Анатолий Эльснер - Грозный идол, или Строители ада на земле

© Марков А. В., вступительная статья, 2021

© Оформление. Т8 Издательские технологии, 2022

© Издание. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2022

Книга, которую вы открываете, может с первых страниц показаться чем-то знакомым, и это неудивительно: ее сюжет поразительно напоминает появившийся почти через полвека роман «Повелитель мух» У. Голдинга. Его можно изложить в двух словах: диковатые потомки беглых каторжников создают утопию, которая на наших глазах превращается в концлагерь. Почему так происходит, что заставляет людей, вроде бы умеющих быть вместе, чинить насилие друг над другом, карать за малейшую провинность и приносить человеческие жертвы все новым и новым идолам? На этот вопрос отвечают многие произведения: вспомним галерею злодеев от Уэстона в «Мерзейшей мощи» К.-С. Льюиса до Долорес Амбридж в «Гарри Поттере» Дж. Роулинг, заменяющих дружбу, любовь и заинтересованность в другом человеке формальной отчетностью, поспешным и всегда корыстным достижением близоруких целей, равнодушием и презрением ко всему непохожему. Такой злодей есть и в романе Эльснера – мизантроп, сребролюбец и насмешник над всем святым, который показался бы нам почти шутом, если бы не был настоящим соблазнителем, насильником и убийцей.

Можно сказать, что роман Эльснера повествует о явлении антихриста, который творит ложные чудеса, вызывает призраков, колдует и завораживает, шаг за шагом превращая мирную деревню в тоталитарную секту, из которой нет выхода. Тема антихриста как соблазнителя была развита в русской литературе той поры: достаточно указать на «Три разговора» (1899) Вл. С. Соловьева, исторический роман Д. С. Мережковского «Антихрист. Петр и Алексей» (1903) – про ожидание народом антихриста в петровскую эпоху, и недооцененный пока роман В. П. Свенцицкого «Антихрист. Записки странного человека» (1907), вышедший в том же году, что и «Грозный идол…», и продолжающий лучшие традиции Достоевского. Во всех случаях антихрист – тот, кто творит ложные чудеса, не отличаясь при этом большим красноречием: он может много обещать, может выступать перед публикой, но по-настоящему планомерно совращать – не может. Поэтому этот антигерой поспешно переходит к насилию или к угрозам насилия и, не успев сказать двух слов, уже избивает и убивает, чем отличается, например, от либертенов маркиза де Сада, для которых речь – главный инструмент действия.

В варианте Эльснера антихрист – торжество низовой телесности: храп, утробные звуки, жадное обилие плоти, причмокивание и пот; читая ключевой эпизод об изнасиловании Сусанны, которое должно было дать начало новой лжерелигии, кажется, что читаешь Владимира Сорокина, а не автора более чем столетней давности. Дело не только в том, что Эльснер хочет сразу внушить отвращение к злодею, но прежде всего в том, что зло не имеет собственного лица, оно прячется в складки тела, в грубую гортань, в кошелек с серебром и визг приказов. Показать зло оказывается делом очень трудным, но рассказать о нем – делом необходимым.

Действие романа происходит где-то на Кавказе, вероятно, в нынешнем Краснодарском крае или Абхазии, недалеко от моря, – то обстоятельство, что вольные жители деревни одновременно землепашцы, строители и рыболовы, отчасти превращает роман в волшебную сказку, в повесть об острове Буяне или Беловодье. В реальной жизни такая деревня была бы невозможна – обычно мореплаватели, подолгу отсутствующие дома и решающие все вопросы коротко и ясно, не терпят в своей среде людей авторитарного склада и быстро ставят их на место. Среди них могут появиться пиратские обычаи, но не примитивное идолослужение, как у оседлых земледельцев. Но для Эльснера такое обилие земли и воды плодами и рыбой – метафора того, что философ И.-Г. Фихте в начале XIX века назвал «замкнутым торговым государством», противопоставив его универсальной империи Наполеона. Согласно Фихте, возглавлять такое государство должен правитель-виртуоз, дирижер, который позволяет всем людям гармонично развиваться, усмиряя пороки и выставляя напоказ добродетели. Эльснер показывает, что среда гармонично развивающихся людей не может выставить такого дирижера, но при этом оказывается беззащитна перед обнаглевшим тираном.

В этом смысле роман Эльснера – настоящий мистический хоррор: в нем показано, как быстро зло овладевает душой человека и как разного рода потусторонние явления или намеки на них тоже оказываются завербованы злом. Неслучайно один из главных символов романа – зеркало: образ зеркала, в котором отражаются духовные сущности, оказывается решающим в переходе от наивной коммуны к кровавому идолослужению. Это не метафорическое зеркало («глаза – зеркало души»), это настоящее и страшное зеркало, в котором являются неизжитые призраки прошлого, а еще больше – непредсказуемые призраки страшного будущего.

Строго говоря, герои этого «страшного романа» ни в чем не повинны – они потомки каторжников, умевших находить общий язык с разбойниками и местными жителями, они доброжелательны и открыты, они не знают, что такое воровство и злоупотребление чужим вниманием и чужими силами. Казалось бы, у них должно быть все хорошо – как в Австралии или Новой Зеландии, куда тоже ссылали заключенных, или как у живущих в Аргентине старообрядцев, которые ходят в одежде трехвековой давности и при этом без проблем общаются с коллегами по ремеслу. Но роман показывает, в чем их ошибка: они разучились находить общий язык с другими. Для них простое телесное существование, счастье растворения в природе, восторги и танцы заменили тот разговор с иным человеком, даже с соседним разбойником, благодаря которому только и появляется ответственная политическая мысль. С первых страниц – про жизнь на лоне природы, встречи восходов и закатов, прогулки по рощам и мирные работы – нам уже страшно: мы чувствуем даже не хрупкость этой утопии, а то, что все демоны уже собрались здесь и только ждут, чтобы вступить в дело. Тень концлагеря с первых фраз висит над этим ложным Китежем, а когда Эльснер до беспощадности аналитично начинает рассказывать, как строили этот концлагерь, остается только ужасаться.

Роман Эльснера можно считать первым русским «хонтологическим», «призракологическим» романом, если вспомнить созданную Жаком Деррида и разработанную Марком Фишером науку «хонтологию» – изучение призраков, сопровождающих социальную жизнь. Это не только призраки прошлого, непроработанных травм, ностальгии, неизжитых заблуждений, но и гораздо больше – призраки будущего, неосмотрительности, повторяющихся ошибок, самонадеянности. Любое самодовольство, даже самое малое и незаметное, согласно Деррида и Фишеру, и вызывает этих атакующих призраков, делающих невыносимой социальную жизнь.