Владимир Хлопин - Я очень хочу отомстить …

Здесь мальчик, дрогнув голосом, на секунду осёкся, но, сдержав слёзы, продолжил фразу:

— Говорил, раз ты пошёл не в меня, пускай хоть внук моря увидит.

— Это всё здорово, Игорёк, — проговорил Влад, любуясь красивыми изгибами маленького судёнышка. — Но как она до сих пор не затонула? Ведь столько дождей прошло. А ей — хоть бы что.

Мальчишка хитро прищурил правый глаз и цыкнув губами, загадочно ответил.

— А её вода не берёт. Сама убегает за борт.

Но потом, не в силах скрывать правду, добавил.

— Да это сосед, Макар Савельич. Вон там живёт, видишь, дом справа. — И Игорёк показал рукой на крышу, едва видневшуюся отсюда из — за ограды. — Приходит сюда, когда дожди, и отчерпывает воду. Дружили они с моим дедом. Любит он на этой лодочке рыбачить. А мой отец всегда ему разрешает… Разрешал это.

Затем мальчуган развернулся и деловито зашагал к дому, крикнув Владу на ходу.

— Ты посмотри тут всё, а я пока найду что — нибудь из еды.

Влад остался на берегу один. Проводив Игорька взглядом, он уселся на край шлюпки с удовольствием стал созерцать чудесный вид водной глади, открывающийся отсюда.

Дом, как мы уже говорили, был крайним в посёлке. Соседи по береговой линии были только с правой его стороны. Влево открывалась панорама девственного озера. И если не смотреть на правую сторону, создавалось ощущение, что дом стоит где — то далеко, в лесной глуши. Только примерно в километре от их причала на водной поверхности застыла одинокая лодка с рыбаком. Он сидел, сильно склонившись со своей удочкой прямо к самому борту своего судёнышка, словно заснул в ожидании клёва.

«Эх, — пронеслось в голове у Владислава. — Как всё — таки здесь красиво! И если бы не драматические обстоятельства, приведшие меня сюда, с удовольствием бы отдохнул несколько дней в этом шикарном месте».

Он поднялся и, поглядывая по сторонам, медленно пошёл к дому.

Сон никак не хотел отпускать уставшее тело, но настырный телефонный звонок сделал своё, и Олег Арсеньевич, по привычке взглянув на циферблат электронных часов, взял трубу.

— Доброй ночи, — послышался незнакомый, как сначала показалось Гаврилову, голос. — Извини, что так рано. Но мы нашли телефон Перовой, который она выкинула из машины. Его передали нашим специалистам. Кое — что уже есть.

«Да это же Чистов! — наконец узнал голос своего агента Олег Арсеньевич. — Ну, какой молодец. Я вот уже сплю, а он весь в работе».

— Саша, — окончательно проснувшись, сказал в трубку Гаврилов. — Спасибо за работу. Я тебя понял. Молодцы. Скоро там буду. Что — нибудь ещё есть по этому делу?

— По отпечаткам, обнаруженным в квартире Перовой, мы выяснили, что, возможно, это не настоящая её фамилия. Во всяком случае, в картотеке полиции женщины с такими паспортными данными присутствуют, но ни одна не подходит под найденные в квартире отпечатки. Сейчас пробиваем её пальчики. Впрочем, вполне возможно, данные у полиции устаревшие и эта Перова просто не была зарегистрирована нигде легально. К сожалению, пока что мы имеем лишь её фоторобот, составленный со слов соседа. У Стахова, как мы и предполагали с вами изначально, тоже фальшивые документы. На квартире, в которой он официально проживал и был зарегистрирован, мы обнаружили тайник, спрятанный в стене ванной. В нём нашли небольшую сумму денег и паспорт на имя Страшнова Павла Николаевича. Сейчас наши люди пробивают его личность по этому документу. Но скажу сразу, если найденный паспорт тоже подделан, то качество подделки необычайно высокое.

Голос Чистова умолк, и Олег Арсеньевич, подумав минуту, наконец проговорил в телефонную трубку.

— Саша, спасибо за оперативность. Как только пробьете паспорт этого Страшнова, сразу дай мне знать. — И словно спохватившись, что забыл нечто очень важное, быстро спросил: — Да, кстати. Что с телефоном, выброшенным Перовой из машины, когда она угнала её с Баррикадной? Есть что — то интересное?

— При падении он сильно был повреждён, — снова послышался голос Чистова. — И видимо поэтому никто из пешеходов, прошедших за всё время мимо, не пытались его даже осмотреть. Но наши электронщики поработали над его осколками и вытащили всё, что смогли. В памяти телефона всего три звонка. Два исходящих и один входящий.

— Ну?! — нетерпеливо почти крикнул Гаврилов, даже присев на кровати. — И куда она звонила?

— Один звонок Перова сделала своему супругу. Он датирован двенадцатым августа, то есть за сутки до того, как Стахов, извините, назовём его так, побывал в шестом блоке. Второй — по неизвестному нам пока номеру. Его Перова сделала на следующее утро после того, как был ликвидирован Стахов. По времени звонила, когда совершила угон нашей машины с Баррикадной. Сейчас выясняем, на кого зарегистрирован этот номер. И ещё один звонок был входящий. Сделан был через сутки после последнего исходящего звонка с телефона Перовой.

— И откуда? Выяснили хотя бы, из какого района? — тут же задал вопрос Гаврилов, уже вскочив с кровати и начав одеваться.

— Да, выяснили, — услышал Олег Арсеньевич невозмутимый голос своего подчинённого. — Он был совершён со стационарного телефона, установленного на проспекте Революции. Я уже подал запрос через наших людей в полиции, чтобы получить содержание разговоров Перовой с найденного нами разбитого телефона. Как только что — то будет известно, сразу дам вам знать, Олег Арсеньевич.

— Да, Саша, — крикнул ему Гаврилов в ответ, уже находясь в дверях своей квартиры. — Если что — звони мне в любое время. Я прямо сейчас лечу на доклад к генеральному директору.

После этих слов он отключил звонок и, запрыгнув в стоящий у подъезда автомобиль надавил на газ.

Нужно было ещё добраться до центра. Благо, время пробок ещё не наступило.

— А разве нельзя узнать по оставленным в квартире на улице Баррикадной отпечаткам ребёнка, кем является его мать? — выслушав подробный доклад своего помощника, появившегося у него в доме в шесть утра, с сомнением в голосе спросил Мозолевский, надевая свой костюм.

— К сожалению, обнаруженные всюду в квартире отпечатки мальчика нигде не фигурируют, товарищ генерал, — покачав головой, с сожалением ответил Гаврилов. — Для этого, судя по его возрасту, он слишком мал.

— Значит, что мы имеем на текущий момент, — подытожил Лев Рудольфович, усаживаясь в своё любимое кресло в рабочем кабинете и аккуратно загибая пальцы. — Первое: есть супруга убитого Стахова, некая Перова. Есть главный подозреваемый, скажем так, Стахов. Он же Страшнов. Его вина, впрочем, не подлежит сомнению. Является ли фамилия Перовой настоящей, мы пока что не знаем. И состояли эти двое в реальном браке? Нужно проверить. Второе: у них есть сын. И ребёнок, в любом варианте, должен осложнять все передвижения Перовой. Это также нам необходимо учитывать в её дальнейших поисках. Пока, к сожалению, мы знаем только примерно, как оба выглядят. Абсолютно не знаем, находятся они сейчас вместе, или нет. В любом случае нужно срочно разослать по всем полицейским постам их приметы вместе с изображениями фотороботов, составленных по описаниям соседа Петровой. Вдруг где засветятся. Третье: существует некий абсолютно неизвестный нам мужчина, ростом примерно метр восемьдесят, сорок второй размер ноги, предположительно имеющий отношение к данной семье. Возможно, их сообщник.