Villa Orient - Долг сердца

Я села в машину. Мужик тоже залез и сел рядом:

– Снимай одежду.

– А спинку тебе вареньем не помазать?

– Не бойся, не тронем, – он переглянулся с водителем, и они оба хмыкнули.

Выбора у меня всё равно не было. Я потянула за молнию и освободилась от платья.

– Клади в пакет.

Я положила.

– Ботинки и колготки снимай.

На мне были тёплые зимние колготки. Я послушно стянула ботинки, а потом и колготки, и сложила всё в пакет. Мужик внимательно меня осмотрел. Кружевное полупрозрачное бельё ему не показалось местом, где что-то можно спрятать, а вот заколку он снял сам, придирчиво помял и бросил в пакет. Он опустил окно и выбросил пакет с моей одеждой. Холодный воздух ворвался в салон, и я только теперь поняла, что в машине тепло, даже слишком, но я всё равно дрожала.

– На, – мне передали спортивный костюм и кеды на смену.

Ну хоть не в одном белье поеду. Машина уже тронулась, пока я натягивала сменную одежду, которая была мне безбожно велика, кеды размера на 3 были большие, поэтому я потуже затянула шнурки. Не потерять бы по дороге.

– Закончила наряжаться? – С этими словами «тюремщик» накинул мне на голову мешок. Я дёрнулась.

– Не рыпайся, а то и руки свяжу.

Я села поудобнее и начала считать. Мы ехали совсем недолго, минут 20, когда машина остановилась, а меня вывели. Мы быстро зашли в здание. Судя по гулким шагам, сначала мы шли через большое помещение с каменным полом, потом по коридору с кафельным полом, потом меня втолкнули через дверь и сняли мешок.

Я заморгала. Меня привели в комнату с очень простой обстановкой. На железном стуле сидел мужчина возраста моего отца в дорогом чёрном костюме и чёрной рубашке. Отец тоже почти всегда носил костюмы тотал-блэк. Я не знаю другого такого бизнеса, где бы так строго соблюдали дресс-код.

– Садись, Ольга Дмитриевна.

Я села на стул, прямо напротив него.

– Так вот, какая ты, дочка Филатова. С размером не угадали, – он усмехнулся, оглядывая меня с головы до ног. В этом бесформенном костюме нельзя было сделать выводы о фигуре.

Я терпеливо молчала, он всё равно скажет всё, что задумал.

– Знаешь, зачем ты здесь?

– Понятия не имею.

– За твоим отцом должок. Я хочу, чтобы ты его отдала.

– Не представляю, чем могу вам помочь.

Он опять усмехнулся:

– А я думаю, ты отлично представляешь и поможешь.

– Тогда я вас внимательно слушаю.

– Вот тебе задачка. Нужно перевезти товар из точки А в точку Б.

– Что нужно посчитать? Расстояние, время, скорость?

– Нужно довезти товар в сохранности.

– Вы же знаете, что я никогда не участвовала в делах отца и не знаю, как это сделать?

– Меня устроит любой результат. Даже если ты не справишься, то я всё равно заберу свой долг.

Вариантов исхода такой перевозки могло быть несколько от самого удачного до моей смерти. И он подтвердил их словами:

– Если довезёшь груз, то получишь свою долю минус издержки от несвоевременного ухода твоего папы. Если тебя по дороге убьют или покалечат, то я тоже посчитаю долг закрытым. А вот если ты не справишься и попадёшь опять мне в руки, то есть такие притоны, знаешь, куда ходят конченные нарики и шваль с особыми потребностями, – он наклонился чуть вперёд, чтобы быть ближе ко мне, и его усмешка превратилась в звериный оскал, он понизил тон, – там девочки долго не задерживаются, это их последняя остановка. Но когда ты туда попадёшь, твоим первым клиентом буду я. И уж поверь, нарики тебе потом будут не так страшны.

Он внимательно смотрел на меня, считывая реакцию. Мне было страшно и противно, но я держалась. Пусть говорит.

– Ты похожа на отца. То же молчание, такие же губы. И даже не дрожишь.

– Наверное, сложно в вашем-то бизнесе среди брутальных мужиков настоящим педерастам.

Он отклонился и широко оскалился:

– Ты узнáешь, какой я и какие у меня предпочтения. Тебе сообщат, откуда забрать груз. Всё остальное – твоя забота. Уводите.

Мне опять накинули на голову мешок и повели по коридорам.

Долг – начало рабства, даже хуже рабства, потому что кредитор неумолимее рабовладельца: он владеет не только вашим телом, но и вашим достоинством и может при случае нанести ему тяжкие оскорбления.

В. Гюго

После встречи с партнёром отца, я понимала, что дела мои очень плохи. Никто не оставит меня в покое просто так. Я не знала, какие отношения между моим отцом и этим авторитетом, но они явно в стадии конфликта скрытого или даже явного.

Я возвращалась от врача. Я как подросток, который только начал половую жизнь, и не знает, что с этим делать. Недостатка информации у меня не было, а вот дефицит практики налицо. Врач меня пожурила, мол, ты же сама профессионал должна знать, что и как. Каждая пятая женщина, практикующая прерванный половой акт залетает. Вероятность большая и недопустимая, особенно для меня в текущей ситуации.

Я подходила к дому, пытаясь срезать путь через соседний двор, когда на узком проезде прямо передо мной резко остановилась машина. Ну что опять?

Дверь открылась, из неё высунулся мужик, бритоголовый и похожий на быка:

– Сама сядешь?

Я безнадёжно покачала головой и полезла внутрь. Машина тут же тронулась. Эти по крайней мере не просили раздеться и не одели мешок на голову. Но мобильный забрали и разобрали.

Мы ехали молча, долго, проехали по шоссе и свернули на боковую дорогу, потом ещё одну и выехали к посёлку, останавливаясь у самого последнего дома. Я вышла и размяла затёкшие мышцы от долгой поездки.

В доме пахло пылью и запустением. Посреди комнаты стоял мужик лет сорока восточной внешности в пальто поверх костюма. Он без стеснения разглядывал меня, а я опять терпеливо молчала в ожидании.

– Хорошенькая у Филатова получилась дочка. Умаров Руслан Алиевич, – но руки не подал. – Ну, что, Ольга, будешь сотрудничать?

– Я ничего не знаю.

– Закройся, – он нервно махнул рукой, – ты не на допросе.

– Тогда я могу уйти?

– Не можешь. Я видел твоё дело. Фотка так себе, если честно, оригинал гораздо приятнее. Довольно тонкое твое дело и с зелёной пометкой. Военная прокуратура копала долго, но ничего не нарыла. Сама не участвовала, компромата нет, против близкого родственника свидетельствовать не будешь. Но погоны с тебя сняли. Жалеешь?

– Нет, на гражданке спокойнее.

Он ухмыльнулся.

Я поступила в военную медицинскую академию с целью съехать от отца, потому что тогда мне казалось, что даже казарма лучше. И потом, я очень хотела стать врачом, хирургом, чтобы иметь шанс помочь отцу, теперь-то я понимала, что это было наивно, зато я могу помогать другим. Служила я далеко заграницей на Ближнем Востоке, но недолго. Меня опять проверяли на криминальные связи с бизнесом отца. И потому перевели на службу недалеко от Москвы, куда пациентов из горячих точек транспортировали для дальнейшего оперативного вмешательства.