Лин Йоварт - Молчаливая слушательница

Последняя ложь Джой немедленно сгустилась вокруг нее, укутала, точно черные крылья гигантской летучей мыши.

– Нет, папа, честное слово, я не роняла яиц. Это, наверное, курица. Я видела скорлупу на земле.

Куры действительно иногда выталкивали яйца из гнезд, однако накануне такого не было.

Джой тут же вознесла Богу две молитвы одновременно. Первую, «настоящую», – о прощении. «Господи, прости меня, пожалуйста, за то, что я уронила яйцо и скрыла это. Ибо Твое есть царство, сила и слава во веки веков, Аминь». Вторую – «эгоистичную». «Господи, прошу Тебя, пусть мой отец не узнает. Обещаю, что буду чтить тебя во веки веков. Аминь».

– …Ибо сказал Господь, – продолжал Преподобный, – «Я есть путь, истина и жизнь». Все грешники, да, все грешники, должны быть ввергнуты в вечные муки {терновый венец}, в место плача и скрежета зубовного, откуда нет спасения. Сегодня я взываю к вам: молите Господа Всемогущего о прощении грехов, дабы никогда не ведать вам геенны огненной, а познать лишь любовь Господа нашего. Встаньте, пожалуйста.

Все поднялись, склонили головы, закрыли глаза. Пока Преподобный Брейтуэйт молился, Джой размышляла над вопросом – если Бог всеведущ {идеальная бледно-голубая сфера, дрейфующая в пространстве}, всесилен {идеальная маслянистая сфера серебристого цвета, дрейфующая в пространстве} и вездесущ {идеальная темно-синяя сфера, дрейфующая в пространстве}, то почему Он позволяет ввергать людей в вечные муки? Почему не обеспечивает каждого человека знаниями о правильном поведении, которое гарантирует попадание в Рай и убережет от Ада?

– Во веки веков…

– Аминь, – подхватил хор голосов.

Органист заиграл гимн «Великий Бог», и дети стали протискиваться мимо взрослых в воскресную школу.

Джой шла по внешнему проходу {длинная темно-бордовая лента} и представляла: вот двое творцов на Небесах – Иисус и Отец наш Всемогущий, оба в свободно развевающихся рабочих блузах поверх священных одежд, оба наносят легкие мазки на картину, установленную на золотом мольберте. Однако их великое творение наполняло Джой ужасом. На нем черные дикари, китайцы, обманщики, аферисты и католики падали в большую черную трещину в земле, а там, внизу, оранжевые языки пламени взметались к темному небу, покрытому зловещими тучами. Обреченные на Ад и вечные муки вопили о милости, молитвенно складывали руки под подбородком, а красные демоны смеялись над грешниками, которые даже не слышали о Госпо…

Джой споткнулась о ступеньку перед актовым залом, и картина рассыпалась. Однако образ грешников, с воплями летящих в Ад, на веки вечные запечатлелся в ее воображении.

Август 1942 года

На второй день жизни на ферме в половине одиннадцатого утра в заднюю дверь постучал Роберт. С ним пришла Барбара; она вручила Гвен бумажный пакет с теплыми булочками к чаю. Благодарную Гвен охватило радостное волнение. Они с Барбарой непременно подружатся, пусть даже их дома – и возраст – разделяет большое расстояние.

Однако перед уходом Барбара попросила вернуть бумажный пакет, и выражение ее лица при этом было не менее жестким, чем булочки. К сожалению, к ним нашлось только сливочное масло, поскольку двоюродная бабка не положила в припасы варенья. Роберт с Джорджем обсуждали погоду, грязь и коров так, словно знали друг друга многие годы; Гвен же с Барбарой обменивались вежливыми вопросами и ответами. Барбара, сидевшая с поджатыми губами, наверняка быстро смекнула, что новая соседка ничего не смыслит в фермерстве.

После ухода гостей Джордж уселся что-то писать за кухонный стол, а Гвен начала мыть посуду.

– Больше никогда так не позорься. – Джордж протянул ей лист бумаги и улыбнулся. – Завтра у меня разговор с банкиром в городе. Можешь поехать со мной и купить все по этому списку. Видишь, первым пунктом идут «ингредиенты для варенья», уж не знаю, какие именно.

– О… – Гвен почувствовала себя так, будто он дал ей пощечину; с трудом выдавила ответную улыбку. – Прогуляться в город будет здорово.

Она прочла список. В животе екнуло – сахара по продуктовым карточкам никак не хватит и на варенье, и на те две ложечки, которыми Джордж любил подслащивать каждую чашку чая.

Он отправился проверять изгороди, и Гвен только тогда поняла, что так и не рассказала ему о своих планах на мастерскую.

…Поездка в город, о котором Гвен никогда раньше не слышала, заняла около часа. После знака с надписью «Добро пожаловать в Блэкхант. Население – 627 человек» пастбища уступили место домам из вагонки, расположенным на прямоугольных участках. Еще через полмили показалось несколько магазинов. Гвен заметила горстку людей и воспрянула духом. В присутствии других Джордж расслабится и вновь проявит себя с доброй стороны.

Он припарковался у магазина с крупными жирными буквами на витрине. «Бакалейная лавка Арнольда». Достал бумажник, сказал:

– Вот продуктовые карточки и деньги. Купи продуктов на неделю. Список захватила?

– Да, Джордж.

До чего странно брать у него деньги…

– Я вернусь ровно через тридцать минут.

Гвен засекла время, положила карточки с деньгами в сумочку и вошла в лавку.

Арнольд был таким же старым, как Роберт, носил очки на кончике носа и, судя по улыбке, имел очень успешный бизнес. Когда на прилавке уже лежало все по списку, включая половину нужного количества сахара (паек есть паек), он спросил:

– Вы ведь только переехали в Блэкхант?

– Да. Нет. То есть не совсем. Мы с мужем купили ферму. За Блэкхантом.

– Правда? Это какую же? – поинтересовался хозяин лавки, пробивая стоимость каждой покупки по кассе.

– Какую? – глупо повторила Гвен. – М-м, довольно далеко от города. – Она указала направление. – Мы ехали сюда около часа.

– Неужели ту, которую Далглиши сбыли?

Что она могла ответить – «не знаю»? Гвен покраснела.

– Да, ту самую.

– Ого, работы у вас непочатый край, значит… Место страшно запущенное. С вас три фунта [11] Речь идет об австралийском фунте. шесть пенсов, мадам, спасибо.

Она заглянула в кошелек. Джордж дал три фунтовые банкноты, и ни пенни больше. Гвен в ужасе подняла взгляд на Арнольда. Она – полная дура. Не знает, где живет. Не знает, где находится Блэкхант. И не может расплатиться за продукты. Голова кружилась. Казалось, она стоит на краю утеса и смотрит на темное море внизу.

Гвен слабо улыбнулась Арнольду.

– О боже… У меня только три фунта. Взяла с собой мало денег. Не могли бы вы… убрать две сосиски?

Она протянула хозяину три банкноты.