрыть окно. Оливер начал бить по стеклу; наконец разбился маленький кусочек. Оливер заткнул дыру пальцем и прижался к ней губами.

– Алек, сейчас тебе придется проявить смелость. Возьми наволочку, намочи ее в раковине, надень на голову, потом нагнись и закрой люк на крючок.

Алек покачал головой. Его трясло от страха.

– Нет, нет, нет!

– Алек, подойди поближе, наклонись ко мне.

Мальчик не шелохнулся.

– Алек, можешь мне верить. Подойди поближе.

Алек попятился к крышке люка.

– Стой! – в страхе прокричал Оливер. – Алек! Стой!

Еще один шаг – и ребенок свалится прямо в огонь! Оливер отчаянно соображал. Что делать? Разбивать окно нельзя – мальчика тут же охватит пламя.

Вдруг он услышал, как что-то взорвалось – наверное, газовый баллон; он сдетонировал, и вверх из люка полетели горящие щепки и обломки, прямо на Алека. Крича и стряхивая с себя искры, мальчик бросился к окну. Личико его превратилось в застывшую маску страха.

– Еще ближе.

Алек придвинулся.

– Ты видишь меня? Ты знаешь, кто я?

Мальчик кивнул.

Пламя за его спиной уже лизало балки пола.

– Я хочу, чтобы ты успокоился, я хочу, чтобы ты успокоился, Алек, успокойся, Алек, успокойся и слушай мой голос. Ты спокоен, ты слушаешь мой голос, ни о чем не думай, только делай то, что я тебе велю, и думай о том, как ты спокоен. Алек, ты спокоен?

Мальчик молча смотрел, словно не решаясь ответить.

Оливер выругался. Не действует!

– Алек! – позвал он. – Ты хорошо меня слышишь?

Алек одними губами произнес:

– Да.

– Посмотри мне в глаза, не отводи взгляда от моих глаз, не смотри больше ни на что, только мне в глаза.

Наконец ему удалось приковать к себе взгляд мальчика. Его зрачки двинулись вправо, потом влево, повторяя движения Оливера.

– Мои глаза: смотри мне в глаза и успокойся, не слушай ничего, только мой голос, будь спокоен, думай о своих глазах, смотри мне в глаза и ни о чем не думай, не своди с меня глаз, не своди глаз, успокойся, смотри мне в глаза, глаза в глаза, и делай то, что я говорю. Сейчас мы поиграем в одну игру. Игра очень важная, смотри мне в глаза, слушай мои мысли.

Пристально глядя Алеку в глаза, сосредоточив на нем все свои силы, вглядываясь в пламя, не чувствуя, как пламя лижет ему ладони и ступни, Оливер целую минуту продолжал гипнотизировать мальчика, пока не увидел, как у того расширились зрачки, и не понял, что он вошел в нужное состояние.

– Сейчас мы с тобой поиграем, Алек, мы поиграем в пожарных. Сейчас ты возьмешь наволочку, намочишь ее холодной водой, наденешь на голову, подойдешь к люку и закроешь его. Я хочу, чтобы ты сделал это сейчас же. А потом возвращайся.

Алек кивнул и сделал все точно, как Оливер ему приказывал. Он надел на голову наволочку, бесстрашно подошел к люку, нагнулся, подтянул наверх лестницу, и через секунду крышка захлопнулась с глухим стуком.

Тогда Оливер разбил окно, схватил мальчика, снял у него с головы наволочку и быстро оглядел его обожженные руки. Мальчик молчал – он все еще находился в трансе и пока не чувствовал боли.

Оливер покрепче обхватил его и посадил себе на закорки. Он велел Алеку держаться крепче.

Потом он снова выбрался на крышу. В воздухе слышался ужасный треск; воняло горелой краской. Вокруг него, как остатки фейерверка, кружились искры и кусочки расплавленной смолы. Осторожно, сантиметр за сантиметром, Оливер начал спускаться. Вот ноги нащупали водосточный желоб. Чудесным образом единственная часть дома, не охваченная пламенем, находилась прямо под ним.