Роуз Карлайл - Девушка в зеркале [litres]

С Адамом-то просто выдавать себя за беременную. Он воспринимает это как должное. Это для него не новость. И по-любому его не интересуют гинекологические подробности. Но с Аннабет это будет основная тема для разговоров. Она из тех людей, которые занимаются обратным отсчетом и вычисляют, когда утробный плод мог быть зачат. А ну как она что-нибудь бездумно брякнет Адаму? Тот, как попугай, повторяет свою строчку про «рождественского младенца» с тех самых пор, как я внедрила эту мысль ему в мозг, но если Аннабет действительно займется математикой, то вычислит, что рожать мне на самом деле не позже ноября.

Лишь секунду назад я думала, что все у меня выгорит. Ждала в нетерпении, когда можно будет валяться беременной у бассейна в ожидании своего богатства. Почему я не посмотрела в лицо этим проблемам до того, как мы сели в чертов самолет? Все было бы гораздо проще, если б мы сюда вообще не возвращались. Да, нам пришлось валить с Сейшел из-за крови в кокпите, тех добрых яхтсменов и инспектора Барбе, но разве нельзя было податься куда-нибудь еще? Обратно в Таиланд? Черт, да прямо сейчас я бы с радостью прыгнула в самолет хоть до Сибири!

Оставшуюся часть полета лихорадочно перебираю в голове различные стратегии. Рассказать Адаму то, что я уже прогнала Дэниелу, – что я типа как потеряла ребенка в море. Изобразить выкидыш прямо сейчас. Подбить Адама на романтическое бегство на Фиджи, с отъездом прямо завтра. Объявить, что я хочу развода через суд…

Но все же: если у меня все-таки выйдет надурить свою мать, если я смогу отвадить Адама от грубого секса и записать Тарквина в ясли (кстати, а есть ли что-нибудь типа круглосуточного интерната для младенцев?) – то, может, все в итоге и срастется.

Самолет приступает к снижению, а я так и не прихожу к окончательному решению, что делать. Все, что я знаю, – нужно убедить Адама не рассказывать Аннабет о моей беременности. Это обеспечит мне относительную свободу действий, а самое главное – позволит избежать неудобных вопросов, за которыми моя назойливая матушка уж точно в карман не полезет.

Движемся к стойке паспортного контроля, а я все пытаюсь решить, каким образом убедить Адама держать мою беременность в тайне. Он уже отпустил несколько замечаний насчет того, как сильно Аннабет нуждается в этой хорошей новости, но меня отвлекает и приводит в смятение неожиданная мысль: а вдруг сейчас кому-то захочется взять у меня отпечатки пальцев – даже у одинаковых близнецов отпечатки пальцев не одинаковые…

Пожалуй, подниму эту тему в самый последний момент, чтобы у него не было времени спорить. Скажу это в такси, по дороге – когда уже будем подъезжать к дому.

Прохожу паспортный контроль. Приложить пальцы к сканеру отпечатков мне не предлагают. Да и вообще никаких таких сканеров не видать. Адам проносит Тарквина через таможню, и мы выходим в зал прибытия.

Господи, просто не могу поверить, кто тут!

– Ну разве это не мило со стороны твоего дяди? – произносит Аннабет, прижимающая к себе букет белых роз. – Я сказала ему, что мне невыносимо ждать одной в аэропорту, так что он сам привез меня сюда. И только посмотрите, кто еще составил мне компанию…

Тон у моей матери ровный, но то, как она пренебрежительно машет рукой через плечо, предательски выдает ее негодование.

– Ну разве не мило с их стороны?

За спиной у Аннабет, все в черном, словно на какой-то вороньей свадьбе, выстроились остальные мои родственнички. Колтон, Вирджиния, Вики, Валери, Вера и Франсина. Какого хрена они тут забыли? Смерть моей сестры – это повод напроситься в гости? И на секунду не поверю, что они явились, только чтобы составить компанию Аннабет! Была ли Франсина ближе к Саммер, чем я сознавала, или она здесь, чтобы вынюхивать?

Ситуация – кошмарней некуда. Приходится быть Саммер уже перед лицом всей моей родни. Нельзя проколоться даже в последней мелочи. Внимательные глаза повсюду.

Они бросаются ко мне, окружают меня, душат объятиями и поцелуями.

– О Саммер, дорогая Саммер, бедное ты наше дитя!

Даже не могу понять, кто это говорит, – и никогда не оказывалась в такой мешанине самых разных духов. Мои единокровные сестры ведут себя так, будто я персонаж какой-то трагической пьесы. Вдруг попадаю в мертвую хватку своей мачехи. В своем коротеньком жакетике-болеро и узкой длинной юбке-карандашике Франсина кажется хрупкой, но сил у нее запросто хватит, чтобы натурально задушить меня. Я просто уверена, что ее рука уже у меня на животе – ощупывает его на предмет намеков на округление.

– Алё, угомонитесь! – встревает Адам. – Жутко рад видеть вас всех, ребята, но будьте поаккуратней с Саммер.

Поворачиваюсь к нему, чтобы отчаянно просигналить: «Нет!», но он и не смотрит на меня. Он смотрит на Аннабет.

– Все гораздо сложней, чем вы думаете, – продолжает Адам. – До кучи ко всему прочему, Саммер еще и беременна.

Франсина прижимает меня так крепко, что могу поклясться – она пытается выдавить из меня ребенка, как пасту из тюбика. Шесть существ женского пола вокруг меня чуть ли не лопаются от сердечного восторга, и восторг этот стопроцентно фальшивый.

Мои единокровные сестры визжат от радости. Франсина мурлычет мне в ухо какую-то умильную пустопорожнюю чепуху. А моя мать пытается придать себе умиротворенный вид, хотя я знаю, что сейчас ей больше хочется пройтись колесом по всему аэропорту или закукарекать петухом.

Адам был прав, что Аннабет нуждалась в какой-то хорошей новости. Будущий ребенок напрочь выбросил Айрис у нее из головы – либо так, либо она на таблетках. Она словно плывет на сияющем облаке. Объятия ее невесомы, как паутина, а глаза затуманены, словно перед ней не ее собственная дочь, а какое-то неземное существо.

Просто не могу поверить, что думала, будто она с ходу засыплет меня гинекологическими вопросами. Выигрыш в лотерею – гораздо важней, и никто на сей раз не пытается этот факт оспорить.

Это самый лучший момент в моей жизни! Забудь о той победе в конкурсе красоты, которую ты не заслужила, о том коротком купании в лести, пока твоя сестра парилась в унизительной бронзе! С этим ничего не сравнится!

Из Франсины будто выпустили весь воздух. Это научит ее не появляться там, где ее не ждут! Она плачет, делая вид, что это слезы «ах как я за тебя рада». Даже не может толком строить фразы и лишь постоянно твердит: «Вот же счастливое дитя! Вот же счастливое дитя!»

На сей раз ни единого шанса на то, что моя сестра вдруг выпустит кота из мешка. Больше никогда – вообще никогда – моя сестра-близнец меня уже не обставит! Я даже теперь не сестра-близняшка. И Няшкой меня больше называть некому. Я – Саммер Роуз, супруга Адама Ромена, мать наследника Кармайкла.