Ремигиуш Мруз - Безмолвная

Надо ли тебе говорить, что Прокоцкий был на седьмом небе от счастья? Он производил впечатление человека, принявшего участие в лотерее лишь затем, чтобы доказать кому-то вздорность этого занятия, но внезапно выигравшего огромную сумму.

Началась занудная подготовка к акту обвинения. Я передала Прокоцкому все материалы, и они вместе с прокурором начали их изучать.

Оба понимали, что напали на золотую жилу — куда более богатую, чем ожидалось. Материалы касались не только непосредственно организации Каймана, но и людей, которые время от времени с ней сотрудничали, не находясь в ее рядах.

Следствие смогло раскрыть еще несколько преступных группировок. Теперь стало возможным осудить не только Каймана и его бандитов, но и начать уголовное преследование в отношении других преступников.

Очень скоро выяснилось, что для меня это связано с большим риском. Все мы понимали: пройдет немного времени, и бандиты сориентируются, откуда взялось основание для их обвинения.

Если б дело касалось лишь окружения Каймана, то проблем было бы гораздо меньше. Его люди попали за решетку и не могли реально угрожать мне. А в случае чего я могла рассчитывать на помощь полиции.

Однако в такой ситуации ударная волна оказалась довольно большой. Появились уверенные — и небезосновательные — предположения, что кто-нибудь все-таки нападет на мой след.

В довершение Прокоцкий предупредил, что мрачные типы из банды Каймана присутствовали на похоронах моих родителей. И что тогда кто-то приметил меня. Тебя, Дамиан, тоже. Преступники не знали, были ли мы в курсе отцовских дел, но могли предполагать, что в определенной степени — да.

В течение некоторого времени за нами следовал «хвост», но выводы, которые я делала, глядя на тебя, указывали на то, что в нем принимали участие и другие люди, также следившие за нами.

В конце концов это прекратилось. Но угроза, по словам Прокоцкого, не исчезла, и сейчас, по прошествии времени, надо признать верность его выводов.

Никто не решился бы на повторение подобного дорожно-транспортного происшествия, вызвавшего серьезные подозрения. Но существовало немало иных способов заставить меня замолчать. И один из них — похищение.

Дошло ли до этого? Нет. Но продолжается худшее. Мы, я и ты, по-прежнему находимся под угрозой. Прокоцкий тоже считает, что даже по истечении десяти лет опасность для нас остается реальной. Меня пытаются найти через тебя.

Поэтому ключевым моментом в том, чтобы меня не обнаружили, является твоя осторожность. Ты должен находиться в движении, Тигр.

Я размещаю записи в разных местах не для того, чтобы создавать тебе трудности. Наоборот, таким образом я забочусь о тебе. Ведь удачный побег обусловливается перемещением по тем местам, на которые никто обычно не думает.

Благодаря этому никто не знает, где тебя искать.

Никто, кроме меня.

Очередная запись будет последней. Обещаю. Прослушав ее, ты узнаешь, что со мной произошло. Она ждет тебя в другом месте и также по истечении двенадцати часов исчезнет. Надеюсь, что ты это понимаешь.

Если б я не написала тебе о смене места пребывания, ты никогда этого не сделал бы. Искал бы меня, а может, поселился бы где-нибудь, где, по твоему мнению, безопасно…

Могу тебе сказать, что безопасно не было бы нигде. Опасность есть везде и всегда. И я не сомневаюсь, что кто-то, так или иначе, бросится по твоему следу.

Доверься мне в последний раз и поезжай туда, куда мы с тобой не добрались.

Когда запись закончилась, я, задержав дыхание, сидел какое-то время неподвижно и только почти через минуту со свистом выдохнул. Ничего больше Ева не сказала. Ее наказ прозвучал весьма лаконично:

«Езжай туда, куда мы с тобой не добрались…»

Штука в том, что я понятия не имел, что она имела в виду.

На этот раз мне надо было вооружиться терпением. После того как выслала Вернеру первую эсэмэску с кодом, ответа от него я так и не дождалась. Воспользовавшись отсутствием Роберта, повторила попытку часом позже.

С утра муж уверял меня, что сделает все необходимое для того, чтобы подобное больше не повторилось. Что уже никогда больше он не поднимет на меня руку и сам, добровольно, обратится в полицию. Пришлось мне самой уговаривать его, чтобы не делал этого.

Но все это — я знала — было лишь очередным спектаклем.

Верила ли я ему? Конечно, нет!

Когда-то было иначе, так как обстоятельства отличались от нынешних. К тому, что он делал со мной сейчас, пришло постепенно. Не взорвалось однажды, как неразряженный снаряд, а нарастало из года в год, приобретая все более опасную форму.

Нужно было понимать знаки, различать их с самого начала, но я была ослеплена любовью…

Уже на первом свидании я поняла, что имею дело со сверхвнимательным мужчиной. Он постоянно справлялся, не подлить ли мне вина. Придвигал и отодвигал стул, спрашивал, нравятся ли мне блюда, не хочу ли я чего-нибудь еще и всё ли в порядке…

Но на такие вещи обычно обращаешь мало внимания, поскольку они воспринимаются просто как должное.

Потом появились первые симптомы. Роберт ходил со мной на все встречи со знакомыми и во время них всегда старался быть в центре внимания. Более того, он стремился контролировать разговоры, задавать им тон, навязывать темы. Если мы начинали дискутировать о предмете, не интересном ему, он всегда находил способ перейти на другую, более близкую ему тему.

Только он выбирал продукты, которые мы покупали в супермаркете. Только он решал, где мы проведем каникулы. Только он управлял автомобилем, не позволяя мне сесть за руль.

Одним словом, контрол-фрик.

К выводу, что Роберт зациклен на контроле, я пришла гораздо позже своих знакомых. Нередко получается, что чувства замыливают образ реальности. А я любила Роберта и не могла сопротивляться своему чувству.

Именно знание этого дает мне полный комфорт. Благодаря ему я могу сама себе покаяться. Наконец, любовь — это наркотик. А если так, то люди соединяются в пары, чтобы быть неразлучными.

Мое опьянение пропало уже давно. Фаза отвыкания закончилась тоже не один год тому назад. Теперь я попросту отсиживала срок за то, что когда-то совершила.

Но не намерена была выносить это дальше.

Через час после отправления эсэмэски я вышла из кабинета. Боль ощущалась во всем теле. Преодоление каждой ступеньки требовало большого усилия. Я понимала, что, несмотря на шумные заверения Роберта, мониторинг по всему дому продолжается, а один из работников постоянно наблюдает за мной снаружи.

Мой муж следил, нет ли у меня намерения и вправду донести на него в полицию.