Ольга Вечная - F20. Балансировать на грани

А потом он кончил, и всё это стало мерзко. Я осознала, что соблазнила больного человека, хотя он предупреждал, даже просил, чтобы я этого не делала. Что-то было в его беспомощности… словно он ребёнок, а я педофил.

Омерзительно, словами не описать.

Зайдя к себе в офис и авторизовавшись за компьютером, я увидела на заставке рабочего стола букет ромашек и снова улыбнулась – ничего не смогла с собой поделать.

– Неужели ты что-то понимаешь в компьютерах? – спрашивает меня отец, когда мы всей нашей дружной семьёй уселись за большим столом в гостиной Кати.

Родители редко приезжают, буквально раз в два-три месяца, и это хорошо. Мы всегда встречаемся у Кати дома, что тоже хорошо, так как в квартире, которую я снимаю, не хотелось бы принимать гостей. Особенно родителей.

– Вроде справляюсь, – отвечаю, елозя вилкой с куском огурца по тарелке.

Когда тебя привязывают к кровати, ты вырываешься. Всегда вырываешься, потому что обездвиживание – это очень страшно. Ты пытаешься объяснить, что в порядке, будешь вести себя смирно и делать всё, что скажут. Но сначала ты пытаешься вырваться. Ну для того, чтобы всё это им рассказать.

– И много платят?

Я пожимаю плечами.

И чем сильнее ты вырываешься, тем крепче тебя вяжут, а чем крепче вяжут, тем сильнее вырываешься. Замкнутый круг.

Я давно уже понял, что нужно расслабиться и… получать удовольствие. Потому что некоторые вещи неизбежны.

Если ты не можешь изменить обстоятельства, нужно изменить отношение к ним, не так ли?

– Как так получилось, что тебя взяли на столь ответственную должность с высокой заработной платой и полным рабочим днём?

Пожимаю плечами. Чем сильнее барахтаешься, тем туже вяжут.

– Я надеюсь, эта работа действительно существует и ты не занимаешься чем-нибудь незаконным?

– Директор фирмы – близкая подруга Кати, Алла Константиновна. – Я смотрю на Катю в ожидании кивка. Дожидаюсь его.

– Я попросила её взять Олега на работу. Дать парню шанс, – произносит сестра с гордостью и улыбкой, – и, кажется, всё прошло успешно. Аля часто хвалит его.

– Катерина, ты отдаёшь себе отчёт, что так нельзя поступать? Ты бессовестно играешь на чувствах друзей.

Я понимаю, что уже не хочу огурец. «Чем сильнее барахтаешься, тем крепче привязывают. Расслабиться и плыть по течению», – повторяю про себя как мантру. Кажется, я слегка покачиваюсь вперёд-назад.

– Вот ей было неудобно тебе отказать и… – отец вдруг замолкает, подбирая слова.

– …И пришлось взять на работу душевнобольного, – заканчиваю я за него.

На самом деле, в нашей стране, как и в любой другой стране, дискриминация таких шизиков, как я, весьма развита. В мире, в котором я живу, не принято слушать шизиков, не принято разговаривать с ними, не принято брать их на работу и отстаивать их права в суде. Не принято смиряться, что один из них – твой сын.

Я смотрю перед собой, фокусируясь на скором возвращении к своим испанским друзьям, которые ждут в моей квартире, на Алиной тонкой шее, на её восхитительном и безумно возбуждающем запахе. В последнее время я остро воспринимаю запахи – наверное, это компенсация за ухудшившиеся зрение и вкусовые качества. А пахнет она действительно умопомрачительно, очень женственно. Вообще-то я теперь каждый день мастурбирую на свои воспоминания. В том, чтобы быть психом, есть свои плюсы: можно признаваться себе и окружающим в низких вещах и не чувствовать при этом вины или смущения.

Я бы сказал о своих мыслях вслух, но за столом сидит мать, а при ней я всегда буду смущаться, насколько сумасшедшим бы ни был.

Я редко слышу, как мама разговаривает, ещё реже – когда обращается ко мне. Просто в некоторых случаях дети не достойны материнской любви. Это нормально.

– А почему бы нам всем не сходить, например, в кино сегодня вечером? Позовём Алю с собой. Заодно я расспрошу её про нашего Олега.

Идея отца кажется восхитительной, поддерживают её все, особенно дети. Разумеется, фильм выбирается мультипликационный. К слову сказать, та самая едва не утонувшая девочка выжила. Мне очень повезло, что на моей совести в глазах окружающих осталась по-прежнему только одна смерть.

Вероятно, лишь я одна в нашем городе не имела никакого понятия о фамилии Баль. Николай Николаевич Баль – известный хирург и профессор на какой-то там кафедре, его жена, Инна Викторовна, – гинеколог и тоже преподаватель.

Катя, которая с детства падала в обморок от вида крови, ни в какую не захотела идти в медицинский, зато вышла замуж за стоматолога. Думаю, это тоже считается. Поискав кое-какую информацию, я выяснила, что Олег Баль сдал вступительные в числе лучших, всегда учился на отлично и подавал огромные надежды. Но потом по какой-то непонятной причине, совершенно неожиданно для семьи, выбрал специализацией психиатрию. Разумеется, это был удар ниже пояса. Родители в панике всеми силами пытались вернуть сына на путь истинный, но он, как мне объяснила Катя, сказал: «Кто-то должен выполнять эту работу. Пусть это буду я, раз никого лучше на курсе не нашлось». Женился в двадцать лет на одногруппнице, украинке Алине Иванчук, и уехал с ней в Киев, где продолжал доучиваться, пока не случился «тот самый роковой день», как было написано в одной из газет того времени.

Погода не особо радовала, но хотя бы не бил тот самый порывистый ледяной ветер, заставлявший людей бегом передвигаться по улицам всю прошлую неделю. Накрапывал дождик, в грязных лужах уже начинали отражаться весенние лучики. Жители города с нетерпением ждали весну, щеголяя без шапок и перчаток, тем самым показывая, что к массовому оголению давно готовы.

Приглашение Балей сходить вместе в кино поначалу сильно удивило, но, в конце концов, почему бы и нет? Заодно будет возможность пообщаться с Олегом в неформальной обстановке. В последнее время мы крайне редко сталкивались в офисе. Он успевал поработать с моим компьютером до того, как я приходила, уходить также старался до меня или после. Кроме того, на мои плечи навалилось так много работы, что не хватало сил даже вникнуть в гуляющие по офису сплетни, эпицентром которых, вероятно, были мы с Балем. Пересуды меня не беспокоили, а вот то, что я стала слишком мало спать, – весьма. Видимо, недосып и постоянные стрессы отразились на внешнем виде, так как один раз кто-то, а я догадываюсь, кто у нас в компании самый главный врач, оставил на моём столе упаковку витаминов – магний и В6.

Засос прошёл полностью, уже через неделю он превратился в бледное пятно, а через две и вовсе не осталось ни следа. Впрочем, как и от ощущения, что мы сделали что-то мерзкое или неприемлемое.