Татьяна Степанова - Драконы ночи

– Ладно, Анфис, давай спать, – прервала ее разглагольствования Катя.

Но спать и в эту ночь им не пришлось.

А в номере люкс хозяйки «Валдайских далей» царила тихая идиллия. Ольга Борщакова в белом махровом халате перед зеркалом снимала спонжем с лица макияж: неторопливо, плавно, круговыми движениями, словно лаская, успокаивая себя.

Даша, скрестив голые ноги, угнездилась на широкой двуспальной кровати. Перед ней был ноутбук, она его весьма успешно осваивала.

– Вот, Дашенька, завтра тебя доктор опять посмотрит и, наверное, можно будет в школу, – сказала Борщакова. – С уроками танца, правда, немножко повременим, тебе надо окрепнуть.

– Не хочу я в школу, не пойду, – Даша от усердия высовывала язык.

– Совсем не скучаешь тут?

– Мама, а можно сюда опять лошадь завтра? Дядя Олег обещал научить меня верхом скакать.

– Зубаловы скоро уезжают. А тебе надо в школу. Ты и так почти целый месяц пропустила.

– Я в школу не пойду. А дядя Олег мне обещал.

Борщакова отложила влажный спонж, взяла крем. Критически оглядела себя в зеркале.

– Олег Ильич с женой собираются домой. Дашенька, а тогда там, в их номере, ты не…

Борщакова запнулась. Она ведь что-то собиралась спросить у дочери. Что же? Зеркало отражало их обеих – мать и дочь, белый халат, разобранную постель, шелковое покрывало, темное окно («Шторы надо задернуть на ночь»), дверь. Вот ручка двери опустилась вниз – кто-то снаружи нажал на нее. Борщакова видела это в зеркале. Дверь, скрипнув, начала отворяться – точно в замедленном кино. Зеркало отразило темный силуэт на пороге.

Борщакова встала со стула. Халат разошелся, но она даже этого не заметила. Даша изумленно воззрилась на мать.

В номер без стука ввалился Игорь Хохлов: без пиджака, без галстука.

– Ты что?

– Я ждал, что сама позвонишь, – он покосился на Дашу.

– Не сегодня, Игорь.

– Почему это? – Он подошел к ней вплотную.

– Так. Просто я не в настроении.

– А я безумно тебя хочу.

– С ума сошел? При ребенке! – Ольга вспыхнула как девочка, до корней волос.

– А что такого? – Хохлов повернулся к Даше. – Подумаешь. Раньше в коммуналках жили, на это не смотрели. Я сам пацаном, ее вот ровесником, такого насмотрелся, когда мать и отчим… а потом еще один был, и ничего, как видишь. Никаких комплексов, – он обнял Борщакову.

– Нет, не надо, пусти!

Он что-то зашептал ей на ухо, она зарделась еще гуще.

– Уведи ее, не пожалеешь, мы…

– Дашенька, – голос Борщаковой звучал уже совсем иначе, голос был похож на сахарную вату, – ты возьми ноутбук и… Мне с Игорем надо поговорить о делах, я отведу тебя к бабушке, к тете Марусе.

Даша сползла с кровати, потянула к себе компьютер.

– Дочка… – Борщакова выпросталась из хохловских объятий, запахнула халат. На правой щеке ее был крем. Она стерла его ладонью, суетливо попыталась найти на туалетном столике салфетку. Даша забрала компьютер, надела тапки. Она обогнула кровать, нехотя поплелась к матери. На какую-то секунду они обе оказались как раз напротив незашторенного окна. Отразились в зеркале.

– Идем, с бабушкой тебе будет…

Борщакова не договорила. Ей показалось: что-то лопнуло под потолком, наполнив номер грохотом и звоном. Оконное стекло разлетелось. Она не поняла, что это было, она почти оглохла. И в следующую секунду снова что-то грохнуло. В темном провале окна возникла огненная вспышка, опять грохнуло, и зеркало осыпалось вниз осколками.

– На пол, быстро на пол! – заорал Хохлов.

Он что есть силы толкнул Дашу, сбил ее с ног.

– На пол, голову ниже!

Борщакова рухнула на колени, неловко завалилась на бок. Она все еще не понимала, ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ? Окно, зеркало, вспышка… выстрелы? Кто-то стреляет по ним?!

Хохлов ринулся к шкафу, где с памятной ночи вороньей охоты хранилось его помповое ружье (он намеренно «забыл» его в номере хозяйки, чтобы всегда был повод в этот номер вернуться).

Схватив ружье, он передернул затвор и, не рассуждая о последствиях, не думая об опасности, сиганул в разбитое окно, выходившее на террасу. В темноте бабахнул еще один выстрел. Пуля пробила Хохлову плечо, но в горячке новой охоты он поначалу этого даже не заметил.

«Какой же детектив обходится без погони».

Все случилось одновременно: Анфиса, распевая песни, заперлась в туалете, Катя включила телевизор, и бархатный голос Юрия Яковлева из фильма «Берегись автомобиля» пророчески предостерег: «Какой же детектив обходится без погони».

Бах! Бах! – прогремели выстрелы. Сонный отель разом наполнился громом и звоном, криками, пороховым дымом. Или это только почудилось Кате, когда она вылетела в коридор?

Бах! – новый выстрел прогремел со стороны черной лестницы, снова что-то загрохотало, кто-то заорал «Стой, гад!», мешая мат вместе со стонами боли. На террасе затопали шаги, хлопнула дверь, и в коридор вылетел совершенно незнакомый Кате мужчина в куртке цвета хаки – потный, красный от натуги, с пистолетом в руке.

Он затравленно озирался по сторонам, путь на улицу через черную лестницу был ему в настоящий момент отрезан. Коридор отеля представлялся настоящей ловушкой. И в центре этой ловушки, преграждая дорогу, оказалась Катя. «Один убегает, другой догоняет», – неслось из открытого номера голосом Юрия Яковлева под аккомпанемент «автомобильного» вальса.

– На помощь! – истерически кричала какая-то женщина – не в телевизоре, нет, здесь, за стеной. Катя с трудом узнала голос Борщаковой. – Помогите, Игорь ранен!

Человек в хаки поднял пистолет. Катя была на его пути. Совершенно незнакомый человек или… возможно, когда-то однажды случайно виденный… встреченный… прохожий? Шофер?

Площадь в центре Двуреченска. День приезда. Аптека. Джип у тротуара, коробка пива в руках… Ну, конечно же… Парень в бейсболке, пытавшийся флиртовать с хозяйкой аптеки, которая оказалась невестой убийцы…

Катя вспомнила ВСЕ ЭТО в ту самую секунду, когда увидела дуло пистолета. Но дальше вспоминать и раздумывать было недосуг. С диким воплем – то ли ужаса, то ли устрашения, с каким, наверное, кидались в битву наши предки, она ринулась вперед, согнувшись, чтобы не попасть под пулю-дуру, выпущенную почти в упор в тесном гостиничном коридоре.

Ба-бах! – грохнуло над самым ухом и точно огоньком опалило щеку, но… Она была жива, невредима, она была вне себя от желания драться и победить. Совершенно особенное «мужское» чувство, ощущение собственной силы, несмотря на всю свою слабость, Катя ощутила сейчас, здесь, в гостиничном коридоре, оказавшись один на один с незнакомцем, который стрелял по ней, как по легкой мишени.

Она вцепилась в него, прилипла как пластырь, повисла на руке, сжимавшей пистолет. Где-то у лифта уже топали шаги – сюда мчались охранники. Незнакомец прорычал что-то сквозь зубы и наотмашь саданул ее кулаком – если бы Катя не отвернулась, он бы разбил ей лицо. Он ударил ее снова, потом стряхнул с себя, отшвырнул к стене. Побежал к выходу на террасу.