Рагнар Йонассон - Остров

– Собирайтесь. Давайте не будем затягивать, – сказал Лидур почти приказным тоном.

– Я… я подъеду чуть позже – дайте нам время проснуться, в конце концов, и отправить сына в школу.

– Сожалею, но вам придется проехать с нами прямо сейчас.

– Но я ведь… должен сам это решать.

– Нет, Ветурлиди. Мы обязаны вас арестовать.

– Арестовать? Вы что, с ума сошли? – Неожиданно для самого себя он повысил голос. – Арестовать меня? – чуть ли не крикнул Ветурлиди, и его слова эхом отозвались в утренней тишине.

Он услышал, как заплакала Вера. Обернувшись, уперся взглядом в наполненные ужасом глаза жены. По ее щекам в три ручья катились слезы.

– Ветурлиди… – всхлипывала она. – Ветурлиди?..

– Вы что, хотите арестовать папу? – вмешался сын.

– Ну… – протянул полицейский, явно недоумевая, как бы объяснить парню происходящее. – Твоему папе придется проехать с нами и дать показания. Вот и все. – Было яснее ясного, что это далеко не вся правда.

– Все будет в порядке, – сказал Ветурлиди, обращаясь одновременно к сыну и жене. – Все будет в порядке. – Сам он едва верил в то, что говорит, но ничего другого ему не оставалось.

– Вы не имеете права забирать его! – крикнул парень, но его голос прозвучал не вполне решительно, а на лице читалась растерянность.

– Все в порядке, сынок, все в порядке, – попытался успокоить его Ветурлиди. Потом повернулся к полицейским и, глядя на того, что помоложе, сказал: – Мне нужно переодеться. Я не могу ехать в пижаме.

Полицейский перевел глаза на своего коллегу. Тот тяжело опустил руку на плечо Ветурлиди и ответил за более молодого напарника:

– Сожалею, но вам придется поехать с нами немедленно. Мы распорядимся, чтобы вам привезли одежду позднее. На улице в машине сидят наши сотрудники, которые произведут в доме обыск, пока вас не будет.

– Обыск? В нашем доме? – Ветурлиди казалось, что он вот-вот упадет в обморок. Прикрыв глаза, он попытался сделать глубокий вдох, чтобы хоть как-то успокоиться, – раскисать на глазах у жены и сына не следовало.

– Вы его никуда не увезете! – выйдя наконец из оцепенения, закричала Вера и кинулась вниз по лестнице. Коллега Лидура преградил ей путь, но она попыталась оттолкнуть его – правда, сил у нее для этого было маловато.

– Успокойся, дорогая, – произнес Ветурлиди. – Иначе будет только хуже.

Затем по лестнице сбежал и сын и набросился на молодого полицейского:

– Оставьте его! Оставьте моего папу в покое!

Входная дверь была по-прежнему открыта. Выйдя на крыльцо вслед за Лидуром, сквозь утреннюю мглу Ветурлиди разглядел, что машин перед домом было две. Спускаясь с крыльца, Лидур держал Ветурлиди за плечо достаточно крепко. Неужели он и правда думал, что отец семейства в пижаме вдруг кинется наутек?

– Папа! – услышал Ветурлиди, подходя к полицейской машине. Он оглянулся и увидел сына, который бегом спускался по ступеням крыльца. Невзирая на холод, он был почти голый. – Отпустите его! Папа!

Он кричал так громко, что у Ветурлиди мелькнула мысль, что все соседи наверняка проснулись и теперь с любопытством наблюдают за происходящим из-за занавесок. В это прекрасное утро покой его семьи, да и всей округи, был нарушен. Соседи вроде бы уже и не судачили о его пьянстве, и вот теперь у них появится новая тема для досужих разговоров. Все, кто видел эту сцену, вряд ли когда-либо забудут, как Ветурлиди в одной пижаме вытащили из дома ни свет ни заря, а его сын кричал во все горло, требуя отпустить отца.

Люди, конечно, станут задаваться вопросом: что же он такого натворил?

И Ветурлиди не сомневался, что большинство не замедлит сделать свои выводы.

Ветурлиди разрывался между надеждой и отчаянием. Сидя с закрытыми глазами в тесной камере, он недоумевал, как такое могло с ним случиться. Последние недели, по-видимому, были каким-то кошмаром. И конечно, это только вопрос времени, когда он проснется, пусть и в холодном поту, но вне опасности – в собственной кровати рядом с Верой. И все вернется на круги своя.

Он проигрывал в голове нереальные сценарии отчасти для того, чтобы создать иллюзию лучшего будущего, а отчасти – чтобы мучить себя из-за того, что невозможно изменить.

Он беспрестанно думал о Вере. Каково ей теперь? Полиция, не церемонясь, арестовала Ветурлиди на глазах у жены и у сына. Какие мысли преследуют ее сейчас? Полагает ли она, что произошла чудовищная ошибка? Ну да, ведь иначе и быть не может, поскольку любой другой вариант просто ужасен. Или она все же сделала другие, гораздо более мрачные выводы?.. Ветурлиди даже думать боялся о такой возможности.

Он понятия не имел, сколько уже тут находится. Часы у него забрали, и Ветурлиди полностью потерял счет времени. Наверняка скоро полдень, и все обычные люди заняты работой… Его сознанием вновь овладела мысль о соседях. Не то чтобы сейчас их мнение имело хоть малейшее значение, но все-таки… Все-таки Ветурлиди не мог избавиться от ощущения, что оно имеет значение. Их семья жила в этом районе уже десять лет, и отношение окружающих к ним нельзя было списывать со счетов. Чужое мнение – в данном случае мнение об их семье соседей, которых он даже не всех знал по именам, – являлось своего рода зеркалом, и, глядя в него, Ветурлиди хотел видеть лишь идеальное отражение. Ходить с высоко поднятой головой – то, к чему он всегда стремился, и теперь его этой возможности лишили, и не только его, но и Веру. На всю семью легло пятно позора.

Он старался не падать духом – стоит дать слабину, и его песенка спета. От клаустрофобии Ветурлиди, к счастью, никогда не страдал, так что находиться в закрытом пространстве не являлось самой большой из его проблем. Будь иначе, ему пришлось бы куда тяжелее. Четыре стены, ни одного окна, запертая дверь – и упование на снисходительность сограждан. Нет-нет, сдаваться нельзя. Рано или поздно его отпустят – надежда умирает последней.

Ветурлиди спросили, нуждается ли он в услугах адвоката. Он, не задумываясь, ответил, что среди его знакомых адвокатов нет и он даже не представляет, кому можно позвонить. Его заверили, что это не проблема, поскольку есть возможность назначить защитника и Ветурлиди даже не придется выбирать его самому. Он некоторое время поразмышлял и пришел к выводу, что его согласие может быть приравнено к признанию. Ему казалось, что его хотят заманить в ловушку, – скажи он, что нуждается в адвокате, и его тут же сочтут виновным.

Надо сказать, приглашение встретиться в кафе с коллегой из Рейкьявика не только удивило, но и обрадовало Андрьеса.

Он приехал в столицу в связи с расследованием смерти девушки, тело которой обнаружил в тот злосчастный день в летнем доме в Вестфирдире. Чего он только не повидал на своем веку, работая в полиции, но эта ужасная история произвела на него особенно гнетущее впечатление и прочно врезалась в память.