Лорен Бьюкес - Земля матерей [litres]

– Мы можем ее повидать?

Майлс пятится прочь, не отрывая взгляда от окурка, словно это самое увлекательное зрелище на свете, однако краем глаза видит дрожащую огромную багровую дугу члена вышибалы.

Из клуба выходит еще одна извращенка, только так и можно ее описать, одетая как танцор из дешевого мюзикла, с прилизанными черными волосами и блеском накладной щетины.

– Привет, красотки, – говорит она, закуривая. – Я Лу́на. Чарли вас донимает?

– Мы ищем Даллас.

– О, кажется, она вас ждет! По-моему, вы должны были быть здесь два дня назад? Ну да ничего страшного. Идемте со мной.

Лу́на проводит их по коридору, выложенному как плиткой экранами, на которых показывают короткие видео с мужчинами, храбрыми, сильными, сексуальными. Майлс узнаёт кое-кого из них: Хан Соло с бластером, затем тот актер, сыгравший капитана Америку, Идрис Эльба [108] Эльба, Идрис (род. 1972) – американский актер. , с обнаженной грудью, смеющийся, держащий на руках щенка, который лижет его в лицо; но многие откровенно странные, тощий чувак в очках с впалой грудью, толстяк в псевдоантикварном костюме и цилиндре, подкручивающий усики, бывший канадский премьер-министр. Образы случайные. И с нормальными видео перемежаются те, от которых Майлсу становится тошно. Сексуальные, вроде мужчины, преклоняющегося перед туфлей на шпильке, надетой на вытянутой женской ножке, или жилистая мужская рука на горле женщины, рот ее приоткрыт, черно-белая фотография мужской задницы с торчащим из нее наподобие хвоста кнутом.

Они выходят из коридора сексуальных причуд в бар с красной кожаной мебелью и сценой, на которой какая-то любительница караоке измывается над хитом девяностых. Все официантки изображают мужчин в наглаженных костюмах, с мальчишескими прическами. Майлс морщится, осознав, что стеклянная витрина за стойкой заполнена не бутылками, а фаллоимитаторами.

– Это что, секс-клуб? – спрашивает он.

– Кябакура [109], – говорит Лу́на. – Выпивка, кабаре, караоке, привлекательная девушка, внемлющая каждому твоему слову, готовая пленить и очаровать тебя своим остроумием. Удовольствие на любой вкус, мы никого не судим. А если захотите в постель, это уже строго между вами и вашей знакомой.

– Даллас? – Мама увядает, силы у нее на исходе.

– Сюда.

Лу́на открывает дверь слева от сцены, которую Майлс ни за что бы не заметил. Они поднимаются по винтовой лестнице и проходят в боковое крыло, где группа женщин, одетых водопроводчиками, поправляет натянутые на искусственные выпуклости в промежностях комбинезоны.

– А это что за смазливая мордашка? – говорит высокая девица, пытаясь схватить Майлса за подбородок. Вблизи он может прочитать лозунг, написанный на кармане ее рубашки: «Водопроводчик Большой Билл! С нашей помощью у вас забьет фонтан!»

– Осади назад, Луиджи, – мягко останавливает ее Лу́на.

– Ему тринадцать лет, оставьте его в покое! – огрызается Коул.

– Ух! Мамаша, его нужно отдать в фотомодели! Приводите его сюда, когда он станет совершеннолетним!

– Не обращайте внимания на этих кретинок, – говорит Лу́на. – Они слишком вживаются в роль.

Проходя мимо гримерных, Майлс старается не смотреть на артисток и их наряды, оскорбление памяти мужчин. Они снова поднимаются по лестнице и наконец заходят в дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен».

Хочется надеяться, что это Даллас, склонившаяся за столом. Свет проникает сквозь ее редеющие пепельно-серые волосы, образуя нимб и подчеркивая форму черепа. Не ангел, а ведьма. Старая, дряхлая, немощная карга в блестящем трико из зеленого велюра.

Даллас откладывает ручку и смотрит на вошедших поверх очков.

– Вы, должно быть, наши африканцы. Хм. Я автоматически предположила, что вы будете черными.

– Мне часто приходится с этим сталкиваться, – говорит мама.

Старуха с трудом поднимается на ноги и ковыляет к ним, тяжело опираясь на палочку. Помимо воли Майлс замечает, что рукоятка у палочки в виде серебряного члена.

– Значит, это из-за вас столько шума, да? Не считай себя чем-то особенным. У нас тут работают полно мужчин-трансвеститов. Хотя ты будешь первым производителем спермы.

– Но они же не настоящие мужчины!

– Майлс! – Мама потрясена, это написано у нее на лице. – Где твое воспитание!

– Нет, я хочу сказать, они… просто… – Он осекается. Ему хочется закончить: «Церковь учит, что тело – это храм, созданный богом для того, чтобы человек жил в нем, и нужно верить в его любовь и в то, каким он тебя сотворил». Но затем он вспоминает Щедрость и то, как она топила эту частицу себя до тех пор, пока та не утонула. Спасательный круг наоборот. Он сбит с толку, он устал постоянно быть в бегах. И еще ему хочется есть.

– Вы торгуете секс-рабынями? – спрашивает Майлс, стараясь развернуть все наоборот, унять бурление у него в желудке, стиснутом Раковыми пальцами.

Даллас ошеломлена, затем она широко улыбается, открывая желтые зубы.

– Ха! Давай выясним все начистоту. Нет, извини, вынуждена тебя разочаровать.

– Мы все лицензированные хозяева, благодаря Закону о сексе! – вставляет Лу́на. – Мы платим за право ставить здесь свои спектакли. Слишком много, как кое-кто считает.

– Надеюсь, ты не относишься к этим «кое-кому», – замечает Даллас, поднимая одну выщипанную бровь.

– Я тут ни при чем, леди-босс! Я счастлива, словно устрица!

– Снова ты о своем влагалище? – скрипит карга. – Кстати, дорогие, вы сами почти совсем голые. Лу́на, окажи любезность, снабди этих замечательных людей какой-нибудь одеждой. Есть хотите? Принеси меню. Еда у нас хорошая, на «Мишленовскую» звезду [110]. Неофициально, поймите меня правильно, но мы знаем, чего хотят наши клиентки. Наши завсегдатаи – классные возбужденные стервы.

Майлс хмурится, и Даллас хихикает.

– Не воспринимай все так серьезно, малыш! Это же чистые фантазии. И как знать, иногда расцветает романтическое чувство. Настанет день, и ты полюбишь. Это так прекрасно. А сейчас мы с твоей мамой должны заняться делом. Нам нужно обсудить детали трансатлантического путешествия. Не хочешь сбегать вместе с Лу́ной? Она подберет вам какую-нибудь одежду, даст чем перекусить и покажет, где устроиться на ночлег.

Майлс сверлит мать лазерными лучами своих глаз, показывая всем своим видом: «Не заставляй меня идти вместе с ней, разве ты не видишь, что здесь происходит?» Но мама уже подпала под ведьмины чары, она опускается в кресло.

– Все в порядке, Майлс. Здесь мы в безопасности. Так сказала Кел.

– Выпить не хотите? – предлагает Даллас. – Ухаживайте за собой сами. Мне нельзя чересчур перегружать ногу. Артрит – страшная штука. Когда слишком много времени работаешь на высоких каблуках, суставы безнадежно калечатся.