Доктор Разгон - Карибский кризис

В жаркую кубинскую ночь я вывалился в полуразобранном виде. Весь в липком поту, я сразу же снял с себя свитер (дома в Петербурге стояла типичная для начала января холодная погода). Чтобы пройти паспортный контроль, мне пришлось трижды выстаивать очередь – при заполнении декларации буквы плясали перед моими глазами, и я делал ошибки. Девушка в униформе, дежурившая в зале, заметив моё полуобморочное состояние, подошла и помогла в заполнении документов.

Когда вышли на улицу, Павел толкнул меня в бок, показывая на группу молодых кубинок в откровенных нарядах, которые, выстроившись вдоль тротуара, разглядывали приезжих туристов.

– Мясо! – протянул он, и его губы расползлись в хищной улыбке.

Безучастным, уже заранее пресыщенным взглядом я рассмотрел девушек, молча надел тёмные очки, совершенно неуместные в три часа ночи, и поплёлся к автобусу вслед за женой.

Я был почти что в отключке, тогда как мои друзья только вошли в раж. В автобусе они устроили реальное шоу, заставив попутчиков хохотать до слёз. В устах Артура даже переперченые остроты звучали достаточно невинно, он пытался поддеть меня и втянуть в общую беседу, но я пребывал в коме, меня укачало, мне казалось, что автобус не едет прямо по дороге, а кружится в трёх плоскостях.

Когда мы приехали на место, в отель Tryp Peninsula Varadero , находящийся на оконечности полуострова Варадеро, мне немного полегчало. Было около пяти утра – поездка от двери до двери заняла ровно сутки. Двадцать четыре часа назад мы вышли из нашей петербургской квартиры. Нам с женой не спалось, и мы, узнав, какие заведения открыты в этот час, отправились туда. Артур составил нам компанию. Мы устроились в одном из ресторанов отеля, где заказали пиццу и бутылку вина. Еще в Париже друзья обратили внимание на мой хмурый вид, и, в ответ на их настойчивые расспросы, я поделился своими проблемами. Я рассказал лишь малую часть того, что происходило на моей фирме. (у нас было общее дело, кроме того, мне принадлежал бизнес, в котором мои друзья не были задействованы, но куда были инвестированы их деньги, с которых они получали дивиденды). Узнав причину моего плохого настроения, они заявили, что это ерунда, и велели мне не забивать себе этим голову, а спокойно отдыхать, и по возвращению обратно, если мои проблемы не решатся, то будут преодолены совместными усилиями.

Действительно, никому не могло прийти в гол ову, что у меня могут быть серьёзные проблемы: имя Андрей Разгон было на хорошем счету, со мной вели дела, мне доверяли крупные суммы денег.

Мои друзья не владели всей информацией. И за четырнадцать дней на Кубе, пока мы не вернулись обратно в Петербург, мне нужно было ра спутать огромный клубок проблем, в противном случае мои компаньоны, которые за долгие годы сотрудничества стали совсем как братья – они меня похоронят.

Как решаются проблемы? Я знаю, как решать задачи по физике – физика была моим любимым предметом в школе. Для этого не нужно вдаваться в условия, заострять внимание на автомобиле, который несётся навстречу опасному повороту, – это лишнее. Необходимо уяснить поставленный вопрос: с какой максимальной скоростью может ехать машина, чтобы не перевернуться; далее нужно собрать все формулы, которые относятся к данному случаю, вставить в них известные данные – коэффициент трения и другие, скомпоновать полученные уравнения в систему, и решать её алгебраически. Самое главное, таким образом, отвлечься от внешней стороны проблемы, отбросить лишнее, и вычленить суть вопроса. Далее задача сама решится по формуле.

В данном конкретном случае я имел уравнение со многими переменными, известных данных почти не было. То есть участники событий могли действовать в широком диапазоне, почти непредсказуемо. Реднеков с шаблонным мышлением среди них не наблюдалось. Но я хотя бы знал, кто это.

Вот «переменные», или, другими словами, основные игроки в той рискованной игре, что я затеял: это мои компаньоны, плюс другие деловые партнеры, Иосиф Давиденко – силовик, решающий мои вопросы, кредиторы, и, наконец, сотрудники моей компании… а ещё мои внутренние демоны.

Так получилось, что я никогда не работал «от звонка до звонка». Я занимался интересным делом и получал за это деньги. Мой трудовой путь начался в Волгоградской судебно-медицинской экспертизе. В мои обязанности (должность – санитар морга) входило оформление документации, уборка помещения и вскрытие трупов. Основной доход приносило оказание услуг – одевание, бальзамирование и внеочередные вскрытия. В СМЭ я проработал почти семь лет – пока учился в медицинском институте. Это была хорошая подработка для студента, но никак не настоящая работа для парня, мечтавшего о вилле на берегу моря, шикарной машине, яхте и тропических островах. Закончив ВУЗ, я уволился. Но и работать по специальности не стал. Вместе с моим другом Трезором (aka Роман Трегубов) мы отрабатывали разнообразные схемы. Так, например, продажа «телеприставок». Магазинам предлагалась на реализацию купленная за копейки и упакованная в красочную упаковку радиодеталь, которая якобы улучшает работу телевизора. Затем подставные покупатели раскупали весь товар, создавая ажиотаж. Когда хозяевам магазина становилось ясно, что товар востребован, мы предлагали брать продукцию по предоплате. Продав крупную партию никому не нужных микросхем, мы исчезали. Это одна из многочисленных схем работы, порой мы просто предлагали коммерсантам услуги «крыши».

Одна из фирм, с которыми мы сотрудничали, занималась оптовой продажей фармпрепаратов, и директор устроил мне, как дипломированному врачу, протекцию при устройстве на работу в немецкую фармкомпанию Шеринг АГ. Так началась моя карьера медицинского представителя. Далее, я устроился еще на две компании, и работал одновременно на трёх. Дело в том, что представительства фирм находились в Москве и руководство не имело возможности проконтролировать региональных менеджеров. Продажи были на уровне, и я уделял время работе ровно столько, чтобы меня не уволили, и попутно развивал собственный бизнес – оптовая продажа фармацевтической продукции. В этом деле моим компаньоном стал институтский товарищ Глеб Гордеев. Он придумал и воплотил в жизнь высокорентабельную бизнес-схему – закупка фармпрепаратов у московских оптовиков (в основном дефицитных антибиотиков для лечения заболеваний урогенитальной сферы) и реализация через врачей кожвендиспансеров и женских консультаций. Он поднял совсем новую, нетронутую целину и привлёк меня в дело. Какое-то время мы успешно трудились, разработали клиентскую базу в трёх городах – Волгоград, Саратов, Астрахань. Гениальность Гордеева хотя и допускала обдуманность, но быструю, и не позволяла подолгу застревать на одном вопросе; вдобавок, громадное большинство вопросов было для него давным-давно решено. То, до чего многие в то время доходили длинными извилистыми путями, он преодолевал с большой скоростью и максимальным КПД. Работал он быстро и эффективно. В 1997-м наши отношения обострились – меня, на тот момент очень расчетливого и бережливого, возмущала расхлябанность Гордеева, который, хоть и двигал серьёзные дела, но мог в одну ночь спустить все заработанные деньги, не только свои, но и общие, кассу фирмы, и стал делать серьёзные просчеты по бизнесу. К тому же наша бизнес-схема перестала работать (продаваемые нами медикаменты перестали быть дефицитом и появились в свободной продаже, поэтому мы не имели возможность накручивать от 100 до 200 процентов), пора было разрабатывать новую. И я прибегнул к способу, который впоследствии стал моим излюбленным: разорвал отношения и забрал то, что смог забрать. Какое-то время меня беспокоила мать Гордеева, она требовала деньги (остался неурегулированный материальный спор примерно на $5000). Сам Гордеев на связь не выходил – у него помутился рассудок.