Петр Лопатовский - Тайна горы Багдачан

– Знаете кто это? – мрачно спросил охотник.

– Нет, откуда же нам знать – ответил за себя и студента Потапыч

– Санька Тимофеев, брат Ивана. Видно, он привез продукты старикам. Однако, здесь его что-то так напугало, что он влез на дерево, да так и не слез с него.

– От страха умер. У меня в деревне так было… – начал было рассказывать Потапыч, но Семин его перебил.

Он уже подошёл к телеге и стал внимательно осматривать ее.

– Ну судя по всему, еду старикам он не довез.

Василий прошел немного вперед и нагнулся. Он достал нож и расковырял толстый подмороженный наст снега.

– Нашел – произнес он, обернувшись к студенту с денщиком.

Действительно, в месте его раскопа, показались реберные кости какого-то животного с остатками шкуры.

– Лошадь его сожрали. Волки я думаю.

Выпрямившись, Семин сунул нож за пояс и достал из кармана тулупа небольшую фляжку. Он неторопливо открутил крышку и сделал пару глотков. Причмокнув, Семин вопросительно посмотрел на студента, но Николай отрицательно покачал головой. Тогда Василий протянул фляжку Потапычу. Старик провел ладонью по усам и бороде, взял фляжку и хрипло произнес:

– Благодарствую.

Затем, он сделал один большой глоток и поднеся рукав к носу сказал:

– О! Хороша настоечка! А позвольте узнать, на чем делаете?

– На корне калгана. Правду сказать, я не сам делаю, так как в этом деле не знаток.

– А кто же для тебя готовит такой бальзам?

– Да есть одна женщина, большая мастерица настойки делать.

– Хм, значит есть зазноба у тебя – и старик сипло засмеялся.

– Да нет, исключительно за этим, как ты его назвал бальзамом к ней захожу. Вот им-то в тайге от холода и всякой хвори спасаюсь. Ни разу не подвел.

– Да, такая вещь на ноги поставит быстро – улыбаясь сказал Потапыч, протягивая фляжку Семину.

– Вы в деревню ходили? – спросил охотник, убрав флягу за пазуху.

– Нет, мы как увидели этого горемыку, так и остановились – ответил старик.

– Ну тогда самое время сходить – сказал Василий, достав из саней свою винтовку.

Эту армейскую винтовку Мосина, Семин приобрел у одного знакомого, заплатив за нее тридцать рублей. Впрочем, возможность производить пять выстрелов подряд, и хороший бой, вполне оправдывали такие затраты.

– Потапыч, ты топор возьми – обернувшись, добавил он и твердым шагом пошел по занесённой снегом дороге ведущей в деревню.

Николай не горел желанием, осматривать брошенные жилища, но немного подумав, все-таки побрел вслед за своими попутчиками. Уже первые, показавшиеся дома выглядели сильно потрёпанными, а на некоторых, под весом снега проломилась крыша. Охотник уверенно пошел к хорошо сохранившейся, на фоне других, избе, стоявшей с правого края, в то время как Потапыч и Николай в нерешительности остановились при виде столь печальной картины. Семин поднялся на крыльцо дома и стал что-то осматривать на полу, потом резко обернулся и крикнул:

– Потапыч, ты бы подошел сюда.

Старый денщик подошел к входу в дом. Немного помедлив, он поднялся по ступенькам и остановился. Деревянный пол был покрыт пылью и занесенными сюда с улицы сухими листьями. Однако под всем этим четко проглядывались большие, бурые пятна. Дверь в дом была сломана, а около порога лежали какие-то скомканные тряпки. Старик медленно нагнулся чтобы лучше рассмотреть, но тут же выпрямился.

– Это же рука, человеческая, а там прядь волос – тихо, почти шепотом произнес он, указывая на тряпки.

– Да, длинные, седые. У бабки Михайловой тоже были длинные очень. Думаю, это то, что от нее осталось. Однако смотри, рука не оторвана, а как будто отрезана. Ровно так.

Потапыч вздрогнул от этих слов.

– Надо чтобы Коля не видел. Он впечатлительный – почти умоляюще сказал старик.

– Да, пожалуй, ты прав. Ладно, тут все ясно, хозяин дома видимо тоже не спасся.

Семин с Потапычем вышли из дома и здесь к ним подошел Николай.

– Погибли старики. Вероятно, стая волков – мрачно произнёс охотник.

– А как это волки не побоялись в деревню зайти? – спросил Николай, который догадался, что в доме что-то нашли, но знать подробностей он не хотел.

– Думаю, они почувствовали, что здесь нет ни собак, ни охотников, и пришли. А у Михайловых курятник небольшой к дому пристроен, вот они сначала там похозяйничали, а потом и за хозяев принялись.

– А тот несчастный, что на дерево залез, на него тоже волки напали?

– Что касается Саньки, то думаю, он встретился с ними на въезде в деревню. Понял, что телегу развернуть не успеет и спасаясь, полез на дерево. А пока волки его лошадь поедали, ему слезть было невозможно. Вот от страха и помер.

Все трое вернулись к саням. Покойника накрыли снятым с брошенной телеги куском холстины, и траурная процессия отправилась в село. Саньку не повезли в Котловку, поскольку никого из его родных там не было, а похоронили на местном кладбище в присутствии старосты и сельского священника.

После этого случая жизнь в селе вернулась в свое русло. Николай познакомился с Андреем Долиным и его женой Марфой, о которых ему рассказал Семин. Андрей Петрович, крепкий, невысокий мужчина, с аккуратно подстриженной бородой и усами, и умным взглядом карих глаз, произвел на Колю очень благоприятное впечатление. Лет ему можно было дать около пятидесяти, и он действительно оказался интересным собеседником, живо интересующимся совершенно разными темами от истории до медицины и от итогов войны с Японией до революционных настроений столичного студенчества. Его супруга, Марфа Петровна, дородная высокая женщина, с длинной русой косой и густыми бровями тоже впечатлила Николая, но по-своему. В первый его визит, она внимательно посмотрела на студента и улыбнувшись сказала:

– Тебя что, голодом морят, худой как щепка. Ну ничего, это мы поправим. Ты давай теперь обедать к нам заходи.

– Да не удобно как-то, Марфа Петровна. У вас детей вон сколько.

– Знаешь, как говорят, где трое едят, там и четвертому кусок перепадет. Так что не тушуйся, а завтра же приходи.

С этих пор Николай стал часто заходить к гостеприимным соседям. Потапыч был рад этому, так как, откровенно говоря, как повар он был слабоват. В еде старик был не прихотлив, считая, что на готовку много времени тратить не зачем. Вот, что с обеда осталось, то и на ужин пойдет. Спустя дней десять с поездки к староверам, в избу Николая и Потапыча зашел Семин. Скинув с себя полушубок и шапку, он прошел к столу и бухнулся на скамейку. Потапыч в этот момент сидел на печи и курил трубку, а Николай читал, что-то из истории древнего Рима. Немного помолчав, охотник вздохнул и произнес:

– Не спокойно у меня на душе как-то, друзья мои.

– Это почему? – спросил Потапыч, выпустив дым изо рта.