Кристина Ульсон - Мио-блюз

— Что же?

Я набрал побольше воздуху и медленно выдохнул.

— Звонила подружка Элиаса Крома. Он пропал. Исчез.

Люси открыла рот, хотела что-то сказать, но я продолжал:

— Еще я узнал, что на самом деле Веронику зовут Ракель. Это она забрала Мио из садика. Понимаешь? Ракель, которая увела Мио, и женщина, которую я встретил в “Пресс-клубе”, — одно и то же лицо.

У Люси отвисла челюсть. Но меня было не остановить:

— И я попросил Бориса об услуге. Заказал взлом в доме Ракель.

Люси закрыла рот.

— Ты со мной, детка? Остаешься, как только что сказала?

Вид у нее был вконец измученный. Всего несколько часов назад она узнала, что ее лучший друг когда-то застрелил человека и похоронил его в пустыне.

— Ни на пядь не отступлю, — сказала она.

Настал вечер. Люси сидела в постели, читала полицейские материалы по исчезновению Мио. Я уже все проштудировал, но не стал говорить, что она занята ненужным делом. Пусть лучше продолжает, а не стоит на месте. У меня были другие планы. Во-первых, пережить ночь с ее кошмарами, которые после сегодняшних событий наверняка станут еще страшнее. Во-вторых, мне предстоял трудный телефонный разговор. Я незаметно сунул в карман мобильник и вышел на террасу. Люси пришла следом.

— Почему ты здесь?

— Собирался позвонить.

— Тайком?

Я колебался ровно одну секунду.

— Хотел позвонить своему давнему шефу в Хьюстон. Потому что мне невыносимо думать, что случившееся тогда как-то связано с теперешними событиями. Боюсь, мы придаем слишком большое значение тому, что говорила подруга Бобби. Возможно, дело в чем-то другом. Ну, не знаю.

На лице у Люси было написано: “Ты сам-то в это веришь?”, но она промолчала. Ведь надежда никогда не гаснет, и никто из нас не желал, чтобы история, в которой мы жили сейчас, стала еще ужаснее.

— Ты уже посмотрел, что́ я нарыла о сотрудниках “Тролльгордена”? — спросила она.

Я устыдился. После звонка Бориса я напрочь об этом забыл.

— Извини. Не успел.

Слово “извини” теперь что-то слишком часто встречалось в наших отношениях. Фильм “История любви” [5] “История любви” — фильм, снятый в 1970 г. американским режиссером Артуром Хиллером по роману Эрика Сигала (1937–2010). научил нас, что истинная любовь лишает именно это слово всякого смысла. Нет ничего, что надо прощать, и ничего, о чем надо просить прощения. Утопия, настолько далекая от реальности, что следовало бы запретить всякое упоминание о ней.

— Ладно. — Люси подняла глаза на меня. — Хочешь остаться один?

— Да.

Она вернулась в квартиру, закрыла за собой дверь террасы. Сквозь стекло я провожал ее взглядом, пока она не исчезла в спальне. Потом достал телефон и позвонил своему хьюстонскому шефу, а ведь никогда не думал, что мне понадобится снова с ним связаться.

У меня на часах было полдесятого. А в Хьюстоне — всего полтретьего, день. Я попробовал разыскать давнего шефа в полицейском участке, где он работал двадцать лет назад. Голос у телефониста на коммутаторе был веселый и приятный, что весьма способствует доверию сограждан. Хорошо, когда люди чувствуют, что сотрудники правопорядка на их стороне, а не против них.

Я назвался вымышленным именем и сообщил о своем деле:

— Мне бы хотелось поговорить с комиссаром Джошем Тейлором. Если он у вас работает.

— По какому вопросу?

— По поводу похорон Пастора Парсона.

— Простите?

Я повторил фразу еще раз. Телефонист попросил меня назвать номер моего телефона и сказал, что мне перезвонят. Кто-нибудь, необязательно Джош Тейлор. Судя по голосу, он верил в то, что говорил. По всей видимости, людям, разыскивавшим через коммутатор того или иного сотрудника полиции, обычно перезванивал совсем другой человек. Но мой звонок обычным не был, и Джош Тейлор наверняка это поймет, получив мое сообщение.

Похоронив парня, которого я застрелил, мы дали ему условное имя на случай, если понадобится еще раз обсудить случившееся. Назвали покойного Пастором. Парсон — название фирмы, которая раньше добывала нефть там, где мы похоронили тело. А слово “похороны” в таком контексте совершенно понятно.

Я сел и стал ждать звонка от Тейлора. С тех пор как я в первый раз уехал из Техаса, мы не контактировали. Повода не было. Вот почему я вообще сомневался, служит ли он сейчас в полиции. Судя по реакции телефониста, он по-прежнему служил, но какое положение занимал в системе, пока что оставалось загадкой.

Я встал, хотел сходить на кухню за стаканом воды. И тут мобильник зазвонил. Уже? Я смотрел на него как завороженный, будто никак не мог понять, отчего он звонит. Сигнал звучал за сигналом, а я был не в силах протянуть руку и отключить его. Ну что́ я скажу, если в самом деле звонит мой бывший шеф Джош Тейлор? Он служил в полиции, коррумпированной Люциферовой группировкой. В худшем случае Люцифер вообще его начальник. Как знать, может, Тейлор сам продался боссу мафии?

Но любопытство одержало верх. Хриплым голосом я ответил:

— Да?

Я не видел, кто звонит, и потому ответил по-шведски. Голос в трубке положил конец моим сомнениям:

— Беннер?

Это был он. Человек, который однажды пришел мне на выручку, когда я более всего нуждался в помощи и, черт побери, менее всего ее заслуживал.

— Давно мы не говорили, — сказал я.

Он помолчал, потом сказал:

— Не уверен, что рад тебя слышать.

— Поверь, я звонить не хотел.

Терраса вдруг показалась мне космическим кораблем, изолированным от всего остального мира.

— Можешь говорить? — спросил я.

— Да. Но недолго.

— Вообще-то у меня только один вопрос. Сколько людей знает про похороны Пастора Парсона?

Он тяжело дышал в трубку.

— Щекотливый вопрос. Могу ответить только за себя. Я никому ни слова не говорил.

Рука, в которой я сжимал мобильник, взмокла от пота.

— И все-таки, похоже, о случившемся знает кто-то еще.

— Выкладывай, — сказал он.

Не имело значения, состоит Джош Тейлор в Люциферовой группировке или нет, — я начал рассказ. Впервые с тех пор, как встречался с журналистом Фредриком Уландером, рассказывал постороннему, в какую передрягу угодил. Джош сказал, у него мало времени. Но я говорил уже двадцать минут, а он по-прежнему внимательно слушал. Так бывает, когда людей объединяет общее тяжкое преступление. Дело не в дружбе и даже не в симпатии, слушаешь ради себя самого. Ради спасения собственной шкуры.

— Они умирают, — сказал я. — Один за другим. Бобби, Дженни, Фредрик. Наверно, и Элиас тоже.

— Чтобы Люцифер избежал разоблачения? — сказал Тейлор. — Не думаю.

Я резко покачал головой. Я тоже не думал, что они погибали ради Люцифера. Нет-нет, и определенно не по той причине, какую, как я думал, представлял себе Джош Тейлор. Тейлор ушел из уголовного розыска и теперь энергично боролся с экономическими преступлениями. Но это не меняло очевидного факта, что он, подобно всем техасцам, слышал разговоры о Люцифере и следил за усердными попытками своих коллег положить конец его деятельности.