Пенелопа Дуглас - Конклав

Мне нужно уйти. Я шагаю назад, но врезаюсь во что-то и замираю. Волоски на руках встают дыбом. Рука с хорошо знакомой красиво выпирающей венкой протягивает из-за моей спины сжатую в длинных пальцах бутылку «Кирин».

Мое сердце трепещет. Будто мне снова шестнадцать и я вернулась в собор Святого Килиана. Забрав пиво, смотрю на разворачивающуюся перед нами сцену. Майкл остается позади меня. Делаю глоток. Горькие пузырьки лопаются на языке.

Лев в неспешном стабильном ритме обводит языком ее клитор, мнет груди. Она стонет, раскачивает бедрами ему навстречу, жадно желая большего. Срабатывает очередная вспышка. Мы молча наблюдаем за ними из своего укрытия.

– Я люблю тебя, – говорю я, вцепившись в бутылку.

Меня даже радует то, что он не отвечает, ведь мне необходимо высказаться сейчас, пока мы наедине.

– Чего я стою, если лишу тебя того, о чем мечтает большинство людей? – Сделав паузу, устремляю взгляд вперед, однако едва обращаю внимание на происходящее. – Я не могла потерять тебя, Майкл.

Вновь отпив пива, вспоминаю вкус первого глотка, который ощутила тогда, много лет назад.

– Не могла потерять, но и выйти за тебя замуж тоже не могла, если наш союз основывался бы на лжи. – Глубоко вздыхаю, несмотря на ком, застрявший в горле из-за слез. – Мне лишь хотелось любить тебя столько, сколько будет возможно, потому что я никогда не потребую, чтобы ты отказался от шанса иметь детей. И не знаю, смирюсь ли со своей неспособностью родить их тебе. Я чувствую себя отвратительно. Постоянно. Мысль о том, что ты заведешь семью с другой женщиной, невыносима, но и делать тебя несчастным я не хочу.

Мне больно.

Он до сих пор сохраняет молчание. Не уверена, получилось ли у меня объяснить и есть ли в моих словах смысл.

Майкл забирает бутылку. Слышится всплеск жидкости. Он запрокидывает ее и пьет. А я жду, ведь все зависит от его ответа.

– Я знал, что ты пряталась в моем джипе в тот день, – произносит он тихим голосом.

Я моргаю. Что?

– Увидел в зеркале, как задняя дверь открылась. А потом закрылась.

В его джипе?..

Вдруг меня осеняет. Он имеет в виду давнишнюю Ночь Дьявола, когда я, проследив за Майклом и его друзьями, забралась к нему в машину. Ту самую ночь, когда он дал мне попробовать свое пиво в первый раз.

– Ты была еще слишком юной, – продолжает Майкл, – и все-таки достаточно зрелой для некоторых вещей. Я больше не мог ждать. Потому что это притяжение всегда присутствовало между нами. С детства.

Стоны и всхлипы мисс Чен наполняют машинное отделение. Она прижимает голову Льва к своей киске, их темп и дыхание ускоряются.

– Иногда я думал, что хочу прикоснуться к тебе, – шепчет Майкл, овевая дыханием мою макушку. – Иногда – что хочу тебя убить. Не мог разобраться, любовь это или ненависть, однако был уверен – это изменит мою жизнь.

– Медленнее, Лев, – командует Алекс, делая снимок.

Он возмущается:

– Ладно тебе, она такая вкусная.

– Вот так. – Моя подруга наклоняется, целует Самару, и Лев следует ее примеру. Они оба буквально пожирают девушку.

– О боже. – Чен часто дышит, выгнув спину над столом.

Я закрываю глаза. Воспоминания всплывают в памяти.

– Ты нашел меня в соборе в похожей ситуации. Отвел в катакомбы, завязал мне глаза, и мы слушали точно такие же звуки.

Самара стонет, тяжело дыша. Становится ясно – она скоро кончит.

– Тебе очень хотелось посмотреть. – Жар его тела согревает мою кожу. – Мне даже кажется, ты отчасти хотела оказаться на ее месте. Испытать все на себе.

– С тобой я была готова на все, – отвечаю, распахнув веки. – Хотела, чтобы это случилось.

Девушка раскачивается вперед-назад, приближаясь к пику, ее спина изгибается снова и снова, в то время как Лев погружает в нее язык. Стоны разносятся по помещению, звучат громче с каждой секундой.

– Жаль, у меня нет возможности вернуться в ту ночь. Я бы не пробралась в твою машину. Постаралась бы не украсть у тебя столько времени.

Слезы обжигают глаза. Я обуза для него. У меня такое чувство, словно я делаю жизнь Майкла только хуже.

Внезапно он обвивает мою талию руками и шепчет, почти касаясь шеи губами:

– А если бы мне выпала возможность вернуться, я бы не стал терять ни минуты.

Майкл приподнимает меня – я резко вздыхаю от неожиданности, – отходит назад на несколько шагов и садится вместе со мной. Плюхнувшись к нему на колени, понимаю, что он приземлился на стул.

Мне все еще виден просвет между резервуарами. Лев выпрямляется, отчего мисс Чен жалобно скулит в знак протеста. Взяв девушку за ноги, он притягивает ее к краю стола, затем расстегивает свои джинсы.

Обхватив одной рукой мою талию, а второй щеку, Майкл притягивает меня ближе, произносит вполголоса:

– Я бы ушел со склада, но на сей раз забрал бы тебя с собой.

Сердце болезненно сжимается, одновременно трепеща. Сейчас я довольна нашими отношениями. Правда, если бы той ночью мы ушли вместе, если бы я не решила отправиться домой пешком, многие события, державшие нас порознь все это время, могли бы не произойти.

– Свое слово я бы сдержал. Просто целовал бы тебя, обнимал, и тогда этого было бы достаточно, ведь одно твое прикосновение сводило меня с ума. – Его голос пронизан желанием, горячее дыхание почти обжигает кожу. – Я бы усадил тебя на стойку в темной кухне моих родителей и осыпал поцелуями, пристроившись между твоих ног. Нас в любой момент могли застукать, и я хотел нарваться на неприятности. Хотел, чтобы они пытались не подпускать меня к тебе, как всегда это делали, только я не подчинился бы.

Лев быстрым толчком входит в Самару, и я замечаю Давида, появившегося с другой стороны стола. Схватив девушку за руки, он прижимает их к столешнице над ее головой. Она ловит ртом воздух, стонет, однако парень завладевает ее ртом, после чего хватает ее груди ладонями и резко сжимает.

Чен пытается вырваться из его хватки.

– Мне страшно.

– Я знаю, – отвечает Давид и без промедления впивается поцелуем в мягкую грудь.

Едва движения Льва набирают силу, а Чен начинает извиваться под натиском двух мужчин, на мое лицо опускается какая-то ткань. Затаив дыхание, чувствую, как Майкл завязывает мне глаза. Мир погружается во тьму, сердце бешено стучит. Хочется улыбаться, смеяться, плакать, потому что я слишком взволнована и не знаю, что делать. Поднимаю руку и нащупываю поверх своих глаз галстук Майкла.

Лев хрипло рычит:

– Ах, твою мать.

Стол, прикрученный болтами к полу, скрипит. Звуки поцелуев и стоны наполняют горячий воздух машинного отделения.

Вновь слышатся щелчки камеры. Алекс фотографирует их.

– Теперь можешь поменяться с Давидом местами? – спрашивает она.

Ответа я не слышу, лишь работу затвора.