Роуз Карлайл - Девушка в зеркале [litres]

Адам никогда не женился бы на сестре своей погибшей жены, пусть даже похожей на нее как две капли воды, но, может, нашелся бы кто-то среди всех этих Роменов или прочих сейшельских мужиков – или еще где-нибудь в мире, – кто в один прекрасный день полюбил бы Айрис Кармайкл?

Нет. Прямо сейчас она лежала бы здесь одна-одинешенька – никем не любимый носитель наихудших вестей. Или, пожалуй, без вмешательства Адама и вовсе сидела бы в кутузке. А может, он вообще спросил бы у Айрис, прямо при инспекторе Барбе, не принадлежит ли разбрызганная по кокпиту кровь его погибшей жене…

А даже если б и не спросил, даже если б все прошло как можно лучше, даже если б Адам отдал мне «Вирсавию», даже если б первый же мужчина, попавшийся мне на глаза после моего появления на Сейшелах, без оглядки влюбился в меня, – Вирджиния все равно успела бы произвести на свет наследника к тому времени, как мне окончательно оформили развод.

Победа осталась бы за Франсиной.

За иллюминаторами уже брезжит золотистый свет, но Адам продолжает дремать. Выскальзываю из постели. Я уверена, что прятать больше нечего, хотя вот постельное белье, которое я сдернула с кровати вчера вечером, надо бы простирнуть. Адам вряд ли что-то просечет, но я-то знаю, что оно просто пропахло Айрис.

Корзина для белья почти доверху набита стильным новеньким бельишком Саммер и старыми выцветшими трусиками Айрис, которые, полагаю, отныне я имею полное право выбросить. Теперь, когда мы в марине, электричества и воды хоть отбавляй. Самое время приступить к выполнению обязанностей идеальной жены Адама.

Распахиваю дверцу «прачечного» отсека, за которой глянцево поблескивают два здоровенных агрегата. Как там выразилась Саммер – «моя любимая штука на борту»? Ей вообще всегда доставляли удовольствие самые обыденные вещи: завязав на себе миленький фартучек, стирать пеленки Тарквина, готовить любимые блюда Адама…

В ноздри залетает запашок перепревших тряпок и какой-то кислятины. Легкий яблочный аромат теперь такой, будто эти яблоки основательно залежались и подгнили. Корзина стоит прямо на стиральной машине с верхней загрузкой. Снимаю ее на пол и тяну за крышку машины, но она не открывается. Вроде бы Саммер как-то говорила, что специально заблокировала крышку, чтобы та не долбилась вверх-вниз в море, но наверняка нетрудно догадаться, как ее освободить. Просовываю голову в узкое пространство между стоящей на полу стиральной машиной и подвешенной сверху сушилкой. На любой лодке всегда тесно, все приходится втискивать тютелька в тютельку. Склоняюсь над стиралкой, тянусь к ее задней стенке и уже нащупываю нечто вроде рычажка для открывания, когда это происходит.

Он прижимается ко мне сзади. Его мускулистые бедра обжигают мои, и я чувствую, как что-то твердое тычется в полоску трусиков между ног.

– Видишь, как ты раздразнила моего петушка! – почти что вскрикивает он с резкими нотками в голосе. – Вертишь передо мной своей сексуальной попкой!

Просто не могу поверить, что это голос Адама! Разве он так когда-нибудь разговаривал с Саммер? Он знает! Он знает, что это я ! Стиснув зубы, пытаюсь повернуться, чтобы встретиться с ним взглядом. Если игра окончена, я хочу встретить этот факт с гордо поднятой головой.

Но он хватает меня за волосы и отворачивает мое лицо от себя. Шмякаюсь всем телом о крышку стиральной машины. Больно бьюсь подбородком о панель управления.

– Да чё ты творишь?! – ору я. – Мне же больно!

– Ты же сама хочешь этого… – пыхтит он. – Я ща тебя снасильничаю, и тебе это точняк понравится, грязная ты маленькая шлюшка! Ты же у нас любишь трах-жесткач!

Давление на полоску трусиков между ног. Он даже не озаботился сдвинуть ее в сторону. Пихает прямо в ткань, и я чувствую, как она подается. Адам уже внутри меня.

Я не могу дышать. Я не готова. Я зажата между его твердым телом и этой чертовой машиной. Он толкает сзади с такой силой, что, кажется, вся яхта ходит ходуном. Горячие пики простреливают из позвоночника прямо в мозг. Мои ноги едва не отрываются от пола.

Мне уже плевать, что я якобы Саммер. Может, сейчас полагалось бы подыграть, но мне плевать. На все плевать. Чего-то такого никак не предполагалось! Адам не должен причинять боль Саммер!

Он тянет меня за волосы, и мои бедра бьются о стальной край машины.

– Прекрати! Остановись! – ору я. – Нельзя такого делать! Нельзя такого делать со мной!

– Ты же сама это любишь… – шипит он. Не останавливается. Вроде как по-прежнему держит меня за волосы, но его руки каким-то непостижимым образом пролезают мне под лифчик. Ладони у него в мозолях, и соски сами собой реагируют на их шершавое прикосновение, хотя мое лицо все сильней горит от стыда.

– Я чувствую, что ты хочешь этого, – жарко шепчет он. – Я знаю, что ты любишь это, гулящая ты моя женушка! Я-то видел, как ты вчера таращилась на этого копа! Знаешь, как круто ты смотрелась бы, трахаясь с полицейским?

Его голос теперь звучит у самого уха – он тоже влез головой в пространство между двумя машинами.

– Он в мундире, а ты совсем голая… Я-то видел, как ты уставилась на его наручники! Он бы затолкал тебя в камеру, а потом прижал к решетке и как следует отпердолил, а я бы смотрел!

А может, он и не знает, что это я… Может, это просто какая-то мудацкая ролевая игра… А как же все эти рассказки Саммер про свечи и романтику?!

Придется подыграть.

– У-у, какой ты твердый! – издаю я стон самым своим саммеровским голосом. Сказала вроде бы самую безобидную вещь, но это вдруг сбивает его с ритма. Похоже, от меня ждали другого. Я играю не ту роль. Я не знаю свою роль!

Ладно, попробуем что-нибудь еще.

– Я хорошая девочка! – лепечу я. – Отпусти меня, и я буду вести себя хорошо!

– Слишком поздно! – рычит Адам. – Надо было сначала подумать, а потом уже вертеть передо мной голой попкой, маленькая ты шлюшка!

Так вот каких слов он от меня ждал… Облегчение перемешивается с горячим стыдом. Вот, выходит, какова сексуальная жизнь Саммер… Вот в чем правда…

– Прости меня! – пищу я. – В следующий раз я буду хорошо себя вести!

Адам набирает темп, втыкает сильнее и глубже, его пальцы впиваются мне в груди. Грязные слова так и сыплются мне на голову – шлюха, развратница, блядина, шалава… Похоже, мне нет нужды еще что-то говорить. Прикрываю глаза и притворяюсь, что я не здесь. Я всего лишь тело, нагнутое раком на стиральную машину. Я занимаюсь стиркой.

Забываю обо всем, кроме необходимости покрепче держаться, но Адама, похоже, это не заботит. Наконец он ослабляет захват и откидывается назад, когда ритм его тела начинает брать бразды правления на себя. Сейчас он кончит.

И тут моя кожа вспыхивает огнем, а по всему телу пробегает дрожь мучительного облегчения. Не могу скрыть теплых волн удовольствия, омывающих тело. А Адам извергается так вулканически, что, клянусь, едва ли не чувствую, как его горячий заряд выстреливает мне прямо в матку. Дело сделано.