Дэн Симмонс - Темная игра смерти. Том 1

– Отлично,– ухмыльнулся Хэрод.– Что до меня, то я сваливаю отсюда сегодня вечером.

– Исключено,– сказал Колбен.– У нас осталось сорок восемь часов, чтобы отыскать твоего друга Вилли. А затем мы переключимся на эту суку Фуллер.

– Вы даже не знаете, здесь ли Вилли,– заметил Хэрод.– Лично я продолжаю считать, что он мертв.

Колбен покачал головой и погрозил Хэроду пальцем:

– Ты так не считаешь. Тебе известно не хуже, чем нам, что этот сукин сын где-то здесь и что он что-то затевает. Мы не уверены, работает Фуллер с ним или нет, но к утру четверга это уже не будет иметь никакого значения.

– А к чему ждать так долго? – осведомился Кеплер.– Хэрод здесь. Ваши люди на месте.

Колбен пожал плечами:

– Барент хочет использовать еврея. Если Вилли заглотнет наживку, мы тут же начнем действовать. Если нет, мы ликвидируем еврея, прикончим старуху и тогда поглядим, что из этого получится.

– Какого еврея? – спросил Тони Хэрод.

– Одна из старых пешек твоего дружка Вилли,– ответил Колбен.– Барент провел с ним соответствующую обработку, а теперь хочет натравить его на этого фрица.

– Хватит называть его моим дружком! – рявкнул Хэрод.

– Конечно-конечно,– откликнулся Колбен.– Твой шеф. Так тебя больше устроит?

– Эй вы, заткнитесь оба! – попросил Кеплер.– Объясни Тони план действий.

Колбен наклонился и что-то сказал пилоту. Вертолет завис на высоте пяти тысяч футов над серо-коричневым геометрическим рисунком Джермантауна.

– В четверг утром мы заблокируем весь город,– произнес Колбен.– Чтобы ни одна душа не вошла и не вышла. Более точно определим местонахождение Фуллер. В основном ночи она проводит в этой Ропщущей Обители на Джермантаун-стрит. Хейнс возглавит тактическую бригаду и возьмет дом штурмом. Агенты позаботятся о Бишоп и парне, которого она использует. Так что остается одна Мелани Фуллер. Она полностью в твоем распоряжении, Тони.

Хэрод сложил на груди руки и посмотрел вниз на пустые улицы:

– И что?

– Ты ликвидируешь ее.

– Всего-то?

– Да, всего-то. Барент говорит, что ты можешь использовать кого угодно. Но ею придется заняться тебе.

– Почему мне?

– Твой вклад, Тони.

– Мне казалось, вы захотите допросить ее.

– Мы обдумаем эту возможность,– заметил Кеплер,– но мистер Барент считает, что гораздо важнее ее нейтрализовать. Наша главная цель – выманить из укрытия старика.

Хэрод погрыз ноготь и снова взглянул вниз на крыши домов.

– А что, если мне не удастся… ликвидировать ее? Колбен улыбнулся:

– Тогда мы ее заберем, а в Клубе по-прежнему останется вакантное место. Это не разобьет никому сердца, Тони.

– Но пока мы еще можем испытать еврея,– добавил Кеплер.– Мы не знаем, к чему это приведет.

– Когда приземлится эта штука? – спросил Хэрод. Колбен посмотрел на часы:

– Операция уже началась.– Он сделал знак пилоту, чтобы тот опустился пониже.– Хотите взглянуть?

Уик-энд прошел тихо.

В воскресенье Энн приготовила для нас очень вкусный обед. Фаршированные свиные отбивные удались на славу, но овощи она немного перетушила. Пока мы с Энн пили чай из ее лучших фарфоровых чашек, Винсент убрал со стола. Я вспомнила о своем «Веджвуде», который пылился в Чарлстоне, и меня охватило острое чувство ностальгии по дому.

В тот вечер я слишком устала, чтобы отправлять куда-нибудь Винсента, хотя меня и мучило любопытство насчет той фотографии. Но нет дел, которые не могли бы подождать. Гораздо важнее были голоса в детской. С каждым днем они становились все отчетливее, уже почти достигнув той границы, когда можно различить слова. Накануне вечером, искупав Винсента перед тем, как лечь спать, я смогла выделить в общем шепоте голоса детей. По меньшей мере их было трое – мальчик и две девочки. Я не видела ничего удивительного в том, что в детской старинного дома звучали детские голоса.

Поздно вечером в воскресенье, уже после девяти, Энн и Винсент вернулись вместе со мной в Ропщущую Обитель. Где-то поблизости завывали сирены. Проверив запоры на дверях и окнах, я оставила Энн в гостиной, а Винсента на кухне и поднялась наверх. Было очень холодно. Забравшись под одеяла, я стала смотреть на мерцающие во тьме спирали нагревателя. Свет отражался в глазах мальчика-манекена и окрашивал в оранжевый цвет пучки его волос.

Голоса были слышны очень отчетливо.

В понедельник я отправила Винсента на поиски.

Мне не хотелось отправлять его днем – тот квартал был слишком неблагоприятным, но нужно было все-таки разузнать хоть что-то о фотографии.

Винсент взял с собой нож и револьвер, позаимствованный мною у таксиста из Атланты. Он несколько часов просидел на корточках в задней части брошенной машины, наблюдая за проходящими мимо цветными подростками. Один раз в боковое стекло сунулся заросший щетиной бездомный, но Винсент открыл рот и зашипел на него. Тот сразу же исчез.

Наконец Винсент заметил знакомое лицо. Это был тот самый третий мальчик, который сбежал субботней ночью. Он шел с коренастым подростком и еще одним парнем постарше. Винсент пропустил их вперед на один квартал и тронулся следом.

Они миновали дом Энн и двинулись дальше на юг, где линия пригородных поездов образовывала искусственный каньон. Мальчишки достигли перекрестка и вошли в заброшенный дом. Строение являло собой странную пародию на особняк довоенной постройки – четыре непропорциональные колонны поддерживали плоский навес, переплеты узких высоких окон сгнили, а остатки металлической ограды были завалены ржавыми консервными банками и тонули в зарослях замерзшей травы. Окна на первом этаже были заколочены досками, дверь заперта, но подростки подошли к подвальному окошку с погнутыми прутьями и выбитой рамой и проскользнули внутрь.

Винсент быстро миновал четыре квартала и вернулся к дому Бишоп. Я заставила его взять большую перьевую подушку с кровати Энн, затолкать ее в огромный рюкзак и бегом вернуться обратно. День был серым и сумрачным, то и дело из низких туч начинал идти снег. В сыром воздухе пахло выхлопными газами и сигарным дымом. Машин было мало. Когда Винсент начал просовывать в окошко рюкзак, мимо прогрохотал поезд.

Цветные подростки устроились на третьем этаже, они сидели на корточках тесным кружком среди обвалившейся штукатурки и покрытых льдом луж. Сквозь разбитые окна и дырявый потолок кое-где виднелось серое небо. Все стены были исписаны. Мальчишки словно молились белому порошку, который пузырился у них в ложках. Обнаженная левая рука у каждого была перетянута резиновым шнуром. На грязных тряпках перед ними лежали шприцы. Я посмотрела на все это глазами Винсента и поняла, что здесь воистину совершается священнодействие – величайшее священнодействие в современной церкви Отчаяния городских негров.