Эй Джей Гнюзи - Девочка из стен

Должно быть, прохладный ветерок пробирался в окно, обдувал лицо Эдди, играл в его волосах. Голоса с улицы стали слышнее, но прерывались расстоянием и преградами, будто плохой радиосигнал. Разобрать слова было трудно. Доносились они определенно с реки. Где-то за дамбой перекрикивались друг с другом два капитана буксиров, направляя свои баржи вдоль берега.

Этим утром Эдди спас ее. Мистер Ник и Маршалл едва не выбили ее из укрытия под столом, он остановил их. Эта мысль вовсе не утешала. Но в то же время приносила некоторое облегчение. Невесомое, как ветерок.

Если Эдди и знал, то хранил ее тайну. Что и продемонстрировал сегодня утром. Он не боялся ее. Что, если он знал уже какое-то время? Сколько раз он мог обернуться и заметить ее за спиной? Сколько ошибок на пианино он допустил из-за нее в тот раз, когда она карабкалась по стенам? Или же ему подсказала пластмассовая ведьма, оставленная на замковой башне?

Часть Элизы хотела снова делиться с кем-нибудь своей жизнью. Тем, что она видела. Например, как однажды ночью на ветку раскинувшегося за коридорным окном дуба села сова и зыркнула внутрь желтыми глазищами. Как пряталась под полом кошка. Какие секреты хранил сам дом: о потайной бельевой шахте, об укромном уголке под чердачными половицами, о межстенье и о том, как туда попасть. Чужие реакции казались чем-то необъяснимо приятным. Рассказать кому-то о том, как она встретилась взглядом с койотом, крадущимся по ночному двору. Рассказать и увидеть волнение и страх на лице собеседника. И убедиться: ее чувства верны, ее чувства не напрасны.

Но, опять же, не стоило этого делать.

С другой стороны, Эдди мог и не знать о ее присутствии в доме.

Что, если он попросил мистера Ника и Маршалла оставить стол в гардеробной просто потому, что и правда не хотел вытаскивать его в тот момент? С его-то странностями, он вполне мог решить, что столько подарков зараз — это слишком. Или, может быть, стол ему не понравился, и он не спешил рассматривать его, оглаживать столешницу и изображать радостное волнение, заглядывая в ящики? Что, если ее спасение было случайностью?

И даже сейчас он просто сидел и смотрел в окно, неподвижный, не замечающий ничего вокруг. По солнцу пробежала тень, окрасив мир в серый цвет.

Через открытое окно Элиза услышала, как распахнулась задняя дверь. Маршалл вышел во двор и сказал что-то миссис Лоре. Она выключила воду. Открылась и закрылась пара автомобильных дверей. Зарычал двигатель, и мать повезла его на работу. Внизу пила прожужжала еще три или четыре раза — и затихла. Мистер Ник наконец закончил распилочный этап работ.

С каждой минутой мир плыл вперед. Элиза закрыла глаза и прислушалась.

Элиза не знала, сколько проспала. Услышав голос Эдди, она пошевелилась, но глаз не открыла. Она поднесла руку к лицу и потерла переносицу. Когда сонливость отступила, она сосредоточилась на разговоре, пытаясь понять, кто еще был в комнате.

Слушать Эдди было странно. Его голос был гораздо более низким и грубым, чем когда-либо. Обычно он звучал куда мягче — не высоко, не по-девичьи, просто не так энергично и напористо, не так громко, а, напротив, уступчиво, неуверенно. Должно быть, Эдди разговаривал с Маршаллом — казалось, он каким-то образом перенял интонации старшего брата, их голоса будто слились воедино. Она видела один старый мультфильм, где в возлюбленную главного героя вселился колдун. Внешне принцесса не изменилась, только вот говорила грубым голосом злодея. Элиза подумала, что не до конца проснулась. Что это игры разума. Что доносившиеся звуки перемешались в размытой серой пропасти между сном и бодрствованием.

И все же с кем он разговаривал?

Элиза откинула голову назад, насколько могла, и посмотрела на дверной косяк. Дверь была все так же приоткрыта, но там никого не было. Она повернула голову, задев кончиком носа пружины кровати. Дверь в общую ванную была закрыта. Значит, это не Маршалл затеял ссору, вернувшись с работы.

Элиза оглядела ту часть комнаты, которую могла видеть. Она приподняла голову, чтобы посмотреть поверх своих скрещенных ног, и даже рискнула пошевелиться в попытке понять, не стоит ли кто-нибудь по другую сторону нового стола. Никого.

— Я уже вырос из сказок о таких, как ты, — утробно проворчал Эдди. — Я взрослый и должен вести себя соответственно.

Элиза увидела, что он стоит в нескольких футах от нее, пальцы его босых ног были развернуты к кровати. Она рассматривала его аккуратно подстриженные ногти. Эдди не двигался. Он просто стоял на месте. Она не сразу, но сообразила, что, если бы его собеседник сидел на кровати, она бы почувствовала его вес, утопающий в пружинах. Но над ней никого не было. В комнате никого не было. Эдди говорил с ней.

Он шагнул ближе, притопнув пяткой по ковру.

— Я больше не хочу чувствовать твое присутствие. Тебя не должно быть здесь. Хватит читать мои книги. Хватит трогать мои вещи.

Элиза не могла пошевелиться. Ей хотелось перекатиться на живот и вырваться отсюда, сбежать. Но под кроватью было слишком мало места. Она не могла пошевелиться.

— Оставь меня в покое, — продолжал Эдди. Теперь его голос и вовсе стал походить на рык. — Убирайся отсюда.

Элиза вдохнула. Слишком громко. Не смогла сдержаться. Мышцы лица напряглись, как и вытянутые вдоль тела руки. Кулаки сжались, ногти впились в ладони. Кровать камнем вдавливала ее в пол. Элиза заметила, как мышцы его худощавых икр на мгновение напряглись, и ей показалось, что он вот-вот упадет на одно колено, наклонится, и его разъяренное лицо окажется прямо перед ней. Ее глаза наполнились слезами. Захотелось кричать.

Но Эдди этого не сделал. Напротив, он вернулся к окну, к тому же стулу и рухнул на него всем весом — Элиза даже подумала, что ножки не выдержат и сломаются под ним.

Он уставился в окно и повторил:

— Убирайся.

Она не двинулась с места.

— Убирайся.

Элиза повиновалась.

Она выбралась из-под кровати и встала. Ноги подкашивались. Эдди даже не пошевелился. Она отступала к двери, не отрывая от него взгляда, готовая броситься бежать в ту же секунду, когда он повернется. Повернется, чтобы увидеть ее. Но он так и не сделал этого. Эдди неотрывно смотрел на задний двор. Она протиснулась в узкое пространство между дверью и косяком, задев спиной дверную ручку. Петли тихонько застонали.

— Я не могу в тебя поверить, — добавил Эдди. — Тебя не существует.

Она успела заметить, как Эдди, так и не обернувшись, поднял руки и закрыл уши.

Она свернула в коридор. Кровь громко стучала в ушах. Тяжелыми шагами отдавалась в голове.

Элиза не останавливалась. Один за другим она преодолевала зияющие дверные проемы, то и дело оглядываясь через плечо на темное коридорное жерло. Ноги были напряжены. Готовы к бегу.