Райли Сейгер - Дом на краю темноты [litres]

– Как она умерла? – спросил я.

– Я точно не знаю, – ответила Джейни Джун таким тоном, из-за которого я подумал, что она врет.

Совершенно не заинтересованная в еще одной картине, которую нельзя убрать, Джесс пересекла комнату, очарованная другим изображением – фотографией в рамке, которая торчала из-под скомканной ткани. Она подняла ее, рассматривая фотографию семьи, стоящей перед Бейнберри Холл. Как и нас, их было трое. Отец, мать, дочь.

Девочка выглядела лет на шесть и была точной копией своей матери. Помогало и то, что у обеих была одинаковая прическа – длинные волосы с повязками на голове – и одинаковые белые платья. Они стояли бок о бок, взявшись за руки, и смотрели в камеру с ясными, открытыми лицами.

Отец держался от них на расстоянии, как будто ему было приказано не подходить слишком близко. На нем был помятый костюм, на несколько размеров больше, чем нужно, а на лице застыло хмурое выражение.

Если отбросить неприятное выражение лица, он был бесспорно красивым. Красавец-кинозвезда, из-за чего я подумал, что эти люди были посетителями Бейнберри Холл еще с голливудских лет. Потом я заметил, как современно они выглядят в одежде, которую можно было бы увидеть на улицах любого американского города. Единственное, что в них было старомодным, так это очки на женщине – из-за круглой оправы она немного походила на Бена Франклина.

– Кто это? – спросила Джесс.

Джейни Джун, прищурившись, посмотрела на фотографию, снова пытаясь сделать вид, что ничего не знает, хотя было ясно, что это не так. После нескольких секунд изучающего прищуривания, она сказала:

– Думаю, что это предыдущие владельцы. Карверы.

Она кивнула в сторону фотографии, показывая Джесс, чтобы та положила ее на место. Мы продолжили тур, и я подумал, что Джейни Джун не хочет, чтобы мы продолжали ее расспрашивать. Нам быстро показали музыкальную комнату, где стоял рояль с шаткой ножкой, и оранжерею, усеянную растениями в различных стадиях гниения.

– Надеюсь, кто-нибудь из вас любит сажать цветы, – беззаботно бросила Джейни Джун.

Она повела нас наверх по скромной лестнице для прислуги между столовой и оранжереей. На втором этаже располагались несколько спален и просторная ванная комната в конце коридора.

Джесс, которая годами жаловалась на нехватку места в нашей квартире в Берлингтоне, задержалась в главной спальне, занимавшей второй этаж башни, где одновременно прилагались и гостиная, и примыкающая к ней ванная.

Меня же больше привлекло место в другом конце коридора. Спальня с наклонным потолком и высоким шкафом казалась идеальной для Мэгги. Наверное, именно кровать с балдахином навела меня на эту мысль. Она была как раз подходящего размера для девочки ее возраста.

– Этот шкаф – единственный в своем роде, – сказала Джейни Джун. – Уильям Гарсон специально сделал его в подарок своей дочери. Это была ее спальня.

Джесс осмотрела его оценивающим взглядом, который унаследовала от отца.

– Это все ручная резьба? – спросила она, проводя рукой по херувимам и плющу, которые взбирались по углам шкафа.

– Разумеется, – ответила Джейни Джун. – Раритет, который наверняка очень дорогой.

Мэгги встала в дверном проеме, заглядывая внутрь.

– Это может стать твоей комнатой, Мэгз, – сказал я ей. – Как она тебе?

Мэгги помотала головой.

– Мне она не нравится.

– Почему?

– Она холодная.

Я поднял руку, пытаясь почувствовать холод. Температура в комнате казалась мне вполне нормальной. Даже, я бы сказал, теплее обычного.

– Уверен, ты ее полюбишь, – сказал я.

Третий этаж, куда нас отвела Джейни Джун, был вдвое меньше второго. Вместо мансарды мы вошли в просторный кабинет со встроенными книжными полками, занимавшими две стены, и двумя парами круглых окон, выходивших на фасад и заднюю часть поместья. Я понял, что это были те самые крошечные окна, которые я видел, когда мы только приехали. Те самые, напоминающие глаза.

– Изначально тут был кабинет Уильяма Гарсона, – сказала Джейни Джун.

А теперь он может стать моим. Я представил себя за большим дубовым столом в центре комнаты. Мне нравилась идея играть в измученного писателя, стучащего на своей пишущей машинке в предрассветные часы ночи, подпитываемого кофе, вдохновением и стрессом. Размышления об этом вызвали улыбку на моем лице. Я придержал ее, опасаясь, что Джейни Джун заметит и подумает, что мы уже у нее в кармане. Я и так уже опасался, что проявил излишнее волнение – отсюда и ускоряющийся темп тура.

Чувства моей жены определить было сложнее. Я понятия не имел, что Джесс думала об этом месте. На протяжении всей экскурсии она казалась любопытной, хотя и настороженной.

– Тут неплохо, – прошептала Джесс, когда мы спускались со второго этажа.

– Неплохо? – переспросил я. – Тут идеально.

– Я признаю, что его много за что можно полюбить, – сказала Джесс в своей обычной сдержанной манере. – Но это старый дом. И огромный.

– Меня больше напрягает цена, чем размер.

– Думаешь, слишком дорого?

– Думаю, слишком дешево, – сказал я. – Такое-то место? Должна быть причина, по которой он так мало стоит, да еще и с мебелью.

Так и было, и об этом мы узнали только под конец тура, когда Джейни Джун вела нас обратно на крыльцо.

– У вас есть вопросы? – спросила она.

– С этим домом что-то не так?

Я выпалил это без всякой преамбулы, из-за чего Джейни Джун выглядела слегка пораженной.

Напрягая плечи, она сказала:

– Почему вы так подумали?

– Ни один дом таких размеров не может так мало стоить, только если у него нет каких-то крупных проблем.

– Проблем? Нет. Репутации? Это другая история, – Джейни Джун вздохнула и облокотилась на перила на крыльце. – Я буду с вами откровенной, хотя закон штата не требует от меня ничего говорить. Я говорю вам это потому, что, давайте посмотрим правде в глаза, Бартлби – маленький город, и люди сплетничают. Вы услышите об этом так или иначе, если купите это место. С тем же успехом правда может исходить и от меня. Этот дом – то, что мы называем «стигматизированной собственностью».

– И что это значит? – спросила Джесс.

– Что здесь случилось что-то плохое, – сказал я.

Джейни Джун медленно кивнула.

– С предыдущими владельцами, да.

– С теми, что на фото? – спросила Джесс. – Что случилось?

– Они умерли. Двое из них.

– В доме?

– Да, – ответила Джейни Джун.

Я попросил Мэгги пойти поиграть на лужайке – чтобы она была на глазах, но вне зоны слышимости, а потом спросил:

– Как?

– Убийство-самоубийство.

– Господи боже, – сказала Джесс, ее лицо побелело. – Это ужасно.

Это вызвало еще один кивок Джейни Джун.

– Это действительно было ужасно, миссис Холт. И это шокирующе. Кертис Карвер, человек с фотографии, которую вы нашли, убил свою дочь, а потом и себя. Его бедная жена нашла их обоих. С тех пор она не возвращалась.