Елена Булганова - Вечерние волки

– Конечно, сразу отзвонюсь.

И я понеслась, сначала вниз по лестнице, потом, едва набросив куртку, по мокрым улицам, под мелкой моросью, в которую истончился прежний поток воды с небес. За десять минут одолела расстояние до родного двора – в маленьких городах все рядом – и первым делом на ходу вскинула голову, разглядывая наш этаж. Свет горел везде, почему-то даже в моей комнате, а ведь выключала, точно помню.

На этот раз я все же воспользовалась лифтом: он любезно раскрылся, стоило войти в подъезд. Соседка из квартиры рядом с нами улыбнулась мне на ходу и бормотнула слова приветствия. За ней громыхала по бетону сумка на колесах – соседка спешила на рынок.

Потом я жала и жала на наш треклятый звонок и отчетливо слышала, как он истошно заливается внутри квартиры. Попутно припоминала телефоны экстренных служб. Да, я помнила о поликлинике, куда родители должны были везти на выписку Сережу, вот только это ничего не объясняло: как могли они не перезвонить мне, почему даже не включили телефоны? Оставили свет везде – немыслимо, зная дотошный характер отца. Бросились всем скопом на улицу искать исчезнувшего Мухрика? Да, такое возможно, хотя Сережку бы точно не взяли. С другой стороны, братец у меня не из послушных. Я жалела, что не проверила с другой стороны дома наличие на стоянке отцовской машины.

У меня занемела рука, зашумело в голове, и я без сил прислонилась плечом к холодной железной двери. И в этот момент услышала: с противоположной стороны двери что-то шуршало и позвякивало, как будто кто-то пытался открыть замок на ощупь, но не мог, а лишь возил руками по обитой кожзамом дверной поверхности. Тогда я закричала в щель:

– Открывайте, или я сейчас полицию вызову! Эй, кто там?

Дверь отворилась – на пороге возникла мама, но в очень странном виде. Все в том же халате, хотя она всегда переодевалась после завтрака, да еще перекошенном, застегнутом не на те пуговицы. Левое плечо оголено, заколотые прежде в кичку волосы неопрятно рассыпались по плечам. Она смотрела на меня без всякого выражения и заслоняла собой проход. Мелькнула жуткая мысль, что в квартире есть чужие и опасные люди и мама сейчас пытается не пустить меня внутрь.

– Мамочка, что случилось? Папа и Сережка дома?

Но ответа я не получила: мать просто развернулась и ушла в глубь квартиры. Ее почему-то босые ноги звучно шлепали по линолеуму, оставляя влажный след. Я же только скинула туфли да куртку отшвырнула – от страха сделалось невыносимо жарко – и бросилась за ней.

Маму я нашла в спальне – она лежала поверх одеяла, ничком, подломив руку и уронив голову мимо подушки. Рядом под одеялом спал отец, кажется, он так и не вставал с утра.

– Мамуля! – Я присела на корточки, стараясь заглянуть в материнское лицо. – Ты заболела? Что мне для тебя сделать? Может, скорую вызвать?

Щелки глаз медленно приоткрылись, за ними мне почудилась какая-то муть, прозвучал непривычный, словно сорванный голос:

– Воды подай.

Я бросилась на кухню, радуясь хоть какому-то контакту. Там все было примерно так же, как перед моим уходом: залитый соком стол, сковородка с пригоревшим сырником, горка посуды в раковине. Почему-то приоткрытый холодильник – ладно, брат иногда забывает. Вода включена на полную, и от брызг на полу уже образовались лужи – я первым делом закрутила вентили.

Отыскав бутылку минералки без газа, плеснула ее в стакан и понеслась в родительскую спальню, по пути заглянула в комнату брата – он, кажется, спал, свернувшись калачиком на ковре перед кроватью. Мать, пока я ходила за водой, кажется, тоже стала засыпать, на мои попытки напоить ее лишь вяло отмахнулась, выбив стакан из моих рук.

– Пошла вон! – эти слова сиплым шорохом вырвались из материнского рта, заставив меня похолодеть от ужаса: она никогда так ни с кем из нас не разговаривала. Я едва смогла подняться на ватные ноги и шарахнулась прочь из комнаты.

Потом, помню, я бродила по квартире с трубкой стационарного телефона в руках, пыталась сообразить, куда нужно звонить в таких случаях. Наверно, все же в скорую. Или в полицию? Меня не отпускали жуткие мысли, что кто-то побывал в нашей квартире и что-то сделал с моей семьей, но ведь все на вид было нормально, ничего не украдено, да и замок не взломан. Я зашла к брату, убедилась, что он дышит ровно и глубоко, накрыла его сверху одеялом – ничего, ковер пушистый, не застынет. Не нужно ему видеть, что с родителями не пойми что творится.

Ходить становилось все труднее, я словно прорывалась на каждом шаге сквозь невидимую паутину. Мышцы отчаянно болели, на макушку давила тяжесть, как будто мне туда гирю поставили, в мозгах тысячи молоточков устроили соревнование, какой громче стучит и сильнее бьет. Вдруг я обнаружила себя сидящей на собственной кровати с телефоном в руках. Куда я хотела позвонить? И как смогу разговаривать, если слышу только этот непрерывный стук? Я подумала, что нужно хоть немного полежать и взять себя в руки, тяжело уронила голову на подушку, потом уж подтянула с пола ноги…

Что-то разбудило меня, да так внезапно, что сердце едва не пробило ребра. Я рывком села на кровати. Почему темно на улице, должен быть еще день, но светятся только окна в соседнем доме через улицу? Телефон показывал час – дня или ночи? И еще десятка четыре пропущенных звонков и сообщений от Лили, от Ники. Пытаясь обуздать дрожащие пальцы, я собралась ответить подруге – но тут телефон запищал и погас. А потом разбудивший меня звук повторился. И это был детский крик.

Кричал Сережа, я бы его голос всегда узнала. Сначала просто «А-а-а!» Потом «Пустите меня!» Крик прерывался, как будто от ударов. У меня не было времени на раздумья: только схватила свою розовую гантельку – и помчалась на выручку.

В детской горел свет, там собралась вся семья, никого чужого. И могло показаться, что они веселились от души, невзирая на поздний час. Отец и мать стояли босиком на ковре и перекидывали моего брата друг дружке с расстояния метра в три. Шарф на горле у Сережки размотался, блондинистые прядки волос стояли дыбом, лицо блестело от пота. Он больше не кричал, только пыхтел, постанывал и старался удержаться на ногах. Гантелька выпала из моих рук.

– Вы что!.. – Голос мой с писком сорвался. Никто не глянул в мою сторону. В этот момент Серый наступил на волочащийся хвост собственного шарфа и захрипел, хватаясь за горло. Мать не отреагировала, отец издал булькающий звук, вроде как рассмеялся. Я вышла из ступора, рванулась вперед и схватила Сережку на руки, хотя в нормальном состоянии и поднять его давно не могла – братец был тем еще хорошо откормленным бычком. И бросилась вон из комнаты, стараясь не оглядываться.

Первоначальный мой план состоял в том, чтобы выскочить из дома и добежать до Лили. Но, к несчастью, когда я металась по квартире, то в какой-то момент машинально заперла входную дверь на два замка, еще и цепочку навесила. Теперь же у меня просто не хватило времени отпереть все это, удерживая брата – стоять сам он, кажется, не мог. А в конце коридора уже раздавались шаги, недовольное ворчание, ругань… Пришлось бежать в свою комнату и запираться на символический замочек, вмонтированный в дверную ручку.