Дэн Симмонс - Зимние призраки

Дейл даже ухмыльнулся. Подняв бейсбольную биту, он пару раз хлопнул ею по ладони, натянул на голову капюшон и отправился охотиться на пса.

Туман превратил заурядную маленькую ферму Иллинойса в неведомую страну. Собака прекратила выть за миг до того, как Дейл сошел с заднего крыльца, и он не знал, в каком направлении ему идти теперь, поскольку движущаяся стена тумана заглушала и искажала звуки. Он пошел к курятнику. Дом и машина исчезли в клубящейся за спиной серой пелене.

«Мы должны найти то, что мы потеряли».

Дейл спросил у тумана вслух, подражая голосу Джея Силверхилза: [16]

– Кто это «мы», ты, белый человек?

Его голос звучал странно и потерянно в серой пустоте. «Мы должны найти то, что мы потеряли…»

– Песик, песик, сюда, ко мне, – позвал Дейл, по-махивая битой.

Он не собирался бить собаку, ибо в жизни не ударил ни одно животное и даже человека. Он просто устал бо-яться этой псины. Энн много прочитала о собаках, преж-де чем они завели Хассо, маленького терьера, и говори-ла, что, поскольку собаки до сих пор являются стайными животными, они подчиняются иерархии стаи, демонст-рируют либо доминирующее, либо подчиненное пове-дение. Например, им так и не удалось отучить Хассо ли-заться – классический образчик подчиненного поведе-ния, который многие хозяева ошибочно принимают за выражение любви. Подчиненная собака в стае вылизы-вает вожака или тех собак, которые стоят выше нее в иерархии, чтобы взамен получить пищу. Этот черный пес вроде бы еще не демонстрировал Дейлу доминиру-ющего или подчиненного положения. Дейл решил, что вполне без этого обойдется.

«Мы должны найти то, что мы потеряли…» Отста-вив на миг в сторону это монаршее «мы», Дейл обдумал предложение. Он приехал сюда, на ферму Дуэйна, пото-му что ощущал, что потерял нечто важное: Энн и девочек, Клэр, работу, уважение коллег, самоуважение, спо-собность писать, – но в глубине души понимал, что это ощущение идет исключительно от жалости к самому себе и самолюбования. У него оставались деньги на счете в банке. Ранчо снова станет его через десять месяцев, когда истечет срок аренды. Пусть он и не совсем в академическом отпуске, но в университете благожелательно воспримут его возвращение на кафедру, если только он сам решит вернуться. В грязном дворе фермы у него стоял отличный «автомобиль повышенной вместимости для активного отдыха» стоимостью в пятьдесят тысяч долларов, причем кредит за него был полностью выплачен. У него было написано почти шестьдесят страниц нового романа, и редактор пока что не отказался с ним работать. Нет, он потерял далеко не все. Пока еще не все.

«Мы должны найти то, что мы потеряли…» Может, дело было в этом «то, что мы потеряли»? Не он лично, а все в новом столетии. По крайней мере, его поколение. Каждый раз, когда Дейл садился писать об одиннадцатилетних детишках из лета девятьсот шестидесятого, у него начинало ныть в груди, но не из-за тоски по полузабытому лету, прошедшему много лет тому назад, а из-за некоего почти невыразимого чувства потери, от которого ему хотелось рыдать.

– Ко мне, собачка, – позвал Дейл, открывая дверь курятника и жалея, что не захватил фонарик.

Он шагнул внутрь и замер: в нос ему ударил мощный запах.

«Это не запах гнили, – констатировал Дейл. – Гораздо сильнее. Пронзительный. Свежий». Он заморгал в тусклом свете и поднял бейсбольную биту, словно дубину.

«Запах свежей крови».

Дейл едва не выскочил обратно, но желание собственными глазами увидеть, что же здесь все-таки такое, удержало его от позорного бегства. Через пару минут глаза достаточно адаптировались, и он разглядел длинное низкое помещение с пустыми насестами, старой соломой и забрызганными стенами.

Когда он заходил сюда в первый раз, стены и пол были забрызганы старой засохшей кровью. Они были забрызганы кровью и теперь, но даже в тусклом свете он явственно видел, что это свежая кровь, стекающая по грубым доскам.

«Пора уходить», – решил Дейл.

На улице он привалился спиной к стене курятника и снова поднял биту. Туман подползал ближе. Света стало еще меньше. Дейл чувствовал, как прыгает в груди сердце, и напрягал слух, чтобы не упустить ни одного постороннего звука, вроде тихого чавканья грязи под подошвами или шагов четвероногого животного. С карниза капала вода. Откуда-то с севера донесся громкий, странно знакомый скрежет дерева, катящегося по металлу. «Неужели открываются ворота большого амбара?»

«Пора уходить. Не обратно в дом, а вообще отсюда – прочь из Иллинойса, прочь от его грошовых тайн. Обратно в Монтану. Или еще дальше на запад, в Нью-Гемпшир или Мейн. Куда-нибудь…»

Но тут же в голову пришла другая мысль: «Нет. Именно здесь мы можем найти то, что мы потеряли». Он остановился, но не потому, что мысль возникла не к месту и не была связана с происходящим, а потому что она была произнесена мысленным голосом, который принадлежал не ему.

Дейл шагал быстро, стараясь не увязнуть в грязи, напряженно прислушиваясь к звукам вокруг.

Он почти дошел до дома и вдруг увидел два огромных красных глаза, глядящих на него из тумана.

Миг спустя заработал мотор автомобиля.

«Это не глаза! Это габаритные огни!»

Дейл побежал с битой в руке, уверенный, что кто-то угоняет его машину. Габаритные огни на миг вспыхнули бордовым светом, а затем исчезли: машина быстро укатила в туман.

Дейл, останавливаясь, заскользил подошвами по грязи. Его «лендкрузер» стоял там, где и накануне. Дейл проверил сигнализацию. Машина была заперта. Но, кажется, она как-то осела в грязи…

– Черт бы все подрал, – прорычал Дейл, подходя ближе.

Все четыре шины были спущены. Дейл был уверен, что их снова проткнули.

Он вышел к парадной двери дома, вскинув биту на плечо, как для удара. По Шестому окружному двигался тяжелый автомобиль, причем слишком быстро для такого тумана.

На подъездной дороге остались следы колес. Судя по ним, здесь побывал какой-то пикап.

– Не смешно, Дерек, – проорал Дейл в туман. – Ни на грош, мать твою, не смешно! На этот раз ты со своими паршивыми дружками пойдешь в тюрьму.

Дейл забежал в дом и осмотрелся.

«Я прожил здесь – сколько? – три недели, и за это время десяток раз обшарил этот проклятый дом!»

Дейл обшарил его еще раз.

Никаких грязных следов, кроме его собственных. Вроде бы все на месте и в том же виде, в каком и было.

Если не считать чертова компьютера. Ноутбук снова был включен, экран черный, если не считать трех строк белых букв, горящих после литеры С. На сей раз Дейл точно помнил, что перед уходом закрыл ноутбук.

Возмущенный, он подошел ближе, чтобы выключить компьютер и даже не собираясь читать очередную возмутительную шифровку. Но послание явно было стихотворной строфой, и он невольно прочел его, а когда прочел, то буквально застыл на месте. Это был уже не средневерхненемецкий и не староанглийский. Дейл Стюарт, ученый-филолог, даже узнал источник. Это был отрывок из «Песни последнего менестреля» сэра Вальтера Скотта, из песни шестой, если он ничего не перепутал. Клэр бы сказала точно. Она ходила на семинар по литературе восемнадцатого века, когда он в последний раз рассказывал об этой поэме. Клэр всегда все помнила. Но Клэр не было здесь, чтобы подсказать ему правильный ответ, и едва ли она когда-нибудь снова окажется рядом с ним.