Егор Невский - Дух подростка

Любимое для всех учеников младших школ время это прогулка на территории школы, ее устраивали обычно после четвертого урока. Когда ты, еле высиживая очередной урок, просто несешься на улицу и гуляешь там целый урок, в этом чувствовалась свобода, это делали специально, чтобы замученные ученики, которые только-только привыкают к школьной жизни, могли вдохнуть свежий воздух и выплеснуть энергию, особенно это было нужно мне.

Школа отнимала все время, меня это жутко раздражало, особенно зимой, когда ты идешь по темноте в школу и обратно так же. Ты будто не живешь, а существуешь ради желаний других, кажется, будто теряешь время, то время, которое можно было потратить на то, что нравится тебе. Редко, но бывали хорошие дни, когда уроков было мало, я накупал чипсов, сухариков, газировку и шел домой смотреть мультфильмы, я знал, что в такое ранее время дома никого нет и в эти дни я чувствовал покой и гармонию. Смотреть что-либо в сети было не так классно, как на телеке, в интернете есть выбор, ты можешь в любой момент найти то, что хочешь, а на телеке тебе нужно на это наткнуться, или заранее знать программу, в этом есть какая-то своя изюминка, свой потенциал, своя атмосфера. Кто бы что ни говорил, а телевидение никогда не умрет, сеть – это скучно по сравнению с тем, когда ты щелкаешь пульт и внезапно находишь то, что тебе по душе и ты растворяешься в просмотре.

Младшие классы прошли так же незаметно, как и знания, полученные в них. Я могу уверенно сказать, что кроме усовершенствования навыков чтения, счета и письма толком ничему я не научился. Учитель не относился к нам серьезно, он только диктовал и опрашивал, я люто ненавидел школу и не понимал, зачем она сдалась, и я про школу, а не учебу. Я просил родителей устроить меня на домашнее обучение, но они отказывались под предлогом, что мне нужно существовать с такими же, как и я. Иногда бывали хорошие и важные моменты, но это не давало повода думать, что это все не зря.

Каждому нужен индивидуальной подход к обучению, к восприятию знаний, к расположению. Далеко не все такие же, как общая масса. Требуется большая работа и внимание, которое могут дать лишь избранные учителя, у которых дар, талант, чутье для работы с детьми, но таких лишь единицы. В основном все учителя учат для своей галочки, пройти побыстрее новую тему и перейти к следующей, живут от зарплаты до зарплаты и часто обозленные на жизнь, работу, достаток, или вообще не любят детей. Как у таких чему-то учиться, дети же видят и чувствуют буквально все, а учитель это тот, кто так или иначе оказывает наисильнейшее влияние на ребенка.

Я наблюдал, как талантливые дети становятся никем под машиной общего образования для всех. В школе будто делают из людей серые машины, для общества, которые должны не задавать вопросов и ничем не интересоваться, кроме как тем, чем положено, на твои интересы, хобби, увлечения просто не остается времени или сил, это угнетает и делает всех такими, как все – стадом.

Ранимая и гибкая психика в детстве очень подавляется под влиянием даже заурядных приемов для подавления яркой, свободной личности, для ее подрезки под шаблоны, для нужд учителей, общества, государства и так далее. И каждый день, идя в школу, я был отстраненным и подавленным. Что в начале в ребенка заложишь, то он и будет закладывать и давать остальным, и переубедить его почти невозможно, и неважно, правы вы или нет. Мнение, взгляды, религия, идеалы, убеждения, нравы и тому подобное, это вечный двигатель парадоксов.

Часть II.

В средней школе с нами первым делом познакомилась назначенная нам наставница класса, всю длинную среднюю школу она будет возглавлять наш класс. Ей стала яркая женщина с короткой стрижкой, она была требовательна, но в то же время покладистая, могла ненавидеть и любить одновременно, быть задорной, но и злой, в ней я видел сплошные противоречия, мне она нравилась. С ней было как-то комфортно, у нее была связь с детьми, и эта связь была светлой, но могла быть и ненавистной, когда ты заслуживал этого. В то же время после конфликта с ней она умела расположить к себе и сделать так, будто конфликта и не было, но урок, который она преподала для решения проблемы был при этом выучен. Она была прирожденным педагогом, знала свой предмет письменность и литературу, и подходы к детям.

Мои проблемы с психикой стали ухудшаться, на фоне лечения я из гиперактивного заведенного и счастливого ребенка стал полной противоположностью. Грустным, замысловатым и ранимым. Это не могло не отразиться на учебе, медленно, но верно я стал испытывать к ней безразличие, апатию и ненависть. Часто, школа становится отправной точной для психических травм, комплексов, и во многом это давит морально долгие годы или всю жизнь, в худших случаях шаткая неустоявшаяся и чувствительная психика детей толкает их на сумасшедшие поступки, убийства, суицид и многое, на что может подтолкнуть простые с виду издевки или ситуации.

Учительница по математике, как же я ее ненавидел. Она считала, если ты не знаешь ее предмета, то ты просто ничтожество, она угнетала и говорила вещи вроде: ты будешь никем, твое будущее будет ничтожным, ты станешь уголовником, ты не сдашь экзамены и прочее. Дети, те дети, которые не понимали толком математику, были просто на грани нервного срыва из-за нее.

В детстве у нас отсутствует защита от искаженных фактов, вранья, бреда. Мы активно верим почти каждому, мы наивны и чисты. Это не плохо, мы доверчивые, так как мир взрослых еще не показал себя таким, какой он есть на самом деле, наш мир – это школа. Когда в твой адрес звучат слова от взрослой учительницы, принижающие тебя, кажется, что это логично и ты веришь в ее слова и поневоле становишься загнанным и тревожным. Она жутко на меня давила, приходя домой, я был нервным и срывался на родных, о чем жутко сейчас жалею. Я понимал некоторые темы и был способным, но для нее этого было мало. Она терроризировала меня долгое время, моя нервная система начала истощаться слишком рано от влияния этой математички, которая еще сильнее ее расшатывала. Казалось бы, женщина, о которой я даже сейчас ничего не знаю, и предмет которой толком мне не пригодился по жизни, так влияла на мой разум и морально уничтожала меня многие годы – злая шутка.

Лишь потом я понял – неважно, силен ли ты в математике или в литературе, в технике или географии, каждый разбирается в какой-либо симпатичной ему области, и нет людей, которые знают абсолютно все. Каждый хорош в чем-то и нет людей абсолютно бездарных, ну в редком исключении. Мне жаль, что сейчас я не могу увидеть эту математичку и сказать ей эти слова, точнее, сейчас это уже не имеет никакого смысла, если она к своим годам не поняла этого сама, значит ей уже ничто не поможет. Мне жаль от того, что тогда я не знал, что ей ответить и наивно с ней соглашался и испытывал тревогу и ненависть к себе. Ненависть к ней сильна даже через многие годы. Надеюсь, она поплатится за свои бредни или уже поплатилась, таким не место в школе, такие, как она, должны держаться от детей подальше и даже не заводить своих, раз калечит тех детей, которых должна делать, может, не умнее в своей науке, но хотя бы не калечить психику, принимая базовые знания, которые позволяют пойти дальше по системе образования.