Евгения Овчинникова - Сквозь огонь

– Так что? Находишь воров чугунных ванн? Или устроители мордобоев сознаются сами?

Он рассмеялся:

– А, это нет. По чугункам в дознании до сих пор заявы висят. Я теперь в уголовке.

Засвистел чайник.

С Леней мы познакомились, когда нам с Верой было по четырнадцать. Он только окончил школу милиции в Хабаровске и работал дознавателем в городском управлении. Мы приходили к нему во время дежурств. Камер тогда не было, коллеги Лени с пониманием относились к тому, что мы болтались в участке. Отправляясь на выезд, Леня оставлял нас, потом возвращался. Пока он ездил, мы читали дела, смеялись над грамматическими ошибками и иногда помогали набирать отчет на тормозном компьютере с выпуклым экраном. В верхнем ящике стола он хранил изъятые у городских нариков анашу и химку. Они были собраны в пакетики и аккуратно подписаны: дата изъятия, номер дела, фамилия. Когда пакетиков скапливалось больше, чем могло поместиться в ящике, Леня вытаскивал его и ставил перед нами, мы находили и выбрасывали самое старое.

Однажды мы с Верой увязались с ним на выезд по краже. В сумерках, под проливным сентябрьским дождем приехали на один из безымянных дачных участков. Старик-хозяин проклинал «все разваливших дерьмократов» и показывал дырку в земле от украденной старой чугунной ванны, которую он вывез на дачу. Леня психовал, составляя акт. Старые ванны таскали на металлолом, и заявлений по ним у дознания накопилось больше сотни.

– Стоимость ванны как оцениваете? – строго спрашивал он у старика.

Старик мялся, не зная, как оценить.

– Триста рублей примерно, да? – подсказывал Леня.

– Да какие триста. Тут тысячи на две! – говорила Вера, подмигнув мне.

– Да-да, не меньше, – подтверждала я. – Тяжеленная, чугуна много.

Мы знали: если украденная вещь оценивается в триста рублей, то дело не заведут, слишком маленькая сумма.

– Ну давайте тысячу, – говорил старик. – Стажерки ваши правильно говорят.

Леня злобно смотрел на нас и едва не скрипел зубами, а мы давились от смеха. Минут через десять он уговорил старика, что ванна стоила триста рублей, и мы уехали. С тех пор Леня больше никогда не брал нас на выезды.

Он рассказывал, что родители обещали подарить ему квартиру, когда он женится. И что он, когда закончит школу, будет получать больше – в этом месте он искоса смотрел на Веру. Мы ржали от его прямолинейных подкатов.

Когда у Веры появилась другая жизнь, я очень скучала по ней, по Лене и по нашим посиделкам. Я несколько раз собиралась в управление на окраине города, но, передумав, возвращалась.

Во время пожаров я встретила Леню во дворе дома: он был на выезде. Он окликнул меня, с волнением спросил, видела ли я Веру. Я ответила ему, что у нее теперь другие друзья.

Сейчас, в настоящем, на кухне у отца, я выбрала момент, когда он снова поднял на меня глаза, и всего за секунду без труда прочитала его. Хороших, добрых людей читать легче всего.

Работа, работа, работа. Молодая женщина, похожая на мужа доверчивым взглядом, что-то говорит двум девочкам, играющим на полу. По комнате разбросаны игрушки.

Я собиралась с духом задать главный вопрос, за которым приехала сюда, но поняла, что не могу. Мне чертовски страшно узнать, что произошло на самом деле.

– Кто сказал, что я в Гордееве?

– Коллега видел вас с отцом в аэропорту. Мы же занимаемся ее делом.

Значит, еще до того, как я приехала в город.

– Чем занимаешься? – спросил Леня.

– Пишу сценарии ужастиков.

– Ух ты! Хорошо получается?

– Ужасно.

Леня рассмеялся.

– Как она выглядит?

Леня мгновенно понял, о ком речь, и, перестав смеяться, уткнулся в кружку.

– Девятнадцать лет в земле, как думаешь?

– Уверены, что это она?

– Мать опознала по колечкам. Да и так было понятно. Женский скелет, подросток. Все помнят ту историю. Тела из морга не каждый день крадут… Знаешь, у нас тут даже сочинили страшилку о девочке с остриженными волосами, которая ходит по Гордееву с восьмого на девятое июля и ищет, кто ее убил. Подростки собираются и гуляют всю ночь, пугают прохожих. Пытались гонять – не помогло. Ты чего?

Я соскочила со стула, уронив кружку. Чай разлился по столу, Леня отшатнулся. Я бросилась к раковине, схватилась за нее. Сердце ухало. Я отдышалась, глядя на свое отражение в серебряном кране. Вера, моя Вера, лишенная своих чудесных волос, ходит по городу, дрожит от ночного тумана и росы, ищет своего убийцу.

Леня молча дождался, когда я вернусь на место. Взял полотенце, промокнул разлитый чай.

– Это точно она? Мать могла плохо помнить колечки.

– Потом провели ДНК-анализ. Друзья и коллеги скинулись на всякий случай, сделали за свой счет. Твой отец, кажется, тоже.

Я сглотнула комок в горле.

– Почему ты не спрашиваешь, где ее нашли?

– Какая разница где? Она давно умерла.

Лене мой ответ не понравился. Наверное, я тоже по какой-то причине в списке подозреваемых.

Хлопнула входная дверь. Отец заглянул в кухню. Протянул Лене руку:

– Здоро́во!

– Здравствуйте.

– По делу или так?

– По делу. Вот. – Леня вынул из кармана и протянул мне смятый листок. – Решил вручить лично. Завтра сможешь?

Я развернула листок. Это была повестка на допрос в связи с повторным открытием и дорасследованием уголовного дела.

– Решил начать с тебя. Ты ее видела последней.

– Дело ты ведешь?

Леня кивнул. Я проводила его до двери. Он улыбнулся мне на прощание.

Утром отца опять не оказалось дома. Такое впечатление, что он меня избегает. Может, ему самому тяжело вспоминать.

Встреча с Леней была после обеда, поэтому я посидела за ноутбуком, перекидывая в него заметки из блокнота, написанные вручную.

У ужасного сборника прибавилось героев.

Главный герой, сорок пять лет. Живет в коммуналке после развода. В квартире шесть комнат, он занимает одну. Соседи странные – не здороваются, не разговаривают. Сидят по своим комнатам, будто никого нет. Вечером никто не выходит.

У героя бессонница, он мучается от головных болей. Ночью он слышит, как капает кран на кухне (питерская коммуналка с ванной на кухне, за шторкой). Он пытается поговорить с соседями, чтобы скинуться на сантехника, но соседи отказываются это обсуждать, скрываются в своих комнатах. Кажется, кухней вообще никто не пользуется, кроме героя. Герой вызывает сантехника, потом еще раз. Но кран продолжает капать и нервировать его.

Герой на грани срыва – он не может спать. Соседи утверждают, что не слышат никакого капания. На кухне под ванной расплывается темное пятно. Однажды ночью неспящий герой слышит шум. Он идет на кухню, отдергивает занавеску, а там…

Я стояла у здания управления внутренних дел города Гордеева. Дверь была та же самая, бордовая, с потеками краски внизу. Я потянулась к дверной ручке, но дверь распахнулась сама, и из управления вышла стайка подростков. Мне показалось, что вчерашних, которые подожгли мусорку. Вблизи они не выглядели ни заброшенными, как дети из неблагополучных семей, ни развязными, как хулиганы. Две девочки и три мальчика. Весело переговариваясь, они завернули за угол. Когда до меня перестал доноситься их щебет и смех, я потянула ручку на себя. Помедлила, прежде чем войти.