Стефан Анхем - 10 способов умереть

— Может быть, лучше я поговорю с ними, — сказал Фабиан, беря трубку, в которой были слышны гудки.

— Вы позвонили в оперативное командование ВМС.

— Здравствуйте, меня зовут Фабиан Риск, я из шведской полиции Хельсингборга.

— Здравствуйте, что я могу для вас сделать?

— Я нахожусь на борту одного из катеров шведской береговой охраны с обозначением «KB202» к северу от Хельсингборга. Нам необходимо разрешение, чтобы войти в датские воды, мы ловим опасного преступника.

— Фабиан Риск из полиции Хельсингборга. Я правильно услышал?

— Да, верно.

— «KB202». Хорошо, это мы решили. Но если что-то случится, мне бы хотелось, чтобы вы снова связались с нами. Хорошо?

— Конечно. Нет проблем. — Фабиан повесил трубку, достал свой сотовый и повернулся к патрульным. — Какой номер у вашего Герта-Уве?

Ответа на свой вопрос он получить не успел, так как внезапно ожила рация на той же панели управления.

— Служба спасения вызывает КВ202. Прием.

— «КВ202» слушает. Прием, — ответил один из мужчин.

— Я пытался позвонить напрямую, но было занят. Прием.

— Да, мы связывались с датчанами, чтобы получить разрешение войти в их воды. В чем дело? Прием.

— Поступил звонок от «Халлберг Расси» широта 56.288 градуса, долгота 12.342 градуса. Вы сейчас не где-то рядом с ними? Прием.

— Похоже, это недалеко от Куллаберга. В таком случае нам до них не больше двадцати — двадцати пяти минут. Прием.

— Хорошо. Я думаю, вам стоит добраться туда, поговорить с ними и удостовериться, что все в порядке. Прием.

— Так и сделаем. А что там произошло? Они что, заглохли? Прием.

— Они говорили что-то о черной надувной лодке, которая врезалась в них, что ли, и что-то о мече… Честно говоря, я не удивлюсь, если они там бухие, поэтому я бы на вашем месте взял у них анализы крови и попросил дыхнуть в трубочку. Звучало все очень странно. Прием.

— Хорошо, мы едем туда. Конец приема.

— Эй, подождите. — Фабиан ринулся вперед и вырвал рацию из руки мужчины. — Простите, но что именно они сказали? — Он стал ждать ответа, но услышал только шум. — Прием.

— С кем я разговариваю? Прием.

— Фабиан Риск из полиции Хельсингборга. Вы сказали, что они говорили что-то о черной надувной лодке. Что еще они сказали? Прием.

— Как я уже сказал, все это показалось мне довольно странным. Мужчина сказал, что кто-то поднялся на борт их лодки и напал на них с мечом. Прием.

Картину «New Heaven og Syvende Disneyland Sexomanic Mickey Mouse» [2] «Нью-Хэйвен и седьмой Диснейленд. Микки-Маус-маньяк». Йенса Йоргена Торсена можно было назвать какой угодно, но только не красивой. На самом деле Слейзнер сам легко мог бы нарисовать что-то подобное, когда ему было года четыре от роду. Это была буйная смесь ярких красок, казалось бы, совершенно бессистемно разбрызганных по холсту, и к названию имел отношение разве что портрет, который с большой долей фантазии можно было уподобить выполненному ребенком изображению Микки-Мауса.

Он заплатил за нее тридцать тысяч датских крон и был уверен, что она еще точно поднимется в цене. Поэтому он взял картину с большой осторожностью, когда стал поднимать ее и ставить на пол.

Он посветил фонариком и ощупал внутреннюю сторону натянутого холста, но не нашел ни спрятанного микрофона, ни чего-то еще подозрительного. Подушки на диване он уже проверил. Точно так же, как и комнатные растения, люстры, книжный шкаф и кровать. Он даже погасил весь свет и посветил фонариком на каждое зеркало, чтобы убедиться в том, что зеркала не поменяли на такие же, но прозрачные, со скрытой камерой внутри.

Но нигде он не обнаружил никаких признаков того, что квартира прослушивалась, что, в конце концов, было хорошо. Факт оставался фактом: он наносил удар за ударом и не только сумел собрать всю информацию о толстяке-китайце, но также узнал его место жительства, где теперь обитал индиец, помогавший Дуне в банке. Другими словами, он был так близко, что почти ощущал ее затхлый запах.

Он должен почувствовать облегчение и позволить себе расслабиться, опуститься на диван со стаканом виски и посмотреть последние ролики из клуба. Но он был слишком возбужден, и его тело буквально трясло от гнева и разочарования.

Снимки, которые он нашел, сами по себе не были какой-то суперценностью. Зернистые, а в некоторых случаях и вовсе размытые, они были сделаны в квартире, его квартире. Как, черт возьми, эта вонючая гребаная сучка сумела это сделать? Он ведь раскошелился на хорошую сигнализацию и сверхдорогую бронированную дверь, когда они с Вивекой переехали сюда пять лет назад. Она давно съехала и теперь жила с каким-то гребаным мешком с деньгами в Гентофте, и в некотором роде в этом тоже была виновата Дуня.

Тем не менее ей каким-то образом удалось проникнуть сюда. На некоторых фотографиях был виден даже он сам, причем абсолютно голый, когда выходил из душа после тренировки. Это было уже слишком, и как так случилось, что он ничего не заметил?

И каким же чертовски маленьким его член выглядел на фотографии! Стало прямо-таки стыдно и как-то неудобно. Он всегда был таким сразу после тренировки, хотя обычно Ким пытался оттянуть его в душе, чтобы маленький друг был хоть чуточку длиннее. И ведь надо же было ей попасть в квартиру и сфотографировать его именно в этот самый момент! Ничего, он проучит ее как следует. Черт бы побрал эту мелкую сучку, он заставит ее страдать!

Он подошел к шкафчику с компакт-дисками, достал альбом «Sade» и вставил диск в висевшую на стене акустическую систему «Bang & Olufsen». Если и было что-то, что могло его успокоить, то только сексуальный голос Шаде.

«Smooth Operator» была его самой любимой песней с альбома «The Best Of Sade». Не важно, что это сборник. Народ обычно не уважает сборники. Но ему на это наплевать. Вся его коллекция дисков состоит именно из сборников, и он, честно говоря, никогда не понимал, что такого плохого в том, чтобы выбирать из батона один изюм: пропускать все посредственное, которое только для того и существует, чтобы просто заполнять место на диске, разбавляя действительно стоящие песни.

Он сел на край дивана в центре стереосистемы и прибавил громкость, чтобы похотливый голос Шаде мог наполнить комнату, пока он сосредоточится на том, чтобы привести дыхание в норму.

Сейчас они были в состоянии войны, играли в кошки-мышки, оставалось только решить, кто за кем охотится. Это был главный вопрос. Но, вторгнувшись в его квартиру, она перешла все мыслимые границы, и теперь была его очередь, он должен нанести ответный удар.

Абсолютно спокойно он вычислит ее местонахождение, приготовится нанести удар и только тогда даст о себе знать. Только когда она поймет, что уже слишком поздно. И тогда начнется самое интересное. Просто покончить с этим, как только он найдет ее логово, казалось чем-то глупым и недостойным, как преждевременное семяизвержение. Как бы он ни ненавидел ее, она все равно оставалась его самым любимым объектом для ненависти.