Татьяна Степанова - Драконы ночи

– «Угги» ужасны, они ноги уродуют. А Бьорк одеваться не умеет совсем, – откликнулась из ванной Ида.

– Ну не скажи. А ее платье в виде лебедя?

– Какое же это платье? Это просто чучело дохлой гагары, наброшенное на себя. Платье должно украшать, соблазнять. – Ида вышла.

Белое платье с «американской проймой», с открытыми плечами смотрелось на ней строго и сдержанно.

– Шик-блеск. – Анфиса хлопнула в ладоши. – Скажи, Кать.

– Ида, вам очень идет, но мне то первое нравится больше, – заметила Катя. – А по поводу дохлой гагары я с вами согласна.

– Вам удалось потом заснуть? – кротко спросила Ида.

Их с Катей взгляды встретились. «Значит, это был не сон», – Катя подумала это со странным облегчением и вместе с тем с тревогой, которая вернулась.

– Жутковатые у них тут забавы, – сказала Ида.

– Да уж, – согласилась Катя.

– О чем это вы? – спросила Анфиса.

– Сегодня на рассвете нас выстрел разбудил. – Ида оглядела свой гардероб с намерением продемонстрировать что-то еще.

– Выстрел? Вы с ума сошли? А кто стрелял? В кого?

– Хохлов, – ответила Катя, окончательно уверившись, что с ее восприятием реальности все в порядке (слава богу!), и коротко рассказала Анфисе детали.

– А я почему же ничего не слышала? – Анфиса пожала плечами. – Я же очень чутко сплю. Когда Костя во сне храпеть начинал, я всегда… – Она оглянулась на Иду. – Ладно, что уж там. А Хохлову надо сказать, чтобы охоту на ворон устраивал где-нибудь в другом месте, а не под окнами и… И Ольге на него надо наябедничать, пусть приструнит фаворита своего.

– Фаворита? Ого! – Ида подняла темные брови.

– А ты ничего между ними не заметила разве?

– Я нет, но… А вот и он, легок на помине, по лестнице спускается.

Ида кивнула на открытое окно, выходившее на деревянную террасу, служившую крышей кафе. Это было что-то вроде импровизированной лоджии и одновременно наблюдательного пункта. Именно здесь Катя и увидела «красную комбинацию». И это, оказывается, вовсе не было сонным глюком.

По черной лестнице со второго этажа быстро спускался Игорь Хохлов, приглаживая волосы, застегивая на груди рубашку. Куртку «хаки» – ту самую, утреннюю, измазанную грязью Брыкова болота, он держал под мышкой. Катя видела, как он спустился к кафе, быстро переговорил о чем-то с охранником, а потом направился мимо детского городка в сторону пляжа.

– Синий тебя старит. Вообще это цвет старых дев.

Катя обернулась, привлеченная репликой Анфисы. Ида снова переоделась. Она меняла цвета, как хамелеон. И теперь на ней было узкое синее платье с плечиками, опять в стиле сороковых. На руках – черные перчатки до локтя, а на голове крошечная шляпка-эгретка с вуалью. Наряд шел ей, однако прибавлял возраст. И все же нельзя было не залюбоваться.

– Ну куда так можно пойти? – вопрошала Анфиса.

– Куда угодно. – Ида поправила вуаль.

– Здесь? В Двуреченске? Не смеши меня. И в Москве-то так не особо куда покажешься, разве что в клуб. В ресторан с приятелем? Так сойдешь за его бабку, наглотавшуюся средства Макропулоса, – не унималась Анфиса. – Но шляпку с вуалью я бы, пожалуй, примерила, шляпка смешная.

Ида протянула ей эгретку. Анфиса приладила ее на волосах. И заулыбалась, тут же приклеилась к зеркалу. Вуалетка ей шла. Катя не выдержала и тоже стала примерять.

– Наденьте вот это. – Ида извлекла словно из волшебного сундука еще одно белое платье с пышной юбкой опять же в горох – на этот раз мелкий, бирюзовый. И Катя не удержалась от соблазна.

– Ой, держите меня, – увидев ее, Анфиса всплеснула руками. – Вот это да! Полный финиш!

– Локоны надо подвить и спереди начесать. – Ида оглядела Катю с ног до головы. – Ну, кто сказал, что этот стиль не ваш?

И они самозабвенно погрузились в примерку все новых и новых вещей. Даже толстушка Анфиса не отставала, натягивая на себя перчатки, примеряя беретки, шляпки, прикладывая к себе то то, то это.

– Вот это класс, девочки, только мне на два, нет, на три размера надо больше. Ширше нужно шить, свободнее.

Катя покрасила губы ярко-алой помадой. Никогда прежде на такой шаг не решалась, но сейчас хотелось эксперимента, хотелось эпатажа.

– Надо устраивать себе такие маленькие праздники. – Ида помогала ей застегнуть сзади молнию. – Когда что-то не ладится, когда все кругом не так, плохо, нужно делать себе этот праздник своими руками. Никто другой не сделает, только ты сама. У меня сейчас у самой сложный момент в жизни. Я вам говорила – с работой какая-то хрень, и вообще. Так я перед отъездом сюда шопинг для себя организовала. Психотерапия, скажете? Еще какая действенная. Такой прилив сил сразу, такой эмоциональный подъем. И надо волю себе давать. Понимаете, полную волю всем своим фантазиям. Что мы слышим обычно, что читаем? Что нельзя одеваться эпатажно, крикливо, нужно покупать базовые вещи, инвестировать только в них. А что такое базовые вещи? Дерьмо, настоящее дерьмо: джинсы, маленькое черное платье, белая рубашка, водолазка. Я всю эту хрень просто ненавижу. Это скучно, это такая банальщина. Это все сейчас носят. И все похожи друг на друга, как амебы. А надо отличаться от других. Иногда надо быть непохожей на саму себя. В определенные моменты жизни это может очень пригодиться.

– Слушайте, а давайте сейчас же продемонстрируем себя преображенных, – загорелась Анфиса, не расставшаяся с вуалеткой. – Айда на лоджию – вот так. Пусть нас увидят – таких прекрасных!

– Кто увидит? Никого ведь нет, – засмеялась Катя. Ей идея понравилась. Платье в бирюзовый горох было немного ей коротковато, ну да не беда! Зато сколько восторга в этом импровизированном карнавале.

Они, как три грации, профланировали на террасу. И тут их постигло разочарование. Двор отеля был пуст. Только на детской площадке было по-прежнему шумно и оживленно. Дети гонялись друг за другом, визжали, хохотали – в основном самого мелкого возраста, явные дошкольники.

Катя увидела Дашу Борщакову. Девочка медленно брела к отелю. В руках у нее был лист бумаги. Очень похожий на ту, отксеренную листовку, посвященную пропавшему мальчику. На садовой скамье под липой, в нескольких метрах от Даши, сидела Маруся Петровна.

– Что не так, сокровище мое? – услышала Катя ее голос. – Ты что нос повесила, а? У тебя зуб болит?

Даша покачала головой – нет. Листок бумаги был зажат у нее в кулаке, как веер. Подойдя к Марусе Петровне, она протянула его ей.

– Это еще что за художество? – ворчливо спросила Маруся Петровна. Она достала из кармана своего вязаного кардигана очки, водрузила их себе на нос. Катя видела все это с террасы. Ей хотелось окликнуть их, помахать рукой – эй, вверх смотрите, вверх, на нас, «трех граций».

– Откуда это у тебя?!!

От неожиданности Катя вздрогнула: неужели эта пожилая представительная дама так кричит? Неужели она вообще может вот так? Неужели ее горло, старческое горло способно…